Марсия Андес - Вкус вишнёвой лжи

Боже, что я несу? Какие еще благотворительные концерты, это же Назаров. Он ненавидит подобную тему, даже слушать не станет.

— А, не, — отмахивается Костя. — Стас вообще случайно меня увидел. Я даже не знал, что он там будет. Сказал, типа, его брат заставил…

— Ага. Тема там в бешенстве был, весь вечер бегал по залу и искал Стаса, чтобы затащить его в свои светские беседы, — делаю зловещий тон, и Костя смеется.

— Это он может…

— А ты чем занимался весь день?

Он неопределенно пожимает плечом.

— Да всяким, — неохотно тянет. — О, песня шик! — делает громче и начинает качать головой, смешно двигаясь. — Недавно под нее с моста сиганул.

Не могу сдержать короткий смешок. С моста он сиганул, ага, ну, конечно. У нас в городе нет мелких мостов, чтобы с них запросто можно было спрыгнуть, да и к тому же у Кости только рана зажила. Какой вообще идиот захочет «сигануть с моста»?

Скептично смотрю на парня. Ну, да. Этот идиот точно может.

— Ты серьезно?

— Ну, да, а че? — смотрит на меня так, словно речь идет о бабушкиных пирожках. — Пацаны врубили музон, я и… — показывает рукой прыжок.

— Че, прям… — тоже показываю это движение.

— Ну, в смысле, на тросах, а не так, — поясняет парень. — Я че дебил что ли без страховки с моста прыгать?

Начинаю смущенно смеяться, потому что именно так я и подумала. Безумие какое-то. Я вообще не понимаю, что сейчас происходит вокруг меня. Я в машине с Назаровым, еду по ночному городу и хохочу под веселую танцевальную песню.

— Ты меня совсем за больного принимаешь что ли? — шутит Костя. — У меня так-то голова есть на плечах, — замечает мой скептичный взгляд. — Ну, периодически присутствует, — улыбается.

— Ладно-ладно, — сдаюсь я. — Как скажешь, мистер с головой на плечах. Следи за дорогой лучше.

Назаров улыбается, чуть прищуривая веки, а потом отворачивается. Парень давит на газ, ускоряясь, и мы мчим по практически пустым улицам, не заботясь о правилах дорожного движения. И меня даже уже не волнует вопрос, есть ли у Кости права и законно ли он сейчас находится за рулем.

Время пролетает быстро, и я даже не успеваю насладиться нелепыми шуточками водителя, как на горизонте появляется мой дом. В молчании мы заезжаем во внутренний дворик комплекса и двигаемся к подъезду. Костя останавливается прямо на надписи «Ира прости» с пропущенной запятой, но двигатель не глушит.

Не люблю подобные нелепые расставания. По закону жанра я должна поблагодарить Костю за то, что он подбросил меня до дома, составил компанию и вообще не поленился в такое время заехать за мной, а потом мы бы поцеловались и понеслось. Но к черту этот жанр. Целоваться я ни с кем не собираюсь, и это вовсе не свидание.

— Спасибо, что подвез, — благодарю я, после чего тянусь на заднее сидение за своей сумкой.

— Да без проблем, — бросает Костя.

Выпрямляюсь, устремляю взгляд на парня, думая о том, какие же у него большие синие глаза, а после, разворачиваюсь и выхожу на улицу, не позволяя неловкой паузе затянуться.

— Пока, — нагибаюсь, чтобы еще раз взглянуть на Костю.

— Ага, — поднимает руку в прощании.

Улыбаюсь, хлопаю дверью и отступаю назад, наблюдая за тем, как машина газует и срывается с места, словно дразня меня.

Ну, что ж, вот и все. Вечер в компании Кости Назарова окончен, и теперь парень ничего мне не должен, так что я спокойно могу забыть о его существовании.

Но его большие синие глаза продолжают преследовать меня, пока я поднимаюсь по лестнице на нужный этаж, пока проникаю в квартиру, скидываю с себя одежду и забираюсь под одеяло, даже не приготовившись ко сну. Лишь когда засыпаю, мысли переключаются на то, что завтра у меня выходной и никуда не нужно будет вставать. Просплю до обеда, наслажусь законным отдыхом а потом, может быть, даже соизволю сходить в магазин.

Однако, все мои надежды на сон до обеда рушатся вместе с настойчивым дверным звонком. Я вздрагиваю и открываю глаза, даже не понимая, смогла ли я заснуть или же так и провалялась всю ночь. Который час? На улице светло, значит, уже утро.

Голова раскалывается из-за трели, и я раздраженно выбираюсь из постели, сразу оказываясь в объятиях прохлады. Да кого там притащило в такую рань? Что бы у него палец отвалился… Приклеился что ли к звонку?

