Анастасия Орехова - Вкус запретного плода

— Сережа! — проговорила Марина, уткнувшись лицом в ямочку над ключицей. — Я все хочу тебя спросить: а как ты вообще сюда попадаешь? Ворота же почти всегда на замке?

— А! — Сергей отмахнулся. — Подумаешь, великое дело, через забор перелезть!

Марина не стала рассказывать Сергею все. Ему было достаточно того, что он видел, но он сумел преодолеть в себе свою ревность, а подробности могли причинить ему только боль. Они никогда не говорили об отношениях, связывающих Марину с остальными обитателями Крольчатника. Как в свое время у Ильи с Машей, у Марины с Сергеем возник в Крольчатнике свой, отдельный угол, где им никто не мешал быть вдвоем. Впрочем, памятуя Сонькины расспросы, Марина теперь старалась вести себя потише.

Утро началось тянущей болью внизу живота. Приступы боли стали для Марины привычными за последние десять дней. Она немного полежала, стиснув зубы и выжидая, пока пройдет. Марина наконец решила встать, боль началась снова. Марина согнулась, ухватившись рукой за спинку кровати, и снова подождала. Когда Марина завязывала халат, боль скрутила ее в третий раз. На сей раз Марина поняла, что терпеть больше нельзя, пора идти будить Дениса. Было семь утра.

Денис спал с Аленой. Одеяло с них, как всегда, сползло, и, обнаженные, они были похожи на статуи греческих богов. В другой раз Марина обязательно постояла бы и полюбовалась, но сейчас она решительно подошла и тряхнула Дениса за плечо.

— А? Что? Малыш, это ты? Чего тебе в такую рань нужно?

— Денис! — произнесла Марина с подобающей случаю торжественностью. — Я рожаю!

— И что? — сонно пробормотал он.

— Как — что? Мне больно!

Денис уселся, тряхнул головой, точно собака после купанья, наконец окончательно проснулся.

— Малыш, — сказал Денис, нежно беря Марину за руку, — поверь мне, то, что ты сейчас испытываешь, возможно, и неприятно, но до настоящей боли это еще далеко. Дай Бог тебе не узнать разницы! Во всяком случае, сейчас панику поднимать рановато. Давно это началось?

— С полчаса.

— А который час?

— Семь.

— Эх, черт, мог еще спать да спать! Марин, и ты, может, пойдешь немного подремлешь?

Марина покачала головой и вдруг, охнув, вцепилась Денису в руку.

— Что, схватка? — Денис положил ладонь Марине на живот. — Действительно, схваточки, спать, значит, ты не пойдешь. Ну, тогда… Тогда… Пойди ты и займись чем-нибудь. Пол, например, в кухне вымой.

— Что?

— Как что? Когда я там вчера проходил, он мне не очень понравился. По-моему, его довольно давно не мыли.

— Денис, ты в своем уме? — Марина наконец выпрямилась, все еще держась за живот.

— Вроде бы да. А что?

Зашевелилась Алена.

— Ребят, что происходит?

— Да вот у Марины целых полчаса схватки.

— И что? — Алена зевнула и потянулась, картинно изогнувшись.

— Да мне тоже кажется, что ничего особенного, а она почему-то беспокоится.

Алена перевела взгляд на Марину и заметила слезы, выступившие у нее на глазах во время очередного приступа.

— Больно? — спросила Алена сочувственно. — Может, сразу полезешь в ванну? И книжек туда с собой набери, чтобы не скучно было! Тебе там долгонько сидеть придется! Часов десять как минимум!

— Десять часов?

— А ты думала? — Денис не выспался и оттого был раздражен. — У тебя, голубушка, первые роды, надо настраиваться надолго.

Надолго! Марине казалось, она сейчас еле может терпеть! Однако она стиснула зубы, вернулась к себе, застелила постель, отволокла к Маше корзинку с Ксюшей. Боль была то сильнее, то легче, отпускала совсем, и Марине начинало казаться, что с ней ничего не происходит, она все это придумала. И она продолжала сомневаться, пока новый приступ боли не разрушал сомнения.

Постепенно Марина кое-как приспособилась. Денис показал ей точки на пояснице, на которые надо нажимать изо всех сил кулаком, чтобы боль отступала. Не без удивления Марина обнаружила, что стоять и ходить легче, чем сидеть или лежать. Она даже сделала попытку исполнить Денисов совет — вымыть на кухне пол. У нее плоховато вышло, потом Жене пришлось перемывать. К обеду боли стали уж нестерпимы. Марина пыталась ходить по дому, постанывая и придерживая поясницу, но чувствовала, что так ее надолго не хватит. Пришло, стало быть, время выполнить Аленин совет: залезть с книжкой в ванну.

