— С полгода это у нас продолжалось.

— И как же закончилось?

— Просто дошло до нас наконец, что по сравнению с таким адом яичницы и измены — полная фигня. К тому же Илья с Денисом познакомился, он ему мозги малость вправил, а потом я залетела… ну, решили рискнуть. Сперва договорились ничем никогда друг друга не попрекать…

— Выходит?

— Как тебе сказать… Нет, конечно! — Маша рассмеялась. — Знаешь, «никогда» — дурацкое слово.

Маша помедлила, сосредоточенно вглядываясь в заоконную темноту, и проговорила с восхищением:

— Ишь, какая луна! — И добавила, словно спохватившись: — Марин, слушай, тащи сюда свою Ксюшку, пора ее кормить наконец. И оставайся у меня ночевать, ладно? А то мне кажется, что Илюшка сегодня сюда не придет.

— Ага! — Марина радостно кивнула и побежала наверх, за ребенком.

Когда они раздевались, Марина обратила внимание на множество белых полосок, исчерчивающих Машин живот. Кожа на них чуть сморщилась, а сами они в темноте слегка светились.

— Что это? — спросила Марина.

— Боевые шрамы, — пошутила Маша. — Ну, растяжки. После беременности. А у тебя ни одной разве нету?

Вдвоем они обследовали Маринин живот. Обнаружили на нем три растяжки, одну с правой стороны и две слева.

— Три еще ничего, — утешила Маша, заметив, что Марина не на шутку расстроилась. — Поглядела бы ты, что у нашей Ольги на животе творится! — Потом Маша помолчала и добавила тихо: — А вот у Алены, между прочим, нету ни одной! Что ни говори, если везет человеку в жизни… — Она не закончила фразы.

11

Утро было ясное, небеса васильково-синие, точно выстиранные. Нигде ни тучки, ни облачка.

Володя и Валерьян дружно, в две лопаты, очищали от снега двор. Денис, распахнув настежь свою дверь-окно, расхаживал по крыше, двигаясь свободно, как по земле, и сбрасывал оттуда тяжелые, зеленовато-серые, слежавшиеся за зиму грязные глыбы льда. Глыбы с шумом раскалывались о землю на мелкие и крупные куски, которые тут же начинали таять под беспощадным весенним солнышком. Воздух был свежий и сладкий, и Марина, стоя на крыльце, вдыхала его полной грудью, ей казалось, что она не дышит, а пьет.

Низко-низко пролетел самолет и умчался куда-то. Никита проводил его завистливым взглядом своих пронзительно-синих глаз.

— Марина, а ты летала когда-нибудь на самолете?

— Кажется, да, — не слишком уверенно ответила Марина. Вроде бы из Мексики ни на чем другом досюда не доберешься.

— Марина, расскажи, как там, в самолете?

— Не знаю, Никитушка, откуда мне знать?

— А говоришь, летала!

— Да не помню я, Никит, ничего! Я тогда маленькая была, понимаешь? Меньше, чем ты сейчас. Даже меньше Соньки и Ванечки!

— Как твоя Ксюша?

— Ну, может, немножечко побольше.

— Сколько тебе было?

— Никита, отстань! Говорю, ничего не помню!

Никита махнул рукой, громко загудел, подражая мотору, сбежал с крыльца и начал, раскинув руки, носиться по двору.

— Кит! — прогремело с крыши. — Тебе сколько раз говорить: не бегай тут! Опасно, понимаешь? Не дай Бог, отскочит кусок льда и шмякнет тебя по черепушке!

Никита засмеялся и убежал.

— Ну, все! — проговорил Валерьян, отбрасывая в сторону последнюю порцию талого снега и втыкая лопату в сугроб. — Пойду собираться, а то не успею на электричку. — Он огляделся. — Хорошо как! Кто б знал, до чего не хочется в Москву ехать!

— А ты не езди! — сказала ему Марина.

— Да я бы не поехал, если бы не вечер в Некрасовке.

— Вечер? У тебя? — Марина успела забыть, что Валерьян поэт. Он здесь почти никогда ничего не читал, помалкивал о своих стихах в разговоре. Однажды он сказал Марине, что поэзия — болезненное порождение ума, нуждаются в ней только больные люди, поневоле живущие в гиблых местах, а здесь, в Крольчатнике, жизнь нормальная и здоровая, поэтому никто не испытывает потребности в стихах. «К тому же, — добавил Валерьян, уже откровенно рисуясь, — стоит мне переступить порог, как я все стихи сразу же забываю».

Сначала Марина частенько ловила себя на том, что скучает без Валерьяновых стихов. А потом она про них забыла. В ее распоряжении была целая библиотека. Не сошелся же свет клином на Валерьяне, есть на свете, слава Богу, и другие поэты!

Слова Валерьяна о вечере наполнили Маринино сердце тихой грустью о невозвратно ушедшем времени, когда она была еще девочкой, школьницей, жила дома с мамой и папой, ожидала возвращения из Америки Ани, когда все у нее было просто и ясно. И ведь это было совсем недавно! А будто вечность прошла с тех пор.

