Гарольд Роббинс - Властелины удачи

— Да у вас просто талант, — похвалил ее Невада. — Давайте посмотрим, на что способна Джо-Энн.

Джо-Энн отстрелялась не хуже Тони.

— А ты Бат?

— Я лучше управляюсь с пистолетом, — ответил Бат. — Я привез один с собой. Обычно я стреляю по гильзам, но на худой конец сойдут и бутылочные пробки.

Невада пожал плечами, и Бат расставил по столбам пробки. Пять пробок. Шесть выстрелов. Невада заулыбался:

— Если тебе наскучит быть адвокатом, я, возможно, возьму тебя в шоу «Дикий Запад».

Джо-Энн пыталась скрыть свои чувства. Очень уж хорош ее новый братец! За что бы ни взялся, все у него ладится.

Ей выпала еще одна возможность поговорить с Невадой. Как потом выяснилось, последняя. Они вновь отправились на конную прогулку.

— И что ты думаешь о моем брате? — спросила она.

— Твоему отцу повезло, что он нашел такого сына, — прямо ответил Невада.

— Не увиливай от вопроса. Что ты о нем думаешь?

— Он может принести много пользы. — Невада разглядывал далекие горы, избегая смотреть на Джо-Энн. — Знаешь, он, несомненно, Корд. Твой отец это уже понял. Не уверен, что ему это нравится.

Джо-Энн улыбнулась и кивнула:

— Он хотел бы иметь сына, которого мог бы…

— Твой отец хотел сына, который выполнял бы его приказы. Ни один из Кордов такого сына не получил. В этом парне есть что-то от его деда. Джонас это видит. Ему трудно с этим сжиться. Возможно, Бат унаследовал жесткость деда и ум отца. Почему нет?

— Значит, меня отсекут от всего, Невада?

— Не стоит так ставить вопрос. Я бы на твоем месте наладил отношения с братом. Мне представляется, что он человек честный. Сейчас у них с отцом мир да любовь, но они обязательно столкнутся лбами. И не знаю, кто возьмет вверх.

Джо-Энн нарушила данное Неваде слово, и три недели спустя его поместили в институт Слоуна-Кеттеринга в Нью-Йорке.

Все десять дней обследования Джонас провел с Невадой и лишь на ночь уезжал в «Уолдорф Тауэрс». Неваду навестили Моника, Робер, Моррис Чандлер, Энджи, Бат, который только познакомился с ним, но уже проникся к старику самыми теплыми чувствами. И Джо-Энн, которую Невада простил.

Прогноз не сулил ничего хорошего. Доктора рекомендовали радиационное облучение и химиотерапию, обещая взамен максимум шесть месяцев.

Невада от лечения отказался.

— Нельзя бороться с будущим, — заявил он. — Да и зачем? Кто знает, что из этого выйдет? Ты борешься с ним, отодвигаешь его и, возможно, задерживаешь что-то хорошее. За всю жизнь мне понравились мысли только одного писателя. Марк Твен сказал, что не боится туда идти. Он бывал там раньше, и ему не причинили вреда.

Самолет компании Корда доставил Неваду на его ранчо. Он сидел в кресле-качалке на крыльце в байковой рубашке, овчинном полушубке, старой шляпе и смотрел на пустыню и горы. Джонаса он попросил вернуться к работе. Обещал, что позвонит, почувствовав, что конец близок. А пока посидит на крыльце в ожидании смерти. Его, мол, это вполне устраивает.

Джонас знал, что Невада не позвонит. Он обещал вернуться и проведать его, но покидал Неваду с ощущением того, что более не увидит старика живым.

Когда Невада умер, Джонас позвонил Джо-Энн. В тот же день она уехала из Нортгемптона на черном «порше», который подарил ей отец на Рождество, с номерными знаками «КОРД ДВА» штата Невада. До Нью-Йорка она домчала за три часа. А приехав в город, растерялась, не зная, что делать дальше. Поехала было на Пятьдесят девятую улицу, но поняла, что мать пожелает узнать, почему она покинула Нортгемптон. Или будет столь поглощена очередным романом, что едва заметит приезд дочери. Поэтому Джо-Энн проехала мимо дома, в котором они снимали квартиру, не останавливаясь.

Она поставила «порше» в гараж на Пятьдесят седьмой улице, пообедала в венгерском ресторане, кухню которого уже успела оценить по достоинству. Из гаража Джо-Энн забрала машину в одиннадцатом часу. И внезапно осознала, что не может ни возвращаться ночью в Нортгемптон, ни кружить по Манхаттану в дорогой спортивной машине, поскольку выпила бутылку крепкого красного вина. И тут ее осенило.

Вскоре она въезжала в гараж «Уолдорф Тауэрс».