— Эй! — окликнул Марину Денис, когда она стояла на пороге ванной. — Только не вздумай там запереться!

— А что? — Она даже вначале не поняла. — Ах, ну да, в самом деле.

Вокруг все жили обычной жизнью, точно никому не было дела до того, что сегодня Маринин День. Кто-то занимался с детьми, кто-то готовил обед и ужин. Валерьян со вчера был в Москве, должен был возвратиться лишь к вечеру. Он-то, наверное, не отнесся бы к происходящему равнодушно.

Марина захватила в ванную какую-то неудачную книжку — «Братьев Карамазовых». Однако решила не вылезать из воды, чтобы через весь дом тащиться в библиотеку. Марина тоскливо перелистывала страницы, будучи не в силах сосредоточиться на тексте и хоть немного отвлечься таким образом от боли. Идиотка, надо было брать «Всадника без головы»!

В дверь постучали.

— Входите! — не очень уверенно отозвалась Марина. Как-то странно было говорить «Входите!», находясь в голом виде. Впрочем, вряд ли стучавший ожидал найти ее здесь одетой. Стало быть, его это устраивало. А ей… Ей было сейчас как-то все равно.

Вошел Илья с табуреткой. Он с шумом обрушил ее всеми четырьмя ногами на кафельный пол, брякнулся сверху, закинул ногу на ногу и светским тоном спросил:

— Ну, как дела?

— Хреново, — честно ответила Марина, ее лицо исказила гримаса боли.

— Ты, мать, главное, не раскисай. Такое уж сейчас твое дело — терпеть! Без этого, сама понимаешь, женщинами не становятся!

— Илюш, шел бы ты философствовать когда-нибудь в другое место! — Марина сжала покрепче зубы, сдерживая стон. При нем она стонать ни за что не будет!

Помолчав, Илья заговорил несколько другим тоном:

— Мариш, я ничего такого не хотел сказать! Ты не думай, я понимаю, что тебе очень больно!

— В самом деле? И откуда в тебе такой дар понимания? Илюш, ты, собственно, зачем пришел?

— Я это… Ну как тебе сказать? Денис велел, чтоб кто сейчас ничем не занят, пошел к тебе и отвлекал разговорами.

— Потрясающая идея! — Марина рассмеялась бы, если бы не боль. — Ну валяй, отвлекай!

Илья сконфуженно молчал. Наконец он собрался с силами и начал:

— Рассказать тебе…

— Сказку, пожалуйста! И обязательно со счастливым концом! — На последних словах Марина вцепилась в край ванны и зубы ее отчаянно скрипнули.

— Марин, что с тобой? Ну и дурак я, ясно, что с тобой. — Темные, влажные глаза Ильи жалобно блеснули. — Мариночка, зайка, тебе, может быть, сделать чего-нибудь? Дениса позвать, например?

— Илюшка, — с трудом выговорила Марина. — Будь другом, поднимись ко мне, там в письменном столе в верхнем ящике увидишь большой пальмовый лист.

— Пальмовый? — изумился Илья.

— Да! Не перебивай, ради Бога, а то сейчас опять скрутит, ничего объяснить не успею. В этом листе штуковина одна деревянная. Принеси мне ее, пожалуйста, поскорее!

Илья исчез, а на пороге появился Денис.

— Привет! — бодро сказал он, входя. — Давай посмотрим, что там с тобой?

Боль от осмотра была нестерпимая, Марина едва удержалась, чтобы не начать биться головой о край ванны. Стоя над ванной, Денис прижал Маринину голову к своему животу, провел рукой по спутанным волосам.

— Потерпи, малыш, совсем немного осталось!

— Правда? — Марине не верилось. «Господи, — думала она, — это кем же надо быть, чтоб согласиться вытерпеть такое еще раз?» Марине казалось, что она сто лет лежит в этой проклятой ванне, что ей всегда было так больно и никогда эта боль не пройдет.

Денис вышел, его сменила Алена.

— Я смотрю, тебе не читается? — спросила она, кивнув на мокнущую в раковине книгу.

— Да как-то не то настроение!

— Терпи, Маринка, Денис сказал, что все уже скоро кончится!

— Скоро как?

— Часа через два, наверное.

— А… а который сейчас час? — Марина облизнула пересохшие губы.

— Шесть вечера.

— Боже ты мой! Сколько времени я уже так? И кто ж это придумал так издеваться над человеком?

— Мариш, понимаешь, это нужно пройти. Подумай о том, что часа через три, от силы четыре тебе станет так хорошо, как никогда еще не было.

— Да, но пока что мне так хреново, как… как никогда!

