Вейл настороженно следил за всеми его движениями.

— Я никогда не оставил бы вас, если бы знал, что вы живы.

— Но факт остается фактом: меня живого бросил мой лучший друг.

— Мне очень жаль. Но я… — Вейл широко раскрыл рот в нерешительности и опустил глаза вниз. — Я видел, что вы умираете, Рено.

В тот же миг в душе Рено вспыхнул огонь злобы и вслед за этим жажда мщения. Темные силы ада нашептывали ему о том, что его предали и бросили. Он ясно вспомнил искаженное страданиями лицо еще живого человека, которого сжигали на костре. Усилием воли он гнал от себя жуткие воспоминания: запах горящего мяса, дым, каркающие человеческие голоса.

— Что же произошло в лагере Вендо? — спросил он.

— После того как они унесли вас? — уточнил