Гарольд Роббинс - Властелины удачи

— Я забираю последний этаж целиком, — объявил Бат Моррису Чандлеру через пять минут после их встречи. — Под штаб-квартиру корпорации.

— Я объяснял вашему отцу, что это стоит денег.

— Мне, возможно, понадобится и часть четвертого этажа.

Чандлер пожал плечами:

— Вы босс.

— Я рад, что вы это понимаете. Энджи будет личным помощником моего отца во время его визитов в Лас-Вегас, а в остальное время будет работать со мной. Остальные мои сотрудники в скором времени прибудут из Лос-Анджелеса и Мехико.

— Как скажете, босс.

— Не называйте меня боссом.

— А как же прикажете вас называть? — спросил Чандлер.

— Пока мы не познакомимся поближе, можете называть меня мистер Корд. — Бат улыбнулся, подошел к сидящему Чандлеру и хлопнул его по плечу. — Я полагаю, для близкого знакомства нам хватит пятнадцати минут. Потом зовите меня Бат.

Как только Чандлер покинул «люкс» и уехал вниз на отдельном лифте, Бат повернулся к Энджи.

— Мне жарко. Пойду поплаваю. У тебя есть купальник?

— Конечно. В номере.

— Жду тебя через десять минут у бассейна.

Она вышла в отдельном белом купальнике и белых же туфлях на высоких каблуках. Такие купальники, открывающие пупок и часть живота, в Штатах только начали входить в моду. Назывались они «бикини». Естественно, появление Энджи не осталось незамеченным, и восхищенные взгляды провожали ее, пока она не села под зонтиком рядом с Батом.

— Ты фантастическая женщина, — заметил он. — Если б не твои отношения с отцом…

— Если б не отношения с твоим отцом, я бы с радостью закрутила роман с тобой, — ответила она. — Но ты должен понимать, что у нас за отношения. Я люблю твоего отца. Я не уверена, что он любит меня, а если и любит, то не так, как я его. Но я не просто сплю с Джонасом. Я люблю его.

Бат взял ее за руку:

— Я попросил тебя встретиться здесь, потому что мы должны внести некоторые изменения в нашу жизнь. Я нанял специальную фирму в Лос-Анджелесе, чтобы ее специалисты прибыли сюда и проверили, нет ли где подслушивающих устройств. Пока они не закончат работу, никаких деловых разговоров в кабинетах или комнатах. А также по телефонам, пока не будут установлены новые.

— Кто-то сказал, что ты покруче отца.

— Отнюдь. Крутость здесь ни при чем. Обычные меры предосторожности. Он вот порадовался, что ты сообщила ему о приезде Хоффы. А я теперь гадаю, знает Чандлер об этом звонке или нет.

— Допустим, знает.

— Тогда он внес тебя в черный список.

— Я в любом случае попала в него.

— Дело тут не просто в личностях. Лас-Вегас очень привлекает организованную преступность, поэтому вполне естественно, что они хотят подмять его под себя. В прошлом они получали прибыль на неучтенке. Теперь ситуация меняется. Ты слышала такой термин «отмывание денег»?

— Слышала, — кивнула Энджи.

— Многие миллионы, полученные незаконно, отмываются в Лас-Вегасе. Отмывание денег только повышает значение казино для преступного мира.

Энджи кивнула:

— Ты знаешь, что меня несколько лет кормили за государственный счет, не так ли?

— Разумеется, знаю, Энджи. Если моего отца это не волнует… а его не волнует, это я знаю… то мне-то что до этого? Насколько я понимаю, нам всем надо забыть об этой истории.

— Спасибо тебе, Бат. Однако это заведение меня кое-чему научило.

— Так или иначе, нам надо быть начеку.

— Бат… это опасные люди.

Поработав на четвертом и пятом этажах «Семи путешествий», специалисты лос-анджелесской фирмы собрали богатый урожай. «Жучки» стояли в телефонных аппаратах. Скрытые микрофоны прятались за картинами, в настольных лампах, под креслами. Их сняли и уничтожили. И поставили детекторы для обнаружения новых. Бат договорился с фирмой, что такие проверки станут регулярными.

Чандлеру насчет подслушивающих устройств он ничего не сказал. Оставался шанс, пусть и очень маленький, что старик ничего про них не знал. Бат подумывал о том, чтобы проверить и кабинет Чандлера, но решил от этого воздержаться.

Он обосновался в том «люксе», где два года тому назад жил его отец. Тони прилетела из Вашингтона, чтобы провести с ним неделю. Лас-Вегас понравился ей ничуть не больше, чем Бату.