Кутаюсь в халат, небрежно завязывая пояс, неохотно плетусь к выходу. Хочется закричать, что я сейчас открою эту чертову дверь, чтобы перестали трезвонить, но тогда точно испугаю бабулю. Хотя, ее даже танком не разбудишь…

Бегло смотрю на часы, висящие на стене в коридоре. Почти семь утра. Вот же черт…

Даже не взглянув в глазок, я открываю дверь и с ненавистью впиваюсь взглядом в незваного гостя. Выходной, утро, и я не в своей любимой постели. Виновник должен пройти все семь кругов ада, прежде чем я его прощу.

На пороге стоит растрепанный парень в неглаженной кофте и со свежей ссадиной на скуле. Когда он успел подраться?

— Костя? — голос хриплый, и я прокашливаюсь. — Какого черта ты здесь делаешь?

— Проблемы, — нагло заходит в квартиру, прикрывая за собой дверь, и мне приходится отступить. — Стас пропал.

— В смысле? — закрываю глаза, пытаясь сообразить, что происходит.

— В прямом. Дома его нет, на звонки не отвечает.

— Может, шляется где-то, — предполагаю я, медленно открывая веки. — Я не знаю.

Костя шумно вздыхает.

— Мы договорились с ним встретится, как только я отвезу тебя домой, — на удивление спокойно бормочет парень. — Он сказал, что у него есть важный разговор. Стас просто так никогда не отвечает. Я его все утро ищу, но ничего.

Скрещиваю на груди руки, смотря в сторону двери, за которой спит бабушка. Обычно она просыпается в восемь, иногда позже. Точно в это же время приходит отец, если, конечно, у него нет более важных дел. Если Назаров здесь задержится, второй встречи со следователем соседнего района ему точно не избежать.

— Почему ты вообще ко мне-то с этим пришел? Да еще в такую рань, — зеваю, устало наблюдая за тем, как мои мечты поспать до обеда медленно, но верно испаряются под решительным и настойчивым взглядом собеседника.

— Мне больше не к кому прийти, — врет. Точно врет. Сто пудово. — И еще вот это, — достает из кармана помятую пачку сигарет, и я непонимающе качаю головой, мол, и что это такое? — Это сижки Стаса. Нашел их рядом с местом, где мы вчера с ним расстались. Сечешь?

Не секу.

— Я не… — пытаюсь придумать разумное объяснение, но в сонную голову ничего путного не приходит.

— Он никогда бы не выбросил ее вместе с сигаретами, — медленно и четко говорит Назаров, и в этот момент я чувствую себя совсем тупой. — Понимаешь? С ним что-то случилось. Жопой чую. От этих богатых ублюдков ничего хорошего ждать нельзя, особенно, когда они собираются в одном месте.

Я прикрываю глаза, пытаясь не выругаться из-за внезапной мысли, посетившей меня. Вчерашний благотворительный вечер, двое парней, собирающихся подкараулить Стаса и отомстить за своего друга, сижки на асфальте. Этого же не может быть. Нет. Они же не могли напасть на Скворецкого сразу же после встречи. Глупо же. Так глупо, что даже я хочу застонать от безысходность.

Нельзя в это лезть, не мое дело, не мои проблемы. Я должна выгнать Костю и вернуться в постель, чтобы поспать до обеда, а потом приготовить что-нибудь вкусненькое, поухаживать за бабулей и посмотреть какой-нибудь фильм. Все. Ввязываться в новые неприятности нет никакого смысла и желания.

Мысленно скулю, понимая, что если расскажу Косте все, что знаю, а потом отпущу его в свободное плавание, то быть беде. Без меня он накуролесит похлеще, чем на той вечеринке. Парнем в коме уже не отделаемся. И откуда во мне задатки матери Терезы? Мне ведь вообще должно быть все равно.

— Ладно, я помогу тебе, — проклинаю себя за каждое слово. — Но сначала оденусь и позавтракаю. Никуда твой Стас не денется.

Этим двоим нужен Назаров, так что пока они не доберутся до него, Скворецкого не тронут. Тем более отец у него — большая шишка, кто вообще захочет связываться с ним? Хотя, кто знает этих избалованных золотых детей. Мне-то уж точно их не понять…

В мире нет ничего запретного. Но людям обманутым этого не понять. (Нацуо Кирино. Гротеск)

Мальбэк — Равнодушие

Ложь 31. Ира

Итак, что мы имеем?

Скорее всего, Стаса похитили те два упыря, разговор которых я случайно подслушала на благотворительном вечере. Удивительно, как я вообще оказалась поблизости, иначе пришлось бы гадать, куда делся Скворецкий. С другой стороны, нельзя исключать вариант, что Костя спешит с выводами. Ну, подумаешь, парнишка на звонки не отвечает. Загулял, забылся. Не маленький же. Может быть, сейчас с Элли торчит. Кстати, надо будет позвонить подруге, чтобы проверить этот вариант.

