Кристи Келли - Власть судьбы

Венеция, 1818 год

Софи Рейнар стояла на одном из бесчисленных мостиков, переброшенных через множество каналов в Венеции. Она не знала, имеет ли он название, но сомневалась, что это место чем-либо замечательно. Плотнее закутавшись в шаль, чтобы защититься от прохладного февральского ветра, девушка вглядывалась в темную поверхность воды. Из дома напротив слышалась музыка, которая словно тонула в канале. По какой-то странной причине доносившаяся мелодия успокаивала и напоминала о доме. Лондон…

Софи планировала через три дня покинуть Венецию, чтобы вернуться на родину после двухмесячного отсутствия. Конечно, она тосковала по Лондону, но в то же время была бы не прочь остаться здесь еще на несколько недель. Нельзя сказать, что ее друзья сильно соскучились по ней. Сейчас, когда все ее подруги обзавелись мужьями и детьми, они были постоянно заняты. Конечно, в большой степени их счастье — это ее заслуга.

Софи сосватала всех своих подруг благодаря своему искусству сводить людей. Даже ее единокровный брат Энтони женился народной из них.

В то время как у самой Софи никого не было.

После того как состоялась свадьба Энтони и Виктории, она уехала из Лондона. Ведь она фактически потеряла всех своих подруг и всерьез опасалась, что никогда не сможет встретить любимого человека. Неужели ей суждено было провести остаток жизни одинокой? Что-то подсказало Софи, что она должна отправиться в Венецию.

После длительного путешествия под парусами, а затем месячного пребывания в этом чудесном городе она так и не познакомилась ни с одним мужчиной. Не произошло ничего такого, что могло бы заставить девушку изменить мнение о том, что это путешествие было всего лишь приятным времяпрепровождением, не больше. Вероятно, так оно и должно было быть.

Наклонившись над балюстрадой, Софи вглядывалась в холодную темную воду, пытаясь уловить какой-нибудь знак того, что ей следует остаться здесь дольше. Ее голову все чаще терзала печальная мысль, что, возможно, ей вообще не суждено встретить в жизни любовь.

А Софи мечтала о ней…

Она хотела, чтобы кто-то ее нежно любил, а не просто заботился о ней, потому что отец лишь давал им с матерью деньги на жизнь. Девушка полагала, что мать ее любила. Может быть, и так. Но предпочтение; отдавала все же многочисленным любовникам. Даже здесь, в Италии. Пока Софи совершала в одиночестве прогулку, та отправилась на поиски приключений. За двадцать шесть лет мало что изменилось.

Софи продолжала смотреть на темную воду, надеясь найти подсказку, что же ей делать дальше. Она не чувствовала ничего, кроме отчаяния. И зачем было два месяца назад покидать дом, подруг и отправляться в путешествие, которое она с трудом могла себе позволить?

Должна же быть какая-то причина? Но сколько Софи ни всматривалась в воду канала внизу, пытаясь освободиться от чувства подавленности, не могла найти ответа. Сосредоточив внимание на своих мыслях, девушка краем уха слышала какие-то отдаленные голоса. Она не обращала внимания на эти звуки, пытаясь определить по каким-то предметам признаки своего будущего. И вдруг ощутила резкий толчок.

Она даже испугаться не успела.

О Господи! Что происходит?

И тут же поняла, что падает в канал.

Неудивительно, что девушка так ничего и не смогла рассмотреть из своего будущего. У нее его просто не было! Издав громкий крик, она упала, больно стукнувшись головой о какой-то предмет, и ее тут же поглотила темная вода.

— Что за черт! — Николас поднял голову и увидел женскую фигуру, которая свалилась с моста, ударилась о лодку и исчезла в воде.

— Я совсем не умею плавать, синьор! — с отчаянием крикнул гондольер, когда небольшое суденышко отчаянно закачалось на волнах.

Николас сорвал с себя жилет и прыгнул вниз, удивляясь тому, что мужчина, проведший всю жизнь на воде, так и не научился плавать. Темнота усложняла возможность найти упавшую, но, к счастью, ее юбки зацепились за что-то и удерживали на месте.

Он с трудом отцепил их и схватил женщину за талию. Пока тащил ее сквозь толщу холодной воды, у него зашлось дыхание. Однако Николас держался, дав себе слово не погибнуть в этом зловонном канале Венеции, где его никто не сможет найти, а Эмма так никогда и не узнает, что с ним случилось. Какой нелепой была бы смерть!

