Затем из тумана раздался голос и показался темный силуэт.

Эмери выступил вперед.

– Кто вы?

Мадлен увидела мужчину с длинными развевающимися волосами и бородой, в грубой одежде. Был ли это житель Нортумбрии? Он бесстрашно предстал перед ними.

– Я Бенедикт из Осера, смиренный отшельник, – сказал он на прекрасном французском. – Чем я могу вам помочь?

– Куда девались жители Селби? – спросил Эмери.

– Сбежали, как овцы от волков.

– А вы?

– Я святой отшельник, и волки мне не страшны.

Эмери немного поколебался, но потом сказал:

– У нас женщина рожает. Нам нужно пристанище.

Отшельник улыбнулся:

– Какая жалость, что сейчас не святки! Пойдемте. У меня скромная хижина, но отлично защищает от непогоды, и в очаге горит огонь.

– Далеко ли? – спросил Эмери.

– Сразу же за домами, на краю деревни.

Фальк отправил людей охранять деревню, а Эмери пошел за Матильдой. Он подождал, пока прекратится схватка, и поднял королеву на руки.

– Во что я превратилась! – горестно промолвила Матильда и тут же, задержав дыхание, вцепилась в своего носильщика.

Эмери тревожно посмотрел на Мадлен.

– Если ты будешь ждать, пока кончится схватка, – сказала она, – то ребенок родится у тебя на руках! Иди!

Он пошел, Адель семенила рядом. Мадлен побежала собирать все, что необходимо для родов, и отправила женщин достать чистую одежду, чтобы переодеть королеву после родов. Она осмотрелась. Было трудно определить время в таком тумане, но, видимо, было уже за полдень. Туман задержал их. Мадлен задумалась, далеко ли до Йорка. Даже если королева сможет продолжить путешествие после родов, доберутся ли они до города, прежде чем стемнеет?

Но дойдя до хижины отшельника, она почувствовала себя лучше. Это было скромное каменное строение с земляным полом, но в очаге горел огонь, и было очень уютно. Люди уже сновали туда и обратно, занося припасы. Королева сидела на простом соломенном матрасе отшельника, покрытом теперь тонкими льняными простынями. Между схватками она потягивала вино из серебряного кубка. Слуга устанавливал свечи для освещения. Ни Эмери, ни отшельника не было видно.

Хижина была наскоро обустроена, и всех отправили позаботиться о себе. Остались только Адель, Мадлен, Лусия и любимица Матильды, леди Берта. Комната была переполнена. По просьбе Матильды Берта и Лусия по очереди читали ей из истории Карла Великого. Мадлен массировала королеве спину, а Адель следила за течением родов.

Матильда стонала и ворчала, по временам ругалась, но не было тех диких пронзительных воплей, свидетельницей которых Мадлен приходилось бывать. Матильда покачивалась на коленях, упираясь руками в пол.

– Жми, нажимай сильнее, девочка, – требовала она. – Сильнее!

Мадлен на коленях стояла позади нее и, нажимая изо всех сил, растирала королеве спину.

– Уже лучше, – проворчала Матильда.

Мадлен взглянула на Адель, женщина ободряюще кивнула ей.

– Правильно. Ей всегда схватывает спину.

Она погладила королеву по животу.

– Теперь недолго, дорогая, – промурлыкала она.

Мадлен нажимала и нажимала, думая про себя, что в таком положении, как и в большинстве важных случаев, нет никакой разницы между королевой и крестьянкой.

Внезапно королева вскрикнула как-то по-новому, совсем иначе, и свалилась на бок, так и оставшись лежать.

– Наконец-то, – прошептала она.

– Да, наконец, – сказала Адель, сразу став решительной.

Она отодвинула испачканные, мокрые юбки королевы.

– Сюда, леди Мадлен, идите поддерживать ей ногу.

Мадлен подчинилась и увидела, что уже показалась головка ребенка.

– Чудесно, чудесно, – сказала Адель. – Прекрасный вид. Все идет хорошо, все замечательно…

Мадлен взглянула на усыпанное каплями пота лицо королевы. Рот ее был приоткрыт, и она дышала учащенно и поверхностно, глаза были полузакрыты, словно она задремала. Затем Матильда напряглась и крякнула. Головка между ее ног двинулась на свет Божий.

Послышался крик. Но кричала не королева. Звук раздался снаружи. Воинственный возглас. Звенящие удары мечей.

Мадлен тревожно посмотрела на Адель, но женщина словно не слышала. Берта побледнела, но стойко продолжала читать. Лусия спокойно встретила взгляд Мадлен.

– Мы ничего не можем сделать. Доверься Эмери.

