Моника Маккарти - Властный зов страсти

На этот раз Флора желала того же, причем настолько сильно, что готова была забыть об осторожности, даже сознавая, чем рискует. В конце концов, ее невинность не была для нее чем-то священным; возможно, она добавляла ей цены в качестве свадебного приза, но и только. По сути, Лахлан, возбудив в ней любопытство, уже разрушил ее невинность. С того самого дня, когда в своей комнате он ласкал ее и довел до предела чего-то неведомо прекрасного, Флора не знала покоя. Каждое его прикосновение приводило ее в трепет. Она жаждала удовлетворения, надеясь, что потом ясность мысли вернется к ней. Привстав на цыпочки, Флора подставила губы для поцелуя. Никогда прежде она не пыталась соблазнить мужчину и сейчас действовала инстинктивно. Медлительное прикосновение губ, стремительное движение языка у самого края его рта, нежное касание щекой его подбородка, покрытого жесткой щетиной, доводило ее почти до безумия.

Она слегка потерлась об него, совершая круговые движения бедрами, прижимаясь сосками к его обнаженной груди, пытаясь сказать ему о своем желании всеми возможными способами, но Лахлан стоял совершенно неподвижно и казался ничуть не тронутым ее ухищрениями. И все равно Флора чувствовала яростное биение его сердца у своей груди.

– Этого достаточно? – лукаво спросила она.

Лахлан изо всех сил старался сохранить самообладание.

– Да. – Его голос звучал хрипло и прерывисто. – Это прекрасно.

Но Флоре этого было мало. Осмелев, она просунула руку между их соприкасающимися телами и провела пальцами по выпуклым мускулам у него на животе, а ребром ладони – по его восставшей плоти.

– Ты уверен?

– Прекрати! – Он перешел на свистящий шепот. Флора не обратила внимания на предостережение и, прикрыв его орган рукой, крепко сжала его пальцами. Она видела напряжение его тела, окаменелость плеч и то, как он старался держать руки вдоль туловища. Теперь Флора окончательно почувствовала свою власть над ним, и это принесло ей ощущение удивительного наслаждения – было так приятно держать в руке столь мощное мужское украшение. Она даже ощутила себя отважной и порочной, радуясь тому, что Лахлан позволил ей изучать себя, хотя и видела, чего ему стоит сдерживаться.

Каждый мускул его тела пульсировал, с трудом поддаваясь контролю, и когда она провела рукой по всей длине его естества, а потом слегка сжала его, он не выдержал.

Рванув Флору к себе, Лахлан принялся целовать с такой страстью, о существовании которой Флора даже не догадывалась: он целовал ее долго, жадно, и в его поцелуях таилась глубокая чувственность, сулившая неведомые ей восторги.

Губы Лахлана скользили по ее шее, груди покоились в его ладонях. Он легонько пощипывал соски, и это продолжалось до тех пор, пока Флора не начала извиваться в его объятиях. Прикосновение жесткой щетины, скользящей по коже, доводило ее до безумия.

Лахлан распустил завязки ее рубашки, и его губы, найдя грудь Флоры, прильнули к ней. Его язык играл с ее напряженным соском, и эти дразнящие круговые движения были до крайности возбуждающими; наконец он втянул сосок в рот, и из уст Флоры вырвался стон откровенного наслаждения. Она выгнула спину, чтобы облегчить ему доступ к своей груди, ощущая его восставшую плоть, баюкая ее между ног и стараясь прижать к самому своему сокровенному месту.

Внезапно Лахлан издал низкий гортанный стон, и это навело Флору на мысль об опасности, но она тут же отбросила ее, желая большего: большей близости, более острого наслаждения. Она хотела ощутить его вес на своем теле, хотела почувствовать его внутри.

Она желала всего, что он мог ей дать.

В ушах Лахлана зазвенела кровь; никогда еще он не был так близок к тому, чтобы потерять власть над собой, и не испытывал такого возбуждения, как в этот момент. Флора сжимала в руке его орган столь невинно и при этом столь искусно манипулировала им…

Лахлан поборол потребность истечь семенем, но не вполне преуспел в этом. Живот его свело судорогой, так отчаянно он сдерживал себя, но все-таки несколько капель…

Он хотел сорвать с нее одежды, ласкать и целовать ее, исследовать языком каждый дюйм ее тела. Ее невинные прикосновения доводили его до безумия.

Флора предлагала ему себя, лишая его сил отказаться.

