Барбара Брэдфорд - Власть женщины

– Да.

– Когда?

– Вчера.

– Так султан в Лондоне? – Найгел недовольно нахмурился.

– Да. Он прислал мне записку с приглашением на чашку кофе. Султан был несколько озадачен моим поведением. Он не мог понять, почему я больше не занимаюсь его делами. Ведь я долгие годы была его личным консультантом по драгоценным камням.

Стиви говорила, не отрывая глаз от лица сына.

Найгел, замкнутый и холодный, слушал мать с непроницаемым лицом. Но постепенно его щеки становились пунцовыми. Именно это и вывело его из себя. Ему была отвратительна сама мысль о том, что он должен перед кем-то отчитываться в своих действиях. Даже перед Стиви. Найгел молчал, впервые в жизни не зная, что ответить.

– Ты ничего не хочешь сказать мне по этому поводу? – невозмутимо спросила Стиви, чувствуя его состояние.

– Ничего.

– Меня это удивляет. Ведь именно ты создал такую ситуацию, сказав Гарету Джеймсу, что теперь ты ведешь дела с моими клиентами.

– Когда позвонил Гарет, чтобы договориться о встрече с султаном, тебя не было в Лондоне, – проговорил Найгел. – Я всего лишь старался помочь тебе.

– Это довольно странное объяснение, – сухо сказала Стиви. Она не сочла нужным скрывать свое раздражение. – Видишь ли, Найгел, я прекрасно понимаю, что ты пытаешься сделать. Ты хочешь вынудить моих персональных клиентов обращаться к тебе. Но это не сработает. Я руковожу этой фирмой. И пока я глава компании, я буду сама вести дела всех наших солидных клиентов.

Поскольку Найгел не отвечал, Стиви добавила:

– Ты понял меня?

– Да.

– Но это не все. Полагаю, тебе есть за что передо мной извиниться.

– За что? – спросил Найгел оскорбленным тоном.

– За то, что ты мне солгал.

– Я не лгал тебе.

– Нет, ты обманул меня, когда приезжал в Нью-Йорк. Девятого декабря. Когда ты сказал мне, что Брюс считает, что я слишком дорого заплатила за «Сверкающий властелин».

– Но ты действительно заплатила за него слишком дорого.

– Может быть, ты и думаешь так, хотя ты ошибаешься, но Брюс так не считает. Ты солгал мне, и дедушка так же возмущен твоим обманом, как и я.

– Кого волнует, что думает Брюс? Ты сама сказала, что он давно отошел от дел.

– Это волнует меня и должно волновать тебя. Пока я руковожу фирмой, ты будешь внимателен к его мнению. Он все еще директор.

– Только номинально, – презрительно сказал Найгел.

Не обращая внимания на эту дерзость, Стиви спросила:

– Почему ты солгал мне, Найгел? Ты не мог не понимать, что твоя ложь все равно откроется.

– Я не солгал. Может быть, Брюс и не сказал в точности то, что я передал тебе, но у меня создалось впечатление, что он так думает. Он сам не помнит, что говорит и делает.

Стиви недоумевала, зачем Найгелу понадобилась такая грубая ложь?

– В любом случае, ты здорово переплатила за «Сверкающий властелин». Ты всегда переплачиваешь. Ты не умеешь правильно оценивать камни.

Найгел ближе подошел к ее столу и словно навис над Стиви, загораживая свет.

Каким же он мог быть невыносимым, этот красивый стройный молодой человек, похожий скорее на артиста, чем на бизнесмена, Охваченная обидой и горечью, Стиви вдруг ясно поняла, что перед ней – враг. И только что он открыто объявил ей войну.

Медленно, бесстрастным голосом Стиви произнесла:

– Мне не нравится твой тон, Найгел. Я не позволю тебе разговаривать со мной подобным образом. Кроме того, ты ведешь себя недопустимо. И хотя я могла бы рассчитывать на уважение к себе как твоя мать, должна тебе напомнить, что я еще и твой шеф. Не забывай об этом. Советую тебе изменить свое поведение. И чем скорее ты это сделаешь, тем лучше.

– Да все дело в том, что ты не должна быть моим шефом! – выпалил Найгел, забывая об осторожности. – Фирмой должен руководить я, а не ты! Она моя по праву! Во-первых, ты женщина! А во-вторых, ты даже не Джардин! Ты прекрасно знаешь: во главе нашей фирмы всегда были Джардины.

Стиви медленно поднялась из-за стола.

– Я Джардин, и только посмей повторить свои слова! Больше тридцати лет я ношу эту фамилию, с того дня, как вышла замуж за твоего отца. Надеюсь, ты помнишь это, Найгел! Я была женой Джардина, я вдова Джардина, я невестка Брюса Джардина. Запомни!