Мадлен смотрела на показавшиеся волосики ребенка, мысленно взывая к мужу. Матильда издала гортанный вопль. Адель разглаживала вздувшуюся кожу, осторожно освобождая появившуюся сердитую головку.

– Прекрасно, прекрасно, – мурлыкала Адель, протирая личико ребенка мягкой тряпочкой. – Вот и наш милый ангел. Только еще одно усилие, дорогая, и ты получишь своего ребенка. Тужься сильнее…

Королева крякнула и натужилась. Показались плечики. Сначала одно, потом другое, а затем, в стремительном скользящем движении, ребенок появился полностью. Мальчик. Он немедленно закричал.

– Принц, – хмуро сказала Лусия.

Звуки сражения теперь раздавались совсем рядом с хижиной. Боевые возгласы, словно вой волков возле двери, крики на английском и французском, звон оружия. Мадлен услышала, как Эмери выкрикивает команды. Сердце ее подпрыгнуло, затем сжалось при мысли, что он сражается там. С кем? С Гервардом?

Дрожащими руками она помогла королеве улечься на спину. Адель завернула ребенка и отдала в руки матери, затем села в ожидании последа. Матильда, оживившись, как любая только что родившая мать, рассматривала младенца какое-то время, потом расстегнула платье и приложила его к груди. Только тогда она перевела взгляд на женщин.

– Кто?

– Мы не знаем, – сказала Мадлен. – Англичане.

Матильда изогнулась, вытащила висевший на ремне нож и положила его на постель у себя под рукой.

– Так узнайте!

Лусия и Берта вдвоем стояли на страже возле двери. Берта, мертвенно-бледная, держала скамейку. Лусия приготовилась к драке, подняв здоровенный посох отшельника.

Мадлен вытащила свой столовый нож, глубоко сожалея, что с ней нет другого, лучшего, которым теперь завладела Альдреда. Она слегка приоткрыла дверь. Дверной проем загораживала широкая мощная спина Фалька. По бокам стояли еще двое стражей.

Снаружи горел костер, заливая туманное поле битвы тревожным красным светом. Мадлен могла разглядеть только неясные силуэты, но звуки были слышны отчетливо. Мечи сшибались с топорами и со щитами. В воздухе свистели стрелы и метательные копья. Раздавались воинственные возгласы и крики боли.

– Пресвятая Богородица… – прошептала Мадлен, взглядом пытаясь отыскать Эмери. – Кто это?

– Мятежники, – проворчал Фальк. – Как дела у королевы?

– Хорошо, она родила принца.

Фальк одобрительно кивнул:

– Не бойтесь. Мы защитим их.

Враги смогут пройти в дверь только через его труп, но ведь вполне могло дойти и до этого. Сколько человек участвовали в нападении? Где были Одо и Аллан? Направлялись в Йорк? Где Эмери?

Лусия выглянула через плечо Мадлен.

– Там Гервард? – спросила она.

– Мы не знаем, чье это войско, леди, – сказал Фальк.

– Сообщите им, если можно, что Лусия Мерсийская здесь, и если это мой братец устроил заварушку, я отрежу ему яйца его же ножом!

Фальк засмеялся:

– Слава Богу, что вы на нашей стороне, леди, но с этим сбродом не разговаривают. Они заслуживают смерти.

При этих словах просвистело копье. Фальк на мгновение опоздал подставить щит. Копье пронзило ему горло, и он, задыхаясь, рухнул на землю. Мадлен быстро опустилась на колени возле него, но уже ничего нельзя было сделать. Фальк умер почти мгновенно.

Она должна была немедленно что-то предпринять. Найти Эмери. И прежде чем два ошеломленных стражника заслонили дверь, Мадлен выскочила в затянутый туманом ад.

Она проскользнула мимо костра и проползла по земле позади разрушенной стены, стараясь отыскать Эмери, пытаясь разглядеть, кто на них напал. Если это Гервард, может, ей удастся обратиться к нему?

Она разглядела Эмери, который с мечом в руках сражался против более крупного и массивного человека, вооруженного топором. Она подобралась ближе. Шумный противник Эмери, судя по качеству его доспехов, был знатным дворянином, а длинные волосы и борода свидетельствовали о том, что он англичанин. Это был не Гервард.

– Будь верен своей английской крови, – услышала она возглас мятежника, отразившего щитом мощный удар меча. – Ты позволишь Бастарду размножаться здесь, как ему вздумается?

Эмери бросился вперед.

– Я нормандец, Госпатрик, и убью тебя, если ты не уберешься.

Мощный рыцарь рассмеялся:

– Нортумбрийцы никогда не бегут с поля боя!