— Мисс?

Она показала служителю ключ от квартиры Корда. Джо-Энн не знала, что сделала мать со своим ключом, но тот, что лежал у нее в сумочке, сохранила. Служитель посмотрел на номерной знак «порше» и открыл дверцу. Она вышла, и он отогнал автомобиль в гараж.

Ключ послужил ей пропуском и в лифт. Она поднялась наверх. Позвонила, прежде чем вставить ключ в замок. Ответа не последовало, поэтому она открыла дверь и вошла в квартиру.

Вернувшись около полуночи, Бат обнаружил Джо-Энн на диване в гостиной. Она курила, сняв платье, чулки, пояс и туфли, оставшись лишь в белой комбинации.

— Это же семейная квартира, — пояснила она.

Бат кивнул:

— Разумеется. В гараже мне сказали, что ты здесь. Рад тебя видеть.

Кивнула и Джо-Энн. На кофейном столике стояла бутылка шотландского. Лед в ее стакане давно растаял, так что она пила «Чивас Регал» неразбавленным.

— Невада умер, — поделилась Джо-Энн печальной новостью.

— Я слышал. Отец звонил мне из Калифорнии. Я знал этого человека не так хорошо, как ты, но понимаю, сколь велика потеря.

Джо-Энн взяла со стола стакан, отпила теплого виски.

— У меня такое чувство, будто я потеряла отца. Скорее я видела отца в нем, а не в Джонасе.

— Я понимаю. — Бат опустился на другой конец дивана.

— Я в этом сомневаюсь, но это неважно.

— Я кое-что знаю из истории семьи.

— Ты тоже воспитывался не как все. Тебе было с кем говорить?

— Мать, — ответил он. — Дед.

— Тебе повезло. — Она затушила сигарету. — Джонас никакой не отец.

— Он великий человек.

Ее глаза сузились.

— Ты так думаешь? Или в тебе говорит работник Империи Корда? Поздравляю тебя с производственными успехами.

Бат поднялся, пошел к бару за стаканом.

— Хочешь еще шотландского?

— Чуть-чуть.

Он вернулся с двумя стаканами, в которых звякали кубики льда. Разливая виски, посмотрел на Джо-Энн.

— Жаль, что мы так поздно познакомились. У меня еще две младших сестры. Мария и Мерседес. Пока они росли, я жил вдали от дома.

— Ты их любишь? — спросила Джо-Энн.

Бат кивнул:

— Разумеется.

Джо-Энн подвинулась к Бату. Взяла его за руку.

— Мы с тобой любили бы друг друга.

— Да.

— И сейчас можем.

Он сжал ее руку.

— Конечно.

— Невада дал мне один совет. Он сказал, что я должна отдать свою любовь мужчине, которому доверяю. Человеку, который возьмет на себя ответственность за последствия.

— Дельный совет.

Она поднесла его руку к губам, поцеловала.

— Невада и я говорили не о той любви, о которой ты думаешь.

— Джо-Энн?..

— Мужчина, которому я доверюсь. — Она смотрела Бату в глаза. — Я девственница, черт побери!

Бат нахмурился:

— Ты слишком много выпила.

Джо-Энн схватила стакан, выпила из него все виски.

— Много выпила! Ты думаешь, я пьяна. Нет. Позволь напомнить тебе, кто я. Я дочь Джонаса Корда. Я внучка другого Джонаса Корда. Услышав о тебе, я задумалась, настоящий ли ты Корд или прикидываешься таковым. Не было еще Корда, который отказался бы от глотка виски или от девочки!

Она схватилась за подол комбинации и стянула ее через голову. Осталась в трусиках, без бюстгальтера.

— Джо-Энн… — пробормотал Бат.

— Действуй, старший брат. Корд ты или нет?

— Моя сестра…

— Мой брат. И что? Ты тот мужчина, кому я могу довериться, если тебе хватит духа. Брат и сестра. Мы будем любить друг друга, брат и сестра, до конца своих дней. Если я не могу доверять брату, то кому мне доверять? Мне нужна твоя помощь, старший брат. Кроме того, что сейчас я просто хочу потрахаться, мне нужна отправная точка, чтобы потом было, с чем сравнивать.

— Наш отец…

— Джонас только посмеется, если узнает, а знать ему об этом ни к чему. Будь он здесь, он бы сделал это сам. Только ему я бы не дала. Ему я не доверяю. Эй, братец! Посмотри на меня! У Тони грудь лучше?

На мгновение Бат закрыл глаза.

— О Господи, — пробормотал он.