— Я еще не видела такого паршивого города.

— Однако это едва ли не самый богатый город в мире, — заметил он.

— Как долго ты здесь пробудешь, Бат?

— Мне это неведомо.

С Моррисом Чандлером он виделся каждый день, но как-то в октябре Чандлер попросил принять его.

— Два парня с Востока хотели бы встретиться с вами.

Бат пожал плечами:

— Я встречаюсь со всеми, у кого возникает такое желание. О ком вы говорите?

— Они хотят поговорить о совместных инвестициях.

— Вы можете назвать мне их имена?

— Мистер Дэвид Бек и мистер Джеймс Хоффа, — ответил Чандлер. — Мистер Бек — президент…

— Дэйв Бек — президент тимстеров[32]. Джимми Хоффа — его секретарь-казначей. Я знаю, о ком вы говорите.

— В пенсионном фонде профсоюза сотни миллионов долларов. Они ищут новые направления для инвестиций. Зная, что вы и ваш отец собираетесь строить в Лас-Вегасе еще один отель-казино…

— Они хотят стать нашими партнерами, — закончил Бат. — Маловероятно. Я встречусь с ними. Но насчет совместной работы… Маловероятно.

Бат позвонил в Нью-Йорк, и четырьмя днями позже Джонас прилетел в Лас-Вегас. На следующий день прибыли Бек и Хоффа. Их тут же препроводили на пятый этаж.

Бат без труда разобрался, кто такой Джимми Хоффа. Подобные личности встречались ему в армии, ершистые, задиристые, этакие уличные хулиганы. Впрочем, среди них встречались и умники. К таким Бат отнес и Хоффу. При всей его вспыльчивости и желании решить любой вопрос ударом кулака, умом природа его не обидела. Дэйв Бек разительно отличался от Хоффы: гора жира с соломенной шляпой на макушке.

Моррис Чандлер разве что не облизывал их. Представил Бату, спросил, где они хотят сесть. Он уже заказал выпивку и закуску.

Какое-то время ушло на разговоры ни о чем. Затем Бек перешел к делу.

— У вашей компании самый прибыльный в городе отель-казино, — говорил он, глядя в глаза Джонасу. — Нам известно, что вы хотите построить еще один отель, а может, и два. Вероятно, это стоит денег: У вас связи, необходимые для получения лицензий на открытие казино. У нас — деньги. Пенсионный фонд центральных штатов ищет проекты, обеспечивающие повышенный доход при абсолютной надежности. Вы вложите деньги… И мы вложим… Вы получите прибыль… И мы получим…

— Я полностью контролирую все предприятия, — отрезал Джонас.

— А я контролирую профсоюз, — заметил Бек. — Послушайте, водители никогда не отказывались принимать ваши грузы, хотя на ваших терминалах не везде выдерживаются стандарты безопасности. В частности, у «Интерконтинентал эйрлайнс» могли бы возникнуть с этим большие проблемы, но мы их не заостряли. Понимаете? Рука руку моет.

— Рука руку моет, — согласился Джонас. — И прежде чем мы заговорим о деле, вы должны вымыть руки.

— Что это значит, черт побери? — прорычал Хоффа.

— Возьмем, к примеру, Тони Про, — невозмутимо продолжил Джонас.

— Кого?

— Тони Провенцано, — пояснил Джонас. — Он, возможно, замечательный человек, но я не хочу иметь с ним ничего общего. Есть и другие.

— Уж не хотите ли вы указывать мне, с кем я могу сотрудничать? — сердито спросил Бек.

— Отнюдь. Но я скажу вам, с кем я буду сотрудничать.

Бек посмотрел на Чандлера:

— Мне кажется, мистер Корд нас не слушал.

— А зачем? — вставил Бат.

Они встали, и Хоффа подлетел к Бату.

— А ты кто такой, черт побери? — Из его рта полетела слюна.

— Я могу лишь сказать, кем я никогда не был. Мелкой уличной шпаной. Не довелось, знаете ли.

Пританцовывая, как боксер, Хоффа ударил правой. Его кулак лишь задел левую щеку Бата. Хоффа поднял руки, готовый нанести новый удар. Бат чуть улыбнулся и пнул Хоффу в голень. Тот закричал, на мгновение отвлекся, но этого хватило для того, чтобы кулак Бата врезался ему в солнечное сплетение. Руки Хоффы упали, и Бат коротким прямым ударом левой расплющил ему нос. А затем правой выбил два передних зуба.

— Откройте дверь, Чандлер! — проорал Бат.