Он взмахнул огромным топором. Мадлен вздрогнула, когда Эмери принял удар на щит.

– Ты умрешь здесь, де Гайяр, вместе с сукой Бастарда и его отродьем. Вас мало, и никто не придет на помощь. – Госпатрик отступил назад и ухмыльнулся: – Мы перехватили твоих гонцов, нормандец. Твой передовой отряд мчится в Йорк. А замыкающие остановились лагерем далеко позади. Сдавайся или умрешь!

– Тогда я приветствую смерть! – сказал Эмери и бросился на врага.

Мадлен с ужасом наблюдала за битвой. Им всем суждено умереть здесь, когда она окончательно убедилась в честности и преданности Эмери.

Затем звуки битвы изменились. Сначала Мадлен не могла понять, в чем дело. Было похоже, что в битву вступило еще больше людей. Но спустя мгновение Госпатрик отвлекся, и ход сражения переменился.

Эмери обрушил тяжелый удар на покрытое доспехами плечо врага.

– Кто? – вскричал Госпатрик сквозь шум битвы. – Кто пришел?

Ответ прозвучал из тумана:

– Гервард Мерсийский.

Через мгновение появился и сам человек, на этот раз в кольчуге, со сверкающими после сражения глазами.

– Уходи, Госпатрик. Эту битву выиграл я.

Мадлен приникла к земле, не зная, пришло избавление или просто волки грызутся из-за добычи. Эмери также выжидал.

– Разве вы не с нами? – спросил Госпатрик.

Гервард тоже был вооружен топором. Он лениво взмахнул им.

– Я близко к сердцу принимаю твои интересы, Нортумбрия. Вильгельм простит тебя, если ты достаточно ловко и мило поговоришь с ним. Но это вряд ли тебе удастся, если ты убьешь его королеву.

Пока предводители разговаривали, сражение прекратилось. Тишину прерывали только стоны раненых.

– А что, если она родила сына?

– Тебя это больше не касается. Мое войско превышает по численности твоих людей. Аллан де Феррер уже подходит сюда, и, возможно, отправляется помощь из Йорка, вызванная дозорным отрядом. Уходи. Вероятно, настанет день, когда мы вместе будем сражаться, чтобы выдворить отсюда нормандцев, но не сегодня.

Сила влияния Герварда боролась в душе Госпатрика с его собственными побуждениями. Наконец он выругался, рявкнул распоряжение своим людям и ушел.

Мадлен облегченно вздохнула, но заметила, что Эмери остается настороже.

– Не хочешь поблагодарить, племянник? – небрежно спросил Гервард.

– В свое время, – ответил Эмери, держа меч наизготове.

Гервард рассмеялся:

– Мне хотелось бы думать, что это моя выучка, но нет, это все твой проклятый отец. Подкрепление уже и правда в пути.

– Хорошо. Тогда ты, без сомнения, можешь покинуть нас.

Теперь, когда Госпатрик ушел вместе со своими нортумбрийскими мятежниками, Мадлен увидела, что многочисленные воины Герварда окружили усталых, измотанных нормандцев. Боже, неужели все начнется сначала? Чего хочет Гервард?

– Как поживает герцогиня Нормандская?

– С королевой все в порядке.

– Она родила ребенка?

– Я был слишком занят, чтобы справляться об этом.

– Мне было бы интересно узнать. Мадлен вышла из своего укрытия.

– Королева разрешилась сыном, и Лусия сказала, что собственноручно охолостит вас вашим же ножом, если вы причините королеве вред.

Гервард расхохотался:

– Значит, моя сестра здесь? Помоги мне, Один! – Он посерьезнел. – Какая жалость, что это мальчик, потому что мне придется забрать его.

Мадлен выступила вперед, держа в руке нож.

– Вы не можете отобрать новорожденного у его матери!

– У меня наготове кормилица. Он не пострадает, но и не будет принцем.

Эмери громко заговорил:

– Ты слабо веришь в собственное пророчество.

– Кто знает, каким образом оно осуществится?

– В таком случае оно сбудется благодаря мне, – сказал Эмери.

Он снял кольцо и швырнул его в огонь, затем встал между Гервардом и хижиной. Так они и стояли лицом друг к другу, а кольцо сверкало в пламени, пробегавшем по тлеющим углям.

– И мне.

Рядом с сыном появилась Лусия, держа обеими руками меч Фалька. Было ясно, что ей вряд ли удастся поднять его, но ее вмешательство не выглядело нелепым или смешным.

Мадлен шагнула вперед и встала с другой стороны от Эмери.

– И мне.

Гервард некоторое время рассматривал их.