— В следующую субботу двенадцатого августа в шесть часов вечера состоится благотворительный вечер, на котором ты в обязательном порядке должен быть.

Он говорит прерывисто, выделяя каждое слово. Хочется вскрыться. Шумно вздыхаю, откидываю назад голову, смотрю в потолок. Я сижу в кресле у себя дома и выслушиваю очередное распоряжение от своего братца. Расхаживает тут передо мной, словно король мира. В своем идеальном костюмчике, выглаженной рубашке, блестящих ботинках. Тошнит.

— Это распоряжение отца, — продолжает Тема.

Его руки сцеплены за спиной, а невидящий застывший взгляд даже не замечает меня. Он что, заучил слова отца? Выглядит как в школе у доски, словно парень рассказывает неинтересный параграф по истории. Теперь я знаю, что чувствую учителя, когда слушают наши бредовые пересказы.

— Не появишься на вечере — пеняй на себя. Урежу карманные деньги в два раза, смещу комендантский час с десяти до девяти…

— А ты, случаем, не охренел ли? — смотрю на Тему так, словно он самое тупое существо на этой планете. — Это всего лишь какой-то левый вечер. Туда припрутся зажравшиеся буржуи с набитыми карманами, и че мне там делать? Светскую беседу с ними вести?

— Мне глубоко плевать, что ты там будешь делать, — выделяет каждое слово, думает, я совсем тупой? — Главное, веди себя прилично. Никому не хами, ты все-таки Скворецкий, а не какой-то отброс общества, — на Назарова намекает? — И оденься нормально. Костюм, галстук, прическа, ботинки…

Осматривает меня с ног до голов, кривится. Пф-ф-ф.

Я сижу в черной домашней футболке и в серых спортивных штанах. Босиком, поджив под себя ноги. И мне довольно-таки комфортно.

— Нет у меня костюма, — огрызаюсь я. — Уже не помню, когда носил его в последний раз.

— Так, купи, — как ни в чем не бывало. — Деньги у тебя есть, если не хватит, я тебе дам. Могу с тобой даже съездить…

— Нет уж.

Вздыхает. Останавливается, переставая мельтешить перед глазами. Впивается в меня взглядом. Они у него серые, как у мамы, но смотрят так же презрительно, как и отцовские. Это лишь сильнее бесит. Два сапога пара. Идентичные характеры, взгляды на жизнь, приоритеты. Они могли бы жениться друг на друге, если бы была такая возможность, и никто слова бы не сказал.

Но что меня действительно бесит в этом несправедливом мире: внешне на отца больше похож я, чем брат. Те же глаза, волосы, скулы, нос, даже телосложение. Мать говорит, что в молодости, когда они только познакомились, папа был точно таким же, как я сейчас. Я как будто его клон, копия, просто фальшивка. Может быть, поэтому отец так пренебрежительно относится ко мне? Потому что я напоминаю его?

— В общем, так, — Тема возвращает меня в реальность. — Суббота, шесть вечера. Будет пресса, фотографы, влиятельные и богатые люди, так что я жду от тебя хотя бы раз в жизни нормального поведения. Друзей своих не брать, — отрезает брат, словно я собираюсь спросить, а можно ли притащить на ужин Назарова. Не собираюсь, да и Костян туда даже носа не сунет. — Можешь привести девушку, если она у тебя есть, конечно. И я говорю, не про одноразовых особ…

Брат никогда не позволяет себе грубо выражаться, особенно по отношению к людям, это для него непростительные слова. Словно Волн-де-Морт в мире «Гарри Поттера», имя которого все боялись произнести. Зато эти его «одноразовые особы» зазвучат куда обиднее, чем просто шлюха.

Думаю про Элли. Если она согласится составить мне компанию, то будет здорово, но…

Макеева не в курсе, что я из богатой семьи, поэтому окажется странно, если я приглашу ее на этот чертов светский вечер. Еще одна проблемка…

— Суббота, шесть часов…

— Не тупой, — грубо перебиваю я.

Тема замолкает, поджимает губы. Неловко поправляет воротник рубашки.

— У тебя неделя, чтобы подготовиться. Не забудь купить одежду. И не то дешевое барахло, которое ты находишь на распродажах. Что-нибудь приличное и дорогое. Не хочу, чтобы у меня потом спрашивали, почему мой брат ходит во всяком тряпье.

Фыркаю. То же мне, тряпье. Нормально я одеваюсь. Зато экономлю сколько на одежде! Среди дешевых вещей тоже можно что-нибудь крутое найти.

— Погоди, так ты тоже там будешь? — кривлюсь.