— Валька, ты помнишь, как мы познакомились?

— А? — Валерьян с трудом отвлекся от собственных мыслей. — Да, припоминаю. Ты была одета во что-то до ужаса стильное и размалевана, как дорогая кукла. Я подумал, тебе лет двадцать пять. Простить себе не могу, что связался тогда с малолеткой.

— Зачем же ты пригласил меня к себе, если я тебе не понравилась?

— Я пригласил? По-моему, ты сама навязалась! — Заметив, что Марина уже не на шутку сердится, он сразу сбавил тон. — Мышь, я же шучу! Ты шуток не понимаешь?

— Хороши шутки! — фыркнула Марина, но, не выдержав, рассмеялась. — Скотина ты все-таки, Валька! У меня такое настроение было, а ты!..

На крыльце показалась Ольга. Она, как обычно, первым делом огляделась вокруг, нашла взглядом Дениса и успокоенно улыбнулась. Потом Ольга обернулась к Валерьяну.

— Валь, ты можешь выполнить мою просьбу?

— Смотря какую.

— Привези мне, пожалуйста, из Москвы Арчи!

— Чего? — в один голос переспросили Марина и Валерьян.

— Ну, крысу мою так зовут! Арчи, а полностью — Арчибальд.

— Значит, это не крыса, а крыс? — поразилась Марина.

— А ты не знала, что ли? У крыса сразу заметно, такое хозяйство из-под хвоста свисает!

— Еще чего, стану я какой-то крысе под хвост заглядывать!

— Да там и заглядывать не надо, издалека все ясно! Ну так что, Валька, привезешь?

— Не уверен. Сама понимаешь, вечер может поздно закончиться. — Однако, заметив, что Ольга расстроилась, Валерьян смягчился. — Да где хоть она у тебя, у кого сейчас живет?

— Она у Вики осталась! Вы меня тогда так скрутили сразу, я ничего забрать не успела! Ни Арчи, ни вещи, которые там со мной были.

— У Вики? — Валерьян задумался. — Тогда привезу. Я Вику давно не видел.

— Вот-вот! — подхватил Денис, свешиваясь над ними с крыши. — И я о ней тоже давно ничего не слыхал. Что-то мне за нее тревожно! Сны даже стали нехорошие сниться.

— Илья говорит, что все сны, даже самые плохие, надо истолковывать к лучшему, — припомнила Марина.

— Да? — Денис скосил на нее глаза. Вид его свесившейся с такой высоты фигуры вызвал у Марины приступ тошноты. Она отвернулась. — Илья так говорит? Ему виднее. А мне, к сожалению, коли приснится какая-нибудь пакость… Так чего, Валерьян, заглянешь к Вике?

— Куда деваться? — Валерьян шутливо развел руками. — Ладно, Оль, так и быть, привезу тебе твоего Арчибальда. Соскучилась небось по любименькому сыночку?

Все, кроме Ольги, рассмеялись, а она пояснила смущенно:

— Понимаете, он у меня уже старенький! Три года для крысы — солидный возраст.

— Фью! — Валерьян присвистнул. — Сколько же они живут?

— Совсем немного! Самое большее — года четыре.


Валерьян приехал к вечеру следующего дня, побледневший, с застывшим лицом. Все ужинали, Женя, завидев Валерьяна, ринулась было на кухню за порцией для него, но он остановил ее усталым жестом.

— Не надо, Женька, я не голодный.

Валерьян неторопливо подошел к Ольгиному стулу, достал из-за пазухи крысу и осторожно опустил ее перед Ольгой на стол. Арчибальд немедленно отыскал взглядом хозяйку и деловито вскарабкался ей на плечо. Ольга рассеянно погладила зверька по спине, не отрывая встревоженного взгляда от Валерьяна.

Вернув Ольге крысу, Валерьян уселся на свое обычное место, сгорбился, смотря перед собой остановившимся взглядом.

— Валька! — не выдержала наконец Алена. — Что случилось-то? Опять с Викой что-нибудь? Скажи, не молчи!

— С Викой? — раздумчиво повторил Валерьян. — Нет, Ален, с Викой ничего уже случиться не может. И самой Вики больше нет. Умерла она две недели назад от передозировки. Так что за Вику можете больше не волноваться. — Валерьян криво усмехнулся.

«Ненавижу смерть, — стукнуло в мозгу у Марины. — Подлая, гадкая, и чего ей все время надо?»

— Как это произошло? — прервал Денис затянувшееся молчание. — Вика была всегда осторожна.

— Да разве у ее родителей узнаешь? — отвечал Валерьян по-прежнему не своим, ровным, бесцветным голосом.

— Помянуть надо бы, — прозвенел над столом мальчишечий дискант Володи. Это слегка разрядило обстановку.