– Я говорю о том, что ты не Джардин по крови! – закричал он. – Ты прекрасно поняла, что я имел в виду.

Найгел покраснел от гнева: он ненавидел проигрывать.

– Ты собиралась улетать в Штаты в понедельник. Вот и оставайся там, сделай нам всем одолжение. Ты здесь никому не нужна. Я прекрасно справлюсь с фирмой без твоего чуткого руководства.

– Этого не будет. У тебя не появится возможности доказать это. Ты уволен.

Он смотрел на нее, онемев от изумления.

– Ты не можешь меня уволить! – закричал Найгел, как только к нему вернулась способность говорить.

– Могу, и ты убедишься в этом. Повторяю тебе, Найгел: ты уволен.

Он выпрямился и бросил пренебрежительно:

– Я директор фирмы. Ты, наверное, забыла об этом?

– Нет, я не забыла. Ты останешься одним из директоров. Этого у тебя нельзя отнять. Но уволить тебя я могу. И я это уже сделала.

– Я немедленно скажу об этом деду, – угрожающе произнес он. Лицо Найгела пылало от унижения. – Он не поддержит тебя. Он меня восстановит.

– Нет, Найгел. Ты ошибаешься. Если бы даже Брюс мог тебя восстановить, честно говоря, думаю, что он не захотел бы. Да он и не может. Ты же знаешь, что, как генеральный директор фирмы, я имею решающий голос в таких вопросах.

– Мы это еще посмотрим, – прошипел Найгел.

– Послушай меня, Найгел. Ты уволен. Освободи, пожалуйста, свой кабинет до конца сегодняшнего дня.

Некоторое время он стоял, глядя на Стиви разъяренным взглядом, потом выкрикнул:

– Ты еще пожалеешь об этом!

И выскочил из кабинета.

Оставшись одна, Стиви налила в стакан воды. Руки ее дрожали, и это рассердило ее. Стиви попыталась успокоиться, но прошел час, прежде чем ей удалось немного прийти в себя. Наконец она принялась за работу, и почти сразу же раздался стук в дверь.

Стиви подняла голову от бумаг и дрогнувшим голосом произнесла:

– Войдите.

В дверях показался Майлс:

– Мам, я тебе не очень помешал? У тебя есть пара свободных минут?

– Конечно, Майлс, – сказала Стиви. Сейчас она была особенно рада видеть своего любимого сына. – Заходи и закрывай дверь. Хочешь чаю или еще чего-нибудь?

Он отрицательно покачал головой.

– Я заходил к Гидеону, но не хотел уходить, не повидав тебя.

Майлс сел в кресло для посетителей у ее рабочего стола, внимательно посмотрел на Стиви и спросил:

– Что случилось, мам? Ты бледнее мела. Ты в порядке?

Стиви кивнула: в эту минуту она не могла говорить. Наконец, глубоко вздохнув, она решилась:

– Я уволила Найгела.

– Черт побери! Когда?

– Час назад.

– Почему? – Майлс вдруг громко рассмеялся. – И я еще спрашиваю!

Стиви попыталась унять волнение. Наконец она начала рассказывать Майлсу, что случилось. Рассказ был подробным: Стиви важно было не пропустить ни одной детали. Закончив, она сокрушенно произнесла:

– Мне жаль, что до этого дошло. Но он вел себя чудовищно грубо. Он сказал, что я не имею права управлять фирмой, потому что я женщина и еще потому, что я не Джардин.

– Ну что за человек! После всего, что ты сделала для него, говорить такие вещи! Я рад, что ты его уволила, он это заслужил, я бы даже сказал, добился. Он еще больший дурак, чем я думал.

Майлс заглянул ей в глаза.

– Это же просто глупо было с его стороны отбивать у тебя клиентов. Они хотели общаться с тобой, потому что ты глава фирмы «Джардин». Они считали Найгела твоим подчиненным, а не рассматривали его как будущего наследника. А если бы они были оскорблены, что ты передаешь их Найгелу? Они не стали бы иметь дело с нашей фирмой и понесли бы свои миллионы куда-нибудь еще, например, к Картье. Представь, какой это был бы удар для старого Брюса, да и для всего нашего бизнеса.

Стиви улыбнулась.

– Найгел на самом деле поставил под удар само дело, тут двух мнений быть не может. – Она покачала головой. – Что ж, что случилось – то случилось. Будем жить дальше… Зачем ты приходил к Гидеону?

– Я был ему должен. – Майлс смущенно улыбнулся. – За твой подарок.

– Это очень легкомысленно с вашей стороны, разве можно делать такие дорогие подарки!