— Естественно, — вздергивает нос. — Пока отец в Гонконге, я веду дела его компании, и мне нужно привлекать дополнительных клиентов. Знакомства никогда лишними не бывают.

О, да. И в этом весь ты. Уже представляю, как буду слоняться мимо богатеньких людей и кривиться каждый раз, когда взгляд упадет на старуху, чье лицо изгажено кучей пластических операций. Такие женщины обычно похожи на жаб. И зачем вообще я там нужен? Ладно, братец. Будет там в своем идеальном образе с какой-нибудь тупой богатенькой куклой приветливо улыбаться и заводить эти его самые «новые знакомства». От меня толку никакого.

Артем смотрит на наручные часы.

— Мне пора. Заедешь ко мне в офис за деньгами.

— А с собой ты не мог их привести? Скинь мне на карту …

— Я сказал, заедешь, значит, заедешь. Завтра до трех часов. После я буду на совещании. Понял?

— Понял, — кривлюсь.

Чуть прищуривается, цокает.

— Увидимся, — как-то брезгливо.

— Угу.

Тема уходит, хлопая дверью, а я еще долго сижу в кресле и прислушиваюсь к посторонним звукам. Этот перец никогда с первого раза не сваливает, вечно возвращается, мол, забыл то, забыл се. А сам проверяет, не начинаю ли я собираться на тусовку.

Сейчас десять вечера, и обычно в это время я катаюсь по городу или же развлекаюсь на вечеринках. А теперь приходится торчать дома, потому что сраный братец играет роль надзирателя. Не удивлюсь, если Тема приставил ко мне охрану, которая докладывает ему о каждом моем перемещении.

Скорее бы отец приехал. Под его руководством было куда спокойнее.

Но Артем не возвращается, что очень странно, да и я все равно никуда не планирую сбегать. Настроения развлекаться нет. Даже не хочется просто выйти на улицу и прокатиться на байке. Какая-то у меня хандра, наверное, из-за приближающейся осени. Скоро ведь в школу, последний год, экзамены, все дела, а дальше свобода.

Безграничная и необузданная.

Я думаю о том, чтобы уехать куда-нибудь подальше. В другой город или же, может быть, даже за границу. Начать все заново, забыть о родителях, заняться чем-нибудь…

Но пока что это только мечты. И ничего больше…


Стас.


Элли.

Ложь 23. Ира

… не всякая ложь есть зло. (Стивен Кинг. Худеющий)

Анна Плетнева — Игрушки

Ложь 23. Ира


В холле дьявольски дорогого магазина одежды прохладно и почему-то пахнет приторным запахом цитруса, хотя стены с двух сторон от примерочных, усыпаны изображениями сочных вишенок. Играет тихая энергичная музыка, консультантки в идеальных нарядах бегают туда-суда, пытаясь угодить богатеньким клиентам, а мужчина, сидящий рядом со мной на диванчике, уже в третий раз спрашивает у меня время. Он даже не пытается спрятать свои наручные часы под рукавом пиджака, поэтому, после очередной попытки заговорить со мной, я поднимаюсь на ноги и отхожу в сторону, начиная прохаживаться мимо вешалок.

Кругом одни платья. Пафосные, разноцветные, строгие, с блестками, кроткие, длинные. Выбирай, какое хочешь! Вот только…

Я присматриваю себе красивое черное платье, смотрю на ценник и чуть ли не хрюкаю. Восемьдесят три штуки! М-да… Почти сотка за какую-то тряпку. Да я точно такое же могу найти на распродаже за рубль.

И какой нормальный человек захочет купить себе вещь за такую безумную цену?

— Ирка!

Ах, да. Вот этот человек.

Элли выходит из примерочной и крутится передо мной в очередном платье. Красное в пол с большим вырезом на груди. Левая нога игриво выглядывает через разрез в подоле, притягивая ненужные взгляды.

— Как тебе? — интересуется подруга, рассматривая себя в зеркале.

Я подхожу ближе и задумчиво кривлюсь. Честно? Я бы никогда в жизни такое не надела, да и Макеева в нем выглядит, словно роковая сучка. Что, кстати, как раз в ее духе.

— Неплохо, — пожимаю плечом, надеясь, что это платье — последнее.

— Мне тоже нравится.

Блондинка расплывается в довольной улыбке, внимательно разглядывая себя со всех сторон. Вещь сидит идеально: подчеркивает изгибы тела Элли, выделяет красивую грудь, даже стройнит. А когда девушка нацепит каблуки, так будет выглядеть еще привлекательнее.

У Макеевой это всегда получается без проблем. Даже в домашнем костюме с растрепавшимся пучком на голове она выглядит безупречно. Не то что некоторые. Мне, например, потребуется хирургическая операция, чтобы выглядеть идеально.