Вернулся Илья с амулетом. Марина судорожно стиснула деревяшку, прижала ее к груди. Через некоторое время ей показалось, что боль в самом деле отступила. Марина чуть оттолкнулась от дна, взявшись руками за бортики. Ванна в Крольчатнике была огромная, рассчитанная, по крайней мере, на двух человек. Она начала легонько покачиваться на поверхности воды. Амулет лежал в ложбинке между Мариниными грудями, и она чувствовала легкое покалывание от его деревянных краев. Лицо ее с каждой минутой светлело, и скоро Марина уже ничего не чувствовала… Почти ничего, кроме давления в самом низу, но давление это с каждой минутой нарастало и нарастало.

Алена, сидевшая возле ванной на табуретке, с тревогой наблюдала за Мариной. Наконец она не выдержала и тряхнула Марину за плечо.

— Эй, что там с тобой происходит? Ты живая еще?

— Оставь меня, Алена, — пробормотала Марина, не раскрывая глаз. — Мне… мне сейчас хорошо…

— Денис! — завопила Алена не своим голосом. — Иди сейчас же сюда! По-моему, у нее поехала крыша!

Денис появился почти мгновенно. Его тоже насторожило выражение Марининого лица. Но он не поддался панике, а сначала осмотрел Марину и удивленно присвистнул.

— Фью, ребята, да тут уже голова! Марина! — Он с силой дернул ее за плечо, пытаясь вывести из оцепенения. — Соберись, пожалуйста!

— А? Что? — Марина была словно бы в полусне.

— Ничего! — заорал на нее Денис. — Проснись! Рожать пора, слышишь?

— Да. Конечно.

Марина попыталась собрать разбегающиеся мысли, но это оказалось ей не под силу, и она стала делать то, что ей говорил Денис. Это оказалось совсем не сложно, даже приятно. С каждым движением, с каждым напряжением мышц Марине становилось легче, лучше, так что стон, вырвавшийся у нее под конец, был выражением не боли, а оргазма. Вздрогнув, Марина пришла в себя, стряхнула с груди ставший ненужным амулет. Пелена перед глазами исчезла, и чувство настоящего счастья наполнило Марину до краев.

— Кто у меня?

— Мальчик, — ответил невесть откуда взявшийся Валерьян. Он держал сына на руках и выглядел неимоверно гордым. И тут же над самым Марининым ухом прозвучал восторженный крик Ильи:

— Марина, посмотри! Твой сын родился обрезанным!

Кто-то, кажется Алена, поднес Марине младенца к груди, и он сразу засосал, больно, как бульдог, стиснув Маринин сосок беззубыми челюстями.

— Ты молодец! — сказал Денис. — Не порвалась нигде, и вообще! Но, Господи, сколько же мне еще надо учиться! В жизни не видел, чтобы кто-нибудь так рожал!

Чьи-то сильные руки вынесли Марину из ванны, вытерли и положили на постель. Марина устало закрыла глаза и заснула. Снился ей зеленый цветущий луг и маленький светловолосый мальчик, бегущий по лугу к ней навстречу с громким, ликующим криком: «Мама!»

Сергей приехал почти ночью. На пороге он узнал о случившемся, он в три прыжка преодолел лестницу и влетел в Маринину комнату с расширенными от волнения глазами.

— Малыш, как ты там? С тобой все в порядке?

— Более чем!

Марина успела выспаться, и все недавние ужасы подернулись дымкой воспоминаний.

— Знаешь, — сказала она таким тоном, будто это было для нее сейчас самое важное, — у меня больше нет живота!

И она с детской непосредственностью откинула одеяло.

— Немножко еще осталось, — решил подразнить ее Сергей.

— Ну какой ты! А ты уже видел его?

— Нет еще. Когда же?

— Пойди посмотри! Вот он, на столе, в корзинке.

Сергей послушно подошел к столу.

— Ух ты, какой серьезный! Губы толстые, совсем как у тебя!

— А цвет? — вспомнила вдруг Марина. — Какого цвета кожа?

— По-моему, ужас до чего красный. Ты разве не видела?

— Видела, конечно. Дай его сюда, я еще посмотрю.

Сергей осторожно вынул малыша из корзинки и опустил рядом с Мариной на подушку. Марина внимательно пригляделась. Вроде бы он был такого же цвета, как новорожденные Маша или Ксюша, ничуть не темнее. Хотя кто его знает? Впрочем, Марина неожиданно поняла, что ей все равно. Негр, индеец, китаец… Да хоть серо-буро-малиновый! Главное, он был такой родной, что у Марины от одного прикосновения к нему перехватывало дыхание и начинало сладко пощипывать в носу. Сергей смотрел на Марину с малышом на руках и улыбался.