– Но нам так хотелось, мам. Мы хотели тебя порадовать. Гидеон работал над эскизом вместе с Питером. Он хотел сделать их идеальными. И я тоже. – Майлс улыбнулся. – Кстати, Хло сегодня просто светится от счастья. Она сказала, что ты, в конце концов, разрешила ей приехать в Лондон на пасхальные каникулы.

– Она так об этом мечтала, что мне показалось жестоко ее этого лишать.

– А ты сама? Ты тоже приедешь сюда на Пасху?

– Скорее всего нет, Майлс. Но думаю, что с ней будет все в порядке, она поживет у Блер и Дерека.

– Я тоже планировал приехать в Лондон, так что я мог бы захватить ее с собой.

– О Майлс, это было бы замечательно, если вы вместе полетите.

Он кивнул.

– Гидеон сказал мне, что он рассказал тебе о Ленор.

– Да. И, честно говоря, я была удивлена ровно одну минуту. Я всегда считала, что они должны пожениться, ты же знаешь.

– Но ведь ты и предположить не могла, что ей для этого придется пройти через развод? – усмехнулся Майлс. – По-моему, они просто потеряли голову от любви. Я бы не рискнул связываться с этим тупым боровом, Малкомом Армстронгом.

– Если бы только он был тупой, Майлс, но он еще и жестокий. Я вижу, что тебе он нравится не больше, чем мне.

– Я его не выношу, мам. Он обыкновенный мошенник. Не понимаю, почему он до сих пор не сел в лужу. Он, как и Джулиан Сондерс, братец Марго, занимается какими-то махинациями в Сити.

– Неужели? – удивленно воскликнула Стиви. – Я не знала этого. Правда, Малком всегда казался каким-то скользким.

– Я никогда не понимал, что Ленор в нем нашла, – задумчиво сказал Майлс.

– Как ты думаешь, у Гидеона и Ленор что-нибудь получится? Они хотят пожениться, как только Ленор будет свободна.

– Все будет нормально, мама. Ты же знаешь, они всегда любили друг друга. Я с самого начала не мог понять, как случилось, что она вышла замуж за Малкома. Ведь ее роман с Гидеоном длился столько лет.

– Что ты хочешь этим сказать? – Стиви удивленно подняла бровь.

– Ну, с тех пор как Гидеону исполнилось одиннадцать, а ей тринадцать. Но вообще-то, может, и раньше. Они постоянно обнимались, раздевали друг друга, когда мы играли в Линденхилле. Это началось, когда нам с Гидом было около семи. Они постоянно пытались отделаться от меня и остаться вдвоем, чтобы поиграть в доктора и медсестру.

– Майлс! Но я этого не знала! Я представить себе не могла ничего подобного.

– Ну, тогда я не собирался идти к тебе и доносить на них, но теперь ничего не случится, если ты об этом узнаешь. – Он засмеялся. – Мама! Если бы ты сейчас могла видеть свое лицо! Ты хоть рот закрой!

– Но ведь они были совсем детьми!

– Значит, они начали свою сексуальную жизнь в детском саду. Что на это можно сказать?

– Понятия не имею.

– Знаешь, мама, я в последнее время много думал о Найгеле и вспомнил одну давнюю историю. Помнишь ту жуткую ссору с Алфредой, когда он принял ее сторону? Это было отвратительное предательство. Мы с Гидом так и не смогли простить его до конца. Мерзкий предатель! И чем бабке удалось тогда пленить его?

– Я тоже не забыла об этом. Но я простила его много лет назад. Я объяснила его поведение максимализмом юности.

Звонок телефона прервал ее. Стиви подняла трубку.

– Алло. Да, Брюс, я поговорила с ним. Мне пришлось его уволить, он не оставил мне выбора.

Она слушала ответ. Затем продолжила:

– Да, я могу прийти к вам на обед. Но сейчас у меня Майлс. – Стиви вопросительно взглянула на сына.

Майлс кивнул:

– Согласен, мама.

– Брюс, Майлс тоже придет. Да, мы оба приедем. Жди нас в половине первого.

Стиви повесила трубку и обратилась к Майлсу:

– Тебе необязательно ехать, если ты не хочешь.

– Я хочу, мам. Я ведь завтра улетаю. Я хочу попрощаться с дедом.

В первый раз Хлоя пришла в магазин на Бонд-стрит, когда была совсем маленькой девочкой, и с тех пор постоянно бывала там. Ей нравился старый внушительный особняк, который был одной из достопримечательностей Лондона. Но больше всего ее привлекали изысканно оформленные витрины с выставленными в них драгоценными украшениями.

«Это лучшее, что можно купить за деньги», – говаривал Брюс, и он был прав.

Сколько она могла помнить, все работающие в магазине любили ее. Начиная от швейцара, который тепло улыбался и приподнимал свою фуражку, и заканчивая продавцами, ни один из которых не проходил мимо нее без доброго слова.