Когда он вынырнул на поверхность, гондольер Винченцо затащил мокрую девушку на судно. Николас неуклюже перелез через борт лодки. И сразу кинулся к лежавшей без сознания незнакомке.

— Немедленно домой! — приказал он Винченцо по-итальянски и опустился на колени.

Николас вспомнил, чему учил его отец, и нажал на то место, где сходились ребра девушки. После того как он проделал эти манипуляции три раза, она наконец закашлялась и вода хлынула из ее легких.

Винченцо причалил лодку к берегу возле дома, а девушка еще не пришла в себя и пыталась вдохнуть воздух. Николас осторожно поднял ее и внес внутрь теплого дома. Вокруг тут же засуетились слуги.

— Приготовьте горячую ванну и положите девушку в моей спальне. Я помоюсь в другой комнате. — Он прошел к ступенькам, потом повернулся. — И разожгите камин в моей спальне.

Николас не стал дожидаться ответа и понес ее на третий этаж. Поместив девушку в кресло близ камина, он подумал, что скоро ее зубы перестанут стучать от холода.

Она заморгала и приоткрыла глаза. Ее черные брови недоуменно приподнялись.

— Ш-ш-ш, — прошептал Николас и добавил: — все в порядке, не волнуйтесь. Вы уже на суше.

— Благодарю, — тихонько произнесла она. — Где я нахожусь?

— Я привез вас в дом моего друга. Вы можете здесь помыться и согреться. Слуги найдут для вас что-нибудь из одежды. А потом я провожу вас домой.

Последующие минуты прошли в молчании, пока оба ждали, когда принесут воду для ванны. Почти все время девушка держала глаза закрытыми — то ли игнорируя его, то ли еще не придя в себя.

Наконец раздался стук в дверь, и вошли слуги с ведрами, в которых дымилась горячая вода. Они поставили все это вблизи камина, как Николас и велел.

Софи приоткрыла глаза, хмуро наблюдая за происходящим. Затем потерла пальцами виски и поморщилась.

— Как вы себя чувствуете? — тут же спросил он. — Болит голова?

Она некоторое время молча смотрела на него, затем кивнула.

— И очень сильно. Но я верю, что выживу.

Николас почувствовал какую-то обреченность в голосе девушки, и ему пришла в голову ужасная мысль.

— Вы намеревались умереть?

В ответ послышался тихий смех.

— Нет, синьор! Я вовсе не пыталась расстаться с жизнью. Это был просто… — она сделала паузу, — несчастный случай.

Пауза в ее словах заставила задуматься, говорит ли она правду.

— Может, вам вызвать врача?

— Нет. Со мной все в порядке.

— Я попрошу горничную помочь вам, — сказал Николас и покинул комнату. Спустившись, в спальню на втором этаже, он задумался о том, что представляет собой девушка, которая принимает ванну в его комнате. Черноволосая, сероглазая, очень хорошенькая. Ее кожа была нежно-розового, а не оливкового оттенка, как у большинства жительниц Венеции.

Николас потянул за узел галстука, который от этого только туже затянулся на шее. Он достал нож из раскисших ботинок и отрезал эту деталь насквозь промокшей одежды. Раздевшись, погрузился в ванну с чистой теплой водой.

Его мысли снова возвратились к незнакомке, которая сейчас находилась в его комнате. При мысли о ней его член мгновенно напружинился от желания. Николас уже давно не испытывал столь быстрой реакции. И изрядно устал от всяких женских хитростей и проделок, целью которых было выгодное замужество. Многие надеялись получить право на то, чтобы сказать, что они спали с будущим герцогом.

Только одна из его знакомых отличалась от всех. Но сейчас она была замужем и имела сына. Эта женщина всегда смотрела на него только как на друга или как на брата. Николас тоже никогда не осмеливался попробовать, возможно ли между ними нечто большее. Вероятно, она и могла бы пойти на более теплые отношения. Впрочем, теперь это не имело значения, он уже упустил свой шанс.

Но женщина, которую он выловил сегодня в реке, не имела понятия, кто он такой, и он намеревался сохранить свое инкогнито. Если бы она узнала о его титуле, то, скорее всего, сделалась бы такой же настырной, как и все те женщины, которых Николас знал. Хотя это и не имело значения. Он возвратит ее домой и никогда больше не увидит. Ибо считал, что она наверняка имеет супруга. А замужних женщин он всегда избегал.

Он закончил мыться и вылез из ванны. Стоя возле камина, Николас вытерся и плеснул в бокал бренди. Окинув взглядом комнату, он с удивлением обнаружил, что камердинер все еще не принес ему сухую одежду.