— Молчи! — Ольга изо всех сил хлопнула сводного брата по затылку. Тот только охнул.

Валерьян неожиданно поднялся и обвел всех сидящих за столом тоскливым взглядом.

— Я к себе пойду, хорошо? — проговорил он и стремительно вышел из столовой. Женя бросилась было за ним, но Денис перехватил ее по дороге.

— Не надо. Хочет человек один побыть.

— Да кто ему Вика, сестра? — шепотом спросил Володя Марину.

— Жена, — просто ответила Марина. Ей ничего не хотелось сейчас объяснять, тем более Володе.

В столовой молчали. За окном быстро сгущались сиреневые сумерки. Крыса, привстав у Ольги на плече на задние лапы, нежно перебирала передними Ольгины волосы, щекоча ей усиками висок и легонько покусывая время от времени за ухо. При этом крыса громко, на всю столовую, восторженно цокала языком.

— Надо было Вику тогда вместе с тобой скрутить и сюда привезти, — проворчал Денис.

— И что толку? — возразила Алена. — Сколько раз мы уже так делали! Она сбежала бы! Вика была как колобок: я от бабушки ушла, я от дедушки ушла, а из Крольчатника вашего и подавно уйду!

— Не колобок, — задумчиво проговорила Марина. — Это называется «перекати-поле».

Марина думала: почему такое случилось с Викой? Может, потому, что у нее не было детей? Дети, если к ним всерьез относиться, держат тебя, привязывают к земле, а музыка, особенно Викина, отрывает от земли, тянет за собой куда-то вверх, мешает здесь к чему-то привязаться, поэтому…

Додумать Марина не успела.

Негромко хлопнула входная дверь, и Руслан, грозно зарычав, выступил из-за рояля, вздыбив шерсть и всем своим видом показывая, что вошел чужой. Дверь в столовую распахнулась, и Марина сдавленно ахнула.

На пороге стоял Сергей.

Он потоптался, опасливо посматривая на рычащего Руслана и обводя быстрым, торопливым взглядом сидящих вокруг стола, нашел наконец Марину и просиял.

— Сережка!

Марина выбралась из-за стола, а хотела бы вылететь стремглав, да только куда с таким брюхом! — неуклюже побежала к Сергею и повисла у него на шее. Он слегка охнул: тяжесть в Марине сейчас была изрядная. Но счастливая улыбка не сошла с его лица.

— Нашел! — проговорил он негромко, нежно глядя в Маринины аквамариновые глаза. — Все-таки я тебя нашел!

Слова звучали так, словно никого, кроме них, в комнате не было. Марина с восторгом внимала ему. Как всегда, они мгновенно отключились от остального мира.

А сидящие за столом наблюдали за ними с нескрываемым любопытством. В конце концов Денис не выдержал и негромко покашлял. Сергей оторвался от Марины и обернулся. В его взгляде сквозило недоумение, точно до него только сейчас дошло, что, кроме них, здесь кто-то есть.

— Молодой человек, — проговорил Денис изысканно-светским тоном.

— Артемьев Сергей. Мужской, нет, не был, не привлекался, образование незаконченное высшее, женат вот на ней, — он указал рукой на Марину.

Дверь в столовую приоткрылась, и в проеме сверкнула пара пронзительно-черных глаз. Детский голос отчетливо проговорил:

— А прописка у тебя есть?

Сергей несколько минут ошалело вглядывался в худенького низкорослого Димыча, казавшегося младше своих шести лет. Сергей провел рукой по глазам, точно отгоняя наваждение, и наконец неуверенно ответил:

— Ну есть, а что?

— Так просто. — И дверь закрылась.

— Слушай, парень, — заговорил Илья, — если не секрет, как ты сюда попал-то? Кто тебе адрес дал, как ты дорогу в лесу нашел? Тем более время позднее. Ведь не Марина тебе объяснила?

— Не Марина. Марина меня просто бросила. Когда до меня это дошло, думал, с ума сойду. Чуть в окно не выпрыгнул, честное слово! — Сергей перевел дыхание и нервно облизнул губы, после чего обращался к самой Марине. — Почитай, всю Москву в поисках тебя обрыскал. Во всех встречных женщин всматривался, стоит издалека похожую увидеть — бегом к ней, дорога не дорога, машины не машины, красный свет, желтый, зеленый — сто раз чуть не задавили. А, зачем мне жизнь без тебя! — Илья за столом восхищенно присвистнул. — Потом я отошел, конечно, соображать начал. Звонил без перерыва по обоим твоим телефонам, думал, ты где проявишься. Глухо. Отец сказал, что ни о чем не знает, просил, кстати, заехать и забрать для тебя посылку, лежит у него уже сколько времени, прислана на твое имя из Мексики. Аню твою я вообще поймал на пороге — с каким-то типом она в Америку уезжала, письмо тебе оставила. Вальке все время звонил, хоть и в лом мне это было, сама понимаешь, но выхода другого не оставалось…