Чандлер замешкался, и Бату пришлось повторить приказ. Чандлер открыл дверь. Бат схватил согнувшегося в три погибели Хоффу за шиворот и за задницу, поднял и вышвырнул в коридор. Хоффа катился по полу, пока его не остановила дверь лифта.

— Вы будете сожалеть об этом до своего последнего дня! — прокричал побагровевший от гнева Дэйв Бек.

Джонас вмазал ему по носу. Потекла кровь.

— Попытаешься устроить мне забастовку, жирный слизняк, будет хуже. Выметайся из города. Не желаю тебя здесь видеть.

Тони иногда забывала о разнице во времени и звонила Бату, как только приходила на работу. В этих случаях ее звонки будили его.

— Ты умеешь хранить тайну? — спросила она в четверть седьмого утра.

— Да… да, конечно. Что у тебя на уме, дорогая?

— Телефон не прослушивается?

— Не прослушивается. Будь уверена. Так в чем дело?

— Федеральное Большое жюри вынесло решение по секретному обвинительному акту. Его обнародуют во второй половине дня. На Дэйва Бека столько понавешали, что из тюрьмы ему уже не выйти.

— А как насчет Хоффы?

— Ничего. Но теперь всей этой банде придется пахать, не разгибая спины, чтобы уберечь босса от кутузки. Думаю, на какое-то время они о тебе забудут, Бат. До тех пор, пока Бек не сядет, а Хоффа не займет его место.

— Спасибо тебе. Как хорошо, когда есть подружка в сенате.

— И еще, Бат. Весной исполнится четыре года, как я работаю в сенате. Я ухожу. Я уже подала сенатору заявление об уходе.

— И?..

— Я собираюсь поработать в «Вашингтон пост». Парламентским корреспондентом.

— Понятно.

— Недолго, Бат. Недолго.

— Хорошо.

— Бат, я…

— Я не смог бы просить тебя приехать и жить в Лас-Вегасе, — прервал ее Бат. — Ты ненавидишь этот город больше, чем я.

— Бат… Нам же нет и тридцати! Впереди еще столько времени!

— Конечно, крошка. Когда я тебя увижу?

— Если ты не сможешь прилететь на Восток в следующем месяце, я приеду к тебе. Договорились?

— Договорились… — пробурчал он.

Положил трубку, повернулся на другой бок и вновь заснул.

Весной 1954 года, во время каникул Джо-Энн прилетела в Лас-Вегас. Она хотела приехать на «порше», заявляя, что плевать ей, успеет она вернуться к началу занятий или нет, но Джонас, Моника и Бат уговорили ее лететь самолетом.

— Мерзавец! — кричала она. — Сукин сын! Какого черта ты поместил меня в «люкс» на втором этаже, когда…

Они обнимались, целуясь, в гостиной «люкса» на пятом этаже, который Бат использовал как кабинет.

— Маленькая сестричка, — отвечал он. — Заруби себе на носу. Больше мы вместе спать не будем. — Он провел рукой по ее темным шелковистым волосам. — Я не говорю, что мне не понравилось. Но я тебе сказал, что второго раза не будет, и от своего не отступлю. Ты же моя сестра, черт побери!

— И девка хоть куда, не правда ли?

Ее юное теплое тело, затянутое в нейлон, так и манило к себе. Но Бат устоял.

— Не губи свою жизнь. И мою тоже. Я рад, что ту ночь мы провели вместе, но больше это не повторится.

— Трус.

— Джо-Энн… Ты слишком много пьешь.

— Я дочь Джонаса и Моники. Если от этого не запьешь, то с чего тогда девушке пить?

Бат вздохнул:

— Мы еще поговорим об этом. У меня встреча с агентом и его танцовщицей. Не хочешь поприсутствовать?

— Встреча?

— Просмотр. Для шоу. В концертном зале. Я начал подбирать номера сам. Вроде бы собирался быть адвокатом компании. А стал управляющим отеля.

— А как же Чандлер?

— Чандлер делает свое дело. Подбор участников вечерних представлений не по его части. Я взял это на себя. Расслабься. Присядь, налей себе виски. Агента зовут Сэм Стайн, танцовщицу — Маргит Литтл. Она должна показать нам, на что способна.

Сэм Стайн оказался маленьким, лысым, как бильярдный шар, толстячком, упакованным в безупречно сшитый двубортный серый костюм.

Как он и обещал, Маргит Литтл сразу приковывала внимание. Большие синие глаза, излучающие невинность. Светло-каштановые волосы, стянутые на затылке узлом. Девятнадцать, может, даже восемнадцать лет.