— И сколько оно стоит? — безразлично интересуюсь я.

— Сто двадцать, — говорит так, словно цена не в тысячах, а в рублях.

Сто двадцать, мать их, штук. Я на эти деньги смогу несколько лет прожить, не работая, а тут какая-то тряпка, которую Элли наденет один раз в жизни, а потом бросит в шкаф к остальным и забудет о ее существовании.

— Я надеюсь, мероприятие того стоит… Ты, кстати, так и не рассказала, куда собираешься пойти.

Элли машет консультантке, и та поспешно семенит к нам.

— Благотворительное мероприятие, — отмахивается подруга. — Светский вечер, деньги с которого отправятся в фонд борьбы с детским раком. Кажется, там будет выставка художников или концерт, я точно не знаю. Меня Артем пригласил. Его отец сейчас в Гонконге, и Теме приходится разбираться с делами компании, — в этот момент к нам подходит девушка, и Элли переводит все внимание на нее. — Я беру это платье. И еще, принесите мне туфли. Красные. Все, что есть. Я примерю, пока платье не сняла, — консультантка кивает и поспешно ретируется. — Так вот, — смотрит на меня. — Тема сказал, что там будет его младший брат. Помнишь, я как-то рассказывала о нем?

— Ну, да… что-то припоминаю, — бормочу я. — Стоп, погоди. А когда будет этот вечер?

Элли задумчиво прикусывает губу и морщит носик.

— В субботу. Да, точно. В пятницу у меня встреча со Стасом, а в субботу вечером с Темой.

Вздыхаю, поджимая губы. Когда-нибудь эта ситуация выйдет из-под контроля, и у меня как-то нет желания быть втянутой в последствия. Но что уж тут поделаешь, когда твоя подруга творит, что ей вздумается.

— Ха. Вот те раз, — тяну я. — Марина предложила мне поработать официанткой на одном благотворительном вечере в субботу. Типа, отец слишком много отдает мне денег, а ей, видите ли, не хватает на открытие своей выставки.

Блондинка кривится.

С Мариной у нее давняя неприятная история. Когда мамы не стало, бабушка не могла за мной присматривать, поэтому опекунство отдали в руки папы, и я поселилась вместе с ним у мачехи. Он постоянно пропадал на работе, а Марина сидела дома и рисовала свои отвратительные картины, в тайне мечтая, что станет вторым Пикассо или Ван Гогом. А, может, хотела придумать еще один квадрат Малевича и прославиться, хрен ее разберет. Она не работала из-за декрета, вечно торчала в студии, изредка за гроши продавала свои картины.

Мне было лет четырнадцать. Как-то раз мы с классом собирались отправиться на несколько дней в Питер, но Марина убедила отца, что у нас нет денег, и, следовательно, поехать я никуда не смогу. Элли прознала об этом и начала возмущаться, мол, на дорогие краски, холсты и прочую чепуху Марина деньги тратит, а мою экскурсию оплатить ее жаба душит. Подруга предложила мне денег на поездку, но я отказалась.

И тогда Макеева пришла к нам домой, скупила все картины Марины и заявила:

— Вот теперь у вас есть деньги, и Ира может поехать в Питер.

Мачехе ничего не оставалось, как согласиться.

А потом мы с Элли сожгли эти чертовы картины на заднем дворе возле мусорных контейнеров. До сих пор помню, как приятно было смотреть на пылающие холсты с отвратительными безвкусными рисунками.

— Ну, я не удивлена, — бурчит блондинка. — Это в ее духе…

Консультантка приносит несколько коробок с обувью и начинает демонстрировать туфли. Элли отмахивается от первых двух пар, а третьи решает примерить.

— Так, значит, ты тоже там будешь! — улыбается подруга. — Слава Богу, а то я уже настроилась на скучные светские беседы. Они снова начнут интересоваться моей матерью, спрашивать, как у нее дела и все такое… Тебе нравится? — поворачивается ко мне, показывая бархатные туфли на высокой платформе.

— Нет, — кривлюсь. — Ты в них взвоешь, как обычно. Попробуй вон те, — показываю на пятую коробку, на которой стоят изящные босоножки на тонкой шпильке.

— Познакомлю тебя с Темой, — заявляет Элли, но я лишь отмахиваюсь.

— Еще чего! Судя по твоим рассказам, он до меня спускаться с Олимпа не станет, так что лучше не надо. Тем более, я буду в костюме официантки. Как ты вообще себе это представляешь? О, смотри, это моя лучшая подруга, она сегодня разносит всем закуски и выпивку? — непонимающе вскидываю руки.