Он позвонил колокольчиком и нетерпеливо стал ждать.

Хотелось поскорее одеться и узнать побольше подробностей о спасенной девушке. Если бы его приятель Доминик был здесь, он бы наверняка помог. Но у него срочные дела в Милане, он уехал и предоставил Николасу свой роскошный дом в полное распоряжение.

— Si, signore?[1] — спросил появившийся слуга.

— Perfavore,[2] пришли мне Лейна с моей одеждой. Он допил последнюю каплю бренди и поставил бокал на стол.

— Signore, — начал было слуга и замолчал.

— Si?

— Леди в вашей спальне заперла дверь и не открывает.

Николас тихонько хмыкнул.

— Должно быть, дама хочет уединения. Попроси миссис Косту постучать и объяснить ситуацию.

— Si, signore.

Николас сел в кресло (на нем было только полотенце) и, закрыв глаза, стал ждать. Наконец он услышал звуки шагов и стук в дверь.

— Signore?

— Да, — отозвался он, не открывая глаз.

— Signorina не отвечает.

Николас заморгал и нахмурился. Уж не случилось ли что-либо с ней? Она ведь ударилась головой о гондолу, прежде чем свалилась в воду. Не желая позволить раненой женщине умереть в доме своего друга, он вышел из комнаты.

Миссис Коста стояла перед дверью с охапкой одежды.

— Ваша гостья не отвечает, signore, — на ломаном английском сказала служанка.

— Откройте дверь и проверьте, что с ней.

Миссис Коста пожала плечами, достала из кармана связку ключей и открыла дверь. Потом вошла в комнату и огляделась. Возвратившись в коридор, женщина объяснила:

— Signorina спит.

— Ну надо же! Я возьму свои вещи.

Служанка передала ему одежду для спасенной девушки. Николас вошел в спальню и остановился у порога. Незнакомка лежала на его кровати с закрытыми глазами, дыхание у нее было ровным.

Николас покачал головой. Ему нужно было забрать свои вещи и оставить ее в покое. Бедняжке пришлось немало перенести в этот вечер. Он прошел в глубь комнаты и снова остановился. Затем, влекомый силой желания, шагнул поближе к кровати, осторожно сел на краешек и устремил на нее взгляд. Черные волосы обрамляли ее лицо и казались слегка влажными. Он протянул руку, чтобы отвести в сторону несколько темных завитков с ее щеки. Девушка пошевелилась и отвернулась от него, приоткрыв жадному взору плечо цвета слоновой кости. Осознание того факта, что она лежала голой под покрывалом, лишь обострило его желание.

Нагнувшись, Николас легонько поцеловал ее в нежное плечо. От нее пахло лавандой, и на вкус она была как сладкий грех. Он вел себя совершенно глупо, испытывая желание к особе, даже имени которой не знал. Его неуправляемый член снова напрягся. Что было в этой девушке такого, если она будила в нем столь острое желание? Он не мог припомнить, чтобы с такой силой вожделел какую-нибудь другую женщину.

Она снова пошевелилась и на сей раз, повернулась на спину. Ее веки дрогнули, и на него воззрилась пара чудных серых глаз. Они округлились от удивления, и в то же самое время медленная улыбка коснулась ее полных алых губ.

Но тут же исчезла. Кто этот мужчина, который настойчиво гипнотизирует ее взглядом?

Боль в голове слегка утихла, но она еще не пришла в себя. Софи смотрела на незнакомца и чувствовала, что ее бьет дрожь. Грудь его была сложена из могучих мускулов, сверху вниз шла дорожка тонких каштановых волос. Софи опустила глаза и поняла, что ее окончание находится под полотенцем, которое окутывало его бедра.

Ну и ну! Ни один джентльмен не появится перед женщиной почти обнаженным. Или в Венеции дела обстоят иначе? Софи сильно в этом сомневалась, однако недоумевала, почему этот мужчина осмелился предстать перед ней в таком виде. Если бы кто-то увидел их в такой ситуации, она была бы навек опозорена. Хотя кто ее знает, здесь?

Софи перевела взор на его лицо, посчитав, что так гораздо безопаснее. Но она заблуждалась. Его каштановые волосы были слегка длинноваты для английского джентльмена, такие обычно были у итальянцев. У него были карие глаза медового оттенка, которые потеплели, когда он ответил ей улыбкой, и нос который был чуть больше, чем при идеальной пропорции.