— Твой батя не нагрянет, случаем? — спрашивает Костя, сидя на кухне за столом и нервно подергивая ногой.

Кстати, да. Назаров все еще в моей квартире. Сидит тут, переживает, нервничает, пока я безмятежно готовлю завтрак. На самом деле, я просто делаю вид, что мне все равно. В мыслях я уже сотню раз решилась на то, чтобы рассказать все отцу. Сдам тех уродов, что изнасиловали какую-то бедняжку, а потом еще и похитили Стаса, расскажу правду и смогу спокойно вздохнуть.

Но, если я это сделаю, то неприятности только увеличатся. Если те парни в курсе, что Назаров виноват в госпитализации сына депутата, то сдадут его при первой же возможности.

И опять же: почему меня это должно волновать.

— Может, — спокойно отзываюсь я, перемешивая яичницу с помидорами. — Не переживай, отмажу тебя как-нибудь. Все-таки он думает, что ты меня спас.

— А разве нет? — фыркает Костя. — Пожертвовал своим телом, чтобы они до тебя не добрались.

— Я им и не нужна была, — коротко смеюсь.

Парень вздыхает, откидывается на спинку диванчика и замирает, переставая ерзать. Вкусный запах распространяется по квартире, заставляя мой живот скручиваться и требовать большую порцию еды. Если так подумать, я вчера нормально и не поужинала. Весь вечер простояла с подносом в руках и наблюдала за тем, как богатеи трескают дорогие блюда. А, вернувшись домой, рухнула на кровать с мыслями, что просплю до самого обеда. И вот теперь мне приходится торчать вместе с Назаровым и мысленно оплакивать остывающую постель.

— Слышь, может, по дороге похаваешь? Я куплю тебе шавухи, — снова ноет Костя. — Время здесь только тратим.

— Шавухи… — грустно вздыхаю. — Ты и так мне ее купишь за то, что я тебе помогаю. Могла бы вообще тебя выгнать.

— А, типа, одолжение делаешь? — еще и оскорбляется. — Ясно, короче. Больно надо мне с тобой возиться, сам справлюсь.

Слышу, как парень поднимается на ноги, и закатываю глаза. Какие мы обидчивые…

— Ой, сиди, а! — бурчу я. — Сказала, что помогу, значит, так и будет. Достань пока из шкафа тарелки. Пока завтракаем, расскажу кое-что.

— Что расскажешь? — оживляется парень, тут же передумывая уходить.

Показываю на шкаф, и Костя послушно подходит к нему, открывая скрипучую дверцу. Пока парень достает тарелки, я выключаю плиту и с нетерпением сглатываю скопившиеся во рту слюни, предвкушая вкусный завтрак.

А еще и шавуху мне обещали! Прямо пир сегодня какой-то.

— На счет Стаса, — отвечаю на вопрос Назарова. — Я, кажется, знаю, что с ним случилось.

Костя громко ставит тарелку на стол и резко оборачивается.

— И молчала все это время?! — громко возмущается он.

— Да тише ты, — шикаю на него. — Бабушку разбудишь. Если уже этого не сделал. И хорош на меня так смотреть, — с помощью тряпки беру сковородку и подхожу к столу, начиная накладывать завтрак на тарелки. — Я не рассказала, потому что ты сразу же рванешь черт знает куда и натворишь бед. Нужно придумать нормальный план, прежде чем действовать. Так что сел, — киваю на диванчик, — и ешь.

Назаров цокает языком, покорно заваливаясь обратно на свое место. Широко раздвигает ноги, облокачиваясь о них предплечьями, задумчиво хмурится. Его взгляд скользит по полу, по старым облезлым обоям, отклеившимся у потолка, замечает сломанную дверцу нижнего шкафа, останавливается на моих босых ногах.

Оставив немного яичницы для бабули, я возвращаю сковородку на плиту и сажусь на табурет, придвигая к себе тарелку. Костя переводит хмурый взгляд на меня, и в этот момент мне почему-то кажется, что думает парень вовсе не о пропавшем друге.

Я только сейчас понимаю всю комичность и нелепость данной ситуации: я сижу вместе с Костей Назаровым на своей кухни и завтракаю. В этой квартире с роду не было никого, кроме Элли, бабушки, отца и парочки соседей. Ну, мачеха когда-то приходила с братом, да и, кажется, все. Раньше мне всегда было стыдно приводить сюда знакомых, потому что квартирка у нас бедная, маленькая, ремонт делали еще в советские времена.