— Ты, возможно, этого не знаешь, но Невада Смит был великим человеком. Лучше, чем наш отец, да, пожалуй, и дед. Он мне кое-что сказал… Вернувшись домой, я все записала, так что думаю, я точно его процитирую. Вот его слова: «То, о чем мы говорим, касается меня, тебя, его, ее. И никого более. Об этом не стоит волноваться, не стоит с этим спешить. Живи, маленькая девочка! Писай, где прихватило, трахайся, когда хочется». Ты понял, мне этого хочется!

— Хочется, значит? Хорошо, моя маленькая сестричка, я тебя так оттрахаю, что ты взвоешь.

Джо-Энн улыбнулась:

— Обещаешь? Обещаешь, что все будет так, как мне говорили, и даже лучше?

Все, как ей говорили. Джо-Энн видела картинки, но не мужской орган в натуре.

Он положил ее руку на свой «агрегат», дал пройтись по нему пальцами. Поначалу она удовлетворяла свое любопытство. Ей говорили, что член твердый. Оказалось, что он не твердый — упругий. Ей говорили, что он горячий. Ей говорили, что он холодный. Как бы не так: обычный, той же температуры, что и человеческое тело. Она обхватила его пальцами. Сжала. На кончике показалась капелька блестящей жидкости. Она сняла ее пальчиком, растерла. Липко.

Они легли на кровать. Она хотела, чтобы ее зацеловали, повернулась на бок, прижалась губами к его губам. Он с неохотой ответил на поцелуй. Но потом расслабился, и его язык нырнул в ее рот. Она слышала об этом, но не представляла себе того сладостного ощущения, что нес с собой этот поцелуй. Долго они лежали бок о бок, их языки ласкали друг друга. Она держала его пенис в руке, а его палец поглаживал влажную ложбинку.

Наконец его терпение иссякло. Он перекатил Джо-Энн на спину и поднялся, чтобы взгромоздиться на нее. На мгновение она испугалась. На мгновение пожалела, что зашла так далеко. Но было уже поздно. Для страха, для сожаления.

Он. Грубый и нежный. Ласковый и жестокий. Причиняющий боль и утоляющий ее. Подавляющий и возносящий к небесам. Она вскрикивала и извивалась под его мощными ударами. Страдание и удовольствие переплелись так, что она не могла их разделить. И когда он кончил и скатился с нее, тело Джо-Энн покрывал пот, а переполняли ее боль и бесконечная усталость, блаженство и истома.

И уж конечно, теперь-то она не сможет без этого жить.

— Старший братец… — пропищала она, словно маленькая девочка.

— М-м-м?

— Когда мы сможем все повторить?

— Через несколько минут, И никогда больше после этой ночи.

Через четыре месяца после смерти Невады Смита, то есть в конце лета 1953 года, Бат улетел в Гавану. По указанию Джонаса. Впервые он отправлялся в свободное плавание, ибо ранее работал под плотным контролем отца.

Фульхенсио Батиста послал Джонасу приглашение посетить Гавану. Его передал генеральный консул Кубы в Нью-Йорке. Батиста надеялся на инвестиции. Рассчитывал, что Джонас построит на Кубе отель-казино. Джонас ответил, что сам в ближайшее время приехать не сможет, но пришлет своего сына, Джонаса Энрике Рауля Корд-и-Батиста.

Обедали они в президентском дворце. Батиста заявил, что чрезвычайно рад встрече с первенцем своей племянницы.

— Мы, разумеется, встречались, — говорил он по-испански. — Я приезжал в Кордову. Ты тогда был совсем маленький.

— Я помню, — кивнул Бат.

— Потом я приезжал еще. Но ты воевал в Европе.

Фульхенсио Батисте уже исполнилось пятьдесят два года, но он сохранил выправку армейского офицера. Стройный, подтянутый, смуглолицый, черноглазый, с зачесанными назад волосами, уложенными с помощью ароматического масла. На этот раз форме он предпочел кремовый однобортный костюм, светло-серую рубашку и вызывающе яркий галстук в синюю и красную полоску. На одном из пальцев левой руки блестел золотой перстень.

Поначалу они поговорили о пустяках. Потом Батиста объяснил, почему пригласил Кордов на Кубу.

— Плохо, что ни ты, ни твой отец не бывали здесь раньше. Страна у нас бедная, но остров прекрасный. Климат лучше, чем в Майами. Пляжи фантастические. Превосходная рыбалка. И долететь сюда — сущий пустяк. Кубинцы очень гостеприимны. А таких очаровательных женщин нет ни у одного народа мира. Я решил сделать туризм основой нашей экономики. Каждый, кто вложит двести тысяч долларов в строительство отеля, получит лицензию на открытие казино. «Корд хотелз, инкорпорейтед» намеревается строить отель-казино в Лас-Вегасе. Почему бы не построить его здесь?