И все же его чувство чести оказалось куда глубже, чем он полагал. Не решаясь пойти на риск и поведать Флоре всю правду об участии Аргайла в организации их брака, Лахлан не мог соблазнить ее и лишить девственности.

Вот если бы она согласилась выйти за него замуж, тогда другое дело. Он только молил Бога, чтобы ему не пришлось ждать слишком долго. Его тело горело от рвущегося наружу желания, а тяжесть в паху становилась почти невыносимой.

– Нам надо остановиться, – пробормотал Лахлан сквозь зубы. – Я не хочу лишать тебя невинности до брака.

От его поцелуев губы Флоры припухли и покраснели, а глаза затуманились страстью.

– Я не хочу останавливаться!

Сердце горца пропустило один удар. Он не смел поверить услышанному. Флора выйдет за него! Он заглянул глубоко в ее бездонные глаза.

– Ты понимаешь, что говоришь? Ты готова прийти ко мне по доброй воле и не будешь позже говорить, что я совратил тебя и принудил к браку?

Сделав шаг к нему, Флора уверенно положила руку ему на грудь.

– Я хочу тебя.

После этих слов Лахлан окончательно стряхнул с себя оковы сдержанности и, сжав руку Флоры, поднес ее к губам.

– Пути назад не будет. Если ты отдашься мне, я захочу полностью владеть тобой.

Во взгляде Флоры на мгновение мелькнула неуверенность, потом она медленно кивнула.

Лахлана охватило ликование. Он знал, что величие этой минуты навсегда запечатлеется в его памяти: прекрасная женщина готова отдать себя ему без всяких условий – разве это не чудо? В груди его образовался столь тугой комок, что он был потрясен силой собственных чувств.

Схватив Флору в объятия, Лахлан понес ее к берегу, собираясь сделать эти минуты самыми прекрасными в жизни. Он должен с лихвой отплатить ей за щедрость и благородство.

Чувствуя смущение и растущую неуверенность, Лахлан осторожно, как величайшую драгоценность, уложил Флору на плед и, склонившись над ней, взял ее рукой за подбородок, а потом нежно поцеловал в губы.

– В том, что мы испытаем вместе, нет ничего постыдного.

Флора застенчиво кивнула и, обвив руками шею, притянула его к себе. Их языки переплелись, и на каждое его требовательное движение Флора отвечала таким же, издавая при этом негромкие волнующие стоны и полностью опрокидывая его намерение не спешить.

Руки Лахлана ласкали ее полные, тяжелые груди, и соски напряглись под его пальцами, обретя твердость камешков. Он стал пощипывать их, и это продолжалось до тех пор, пока тело Флоры не завибрировало под его ласками, делая ее желание еще более очевидным.

Прервав поцелуй, Лахлан поднял влажную ткань ее рубашки, обнажив груди. От их совершенной формы у него захватило дух. Живот Флоры был плоским, стан тонким по контрасту с женственными изгибами бедер и груди, поднимавшейся и опускавшейся в такт дыханию.

– Боже, как ты прекрасна!

Флора смущенно отвела взгляд, но Лахлан снова повернул ее лицом к себе.

– Не надо скрываться от меня, ведь я так долго ждал этого! На этот раз я намерен насладиться созерцанием каждого дюйма твоего обнаженного тела.

Он нежно поцеловал розовый бутон каждого соска, потом помог Флоре стянуть рубашку и плотно облегающие штаны.

Когда узел намокшего белья медленно скользнул вдоль ее длинных стройных ног, у нее перехватило дыхание.

Лахлан любовался наготой Флоры. Солнце высушило ее тело и теперь оно источало золотистое сияние, а ее волосы сверкали золотым нимбом вокруг головы.

Осторожно, едва касаясь кожи, Лахлан провел руками по ее стройному телу, запоминая каждый изгиб во всей безупречной прелести.

Флора смущенно пошевелилась, и он перешел от созерцания к действию: его рука принялась ласкать ее, а затем приблизилась к холмику между ног. Это его движение исторгло у Флоры крик наслаждения.

Возбужденный орган Лахлана уперся в ее бедро: он был твердым как камень и до боли напряженным. Бедро Флоры все крепче прижималось к нему, и Лахлану захотелось нырнуть глубоко в ее тело, ощутить влажный жар, способный окутать его, как тугая перчатка.

Его губы заскользили по ее подбородку, шее и ниже по бархатистой нежной коже живота к соединению ног.

Кожа Флоры порозовела и стала горячей от этих ласк. Она выжидательно смотрела на него, вероятно, не зная, что он будет делать, но догадываясь об этом.

– И что теперь?

Лахлан удерживался из последних сил.

Мгновенным движением Лахлан сорвал с себя штаны, и Флоре показалось, что она умерла и попала на небо. Этого она и в мечтах не могла представить. И это могучее проявление его желания пугало ее.

Но… Как он собирается это сделать? Неужели ее тело могло приспособиться к пенису столь внушительного размера? Это казалось просто невозможным.

– Не волнуйся, у нас все получится, – сказал Лахлан, словно проникнув в ее мысли. – Сначала тебе будет больно, но это скоро пройдет.

Флора кивнула, хотя и не до конца верила ему.

– Прикоснись ко мне, – прошептал Лахлан голосом, охрипшим от желания.

Флора просунула руку между их тесно прижавшимися друг к другу телами и дотронулась до налившегося желанием органа, заставив Лахлана дернуться, как от боли.

– Это прекрасно, слишком прекрасно, – прохрипел он, не давая ей отстраниться.

Лахлан стиснул зубы, и Флора принялась исследовать гигантский орган, осторожно прикасаясь к нему, наслаждаясь тем, что каждое ее прикосновение усиливало трепет Лахлана.

Кончиком пальца она провела по всей длине его органа, потерла большим пальцем мягкую головку, удивляясь тому, что на ней появилась капелька влаги. И тут Лахлан страстно поцеловал ее, а затем ввел палец внутрь ее тела. После этого Флора почти потеряла coзнание от желания и уже не думала ни о чем, кроме бурных чувств, сотрясавших ее.

Теперь его рот ласкал самые потаенные места ее тела, и это было удивительно. Руки Лахлана оказались по обе стороны ее плеч, и на нее властно легла тень от его широкой груди. Мускулы на плечах рельефно выступили от напряжения, и Флора провела руками по его спине, словно хотела впитать жар этой крепкой кожи и твердость тела. Наконец Лахлан занял позицию между ног Флоры, облегчавшую ему проникновение в нее. С каждым неспешным движением ее тело раскрывалось навстречу ему, и это было очень странное ощущение. Она чувствовала, как тело ее растягивается, и сознавала, что теперь полностью принадлежит ему.

Дюйм за дюймом Лахлан проникал в нее, удерживая ее взгляд, и когда Флоре стало больно, тело ее напряглось.

На мгновение ей показалось, что она не сможет этого вынести и, возможно, только что совершила огромную ошибку. Лахлан мгновенно почувствовал ее сомнения.

– Потерпи еще минутку…

Он продолжал смотреть на нее, продвигаясь все глубже, и наконец одним резким движением проник в нее так глубоко, что Флоре показалось, будто он коснулся самого сердца.

И тут же Лахлан начал двигаться внутри ее. Теперь она не могла думать ни о чем, кроме удивительных и прекрасных ощущений, пронизывавших ее тело.

Сначала движения горца были медленными, а ритм томным и чувственным. Лахлан занимался с ней любовью с удивительной, абсолютно неожиданной для неотесанного воина нежностью.

И все же Флоре этого казалось недостаточно. Она понимала, что он старается сдерживаться, а ей хотелось испытать все.

Флора поцеловала его жарким, требовательным поцелуем, потом обвила его спину руками, а ноги сжали его ягодицы, после чего бедра поднялись навстречу его движениям.

Его толчки все ускорялись, руки блуждали по ее телу. Прикосновение огрубевших ладоней создавало в груди Флоры особенно волнующие ощущения, в то время как Лахлан обезумел от страсти и действовал по-первобытному грубо, что было особенно восхитительно. Его движения становились все жестче, энергичнее, и Флора чувствовала, как незнакомое напряжение нарастает в ней.

Внезапно все ее тело сотряслось, и Флора словно распалась на тысячи фрагментов, как распадается кусок разбившегося льда.

Мощным завершающим движением Лахлан глубоко проник в нее и, гортанно вскрикнув, излил в ее тело свое семя.

После этого он в изнеможении опустился на нее, но Флора была так обессилена сама, что почти не заметила его веса.

Перекатившись на бок, Лахлан с минуту лежал, не шевелясь, и Флоре показалось, что он уснул, но неожиданно он протянул руку и, взяв ее локон, пропустил его между пальцами.

Флора почувствовала, что кровь прихлынула к ее щекам. Она не осмеливалась посмотреть на него, не знала, чего ждать и чему верить…

– Мы поженимся, как только будет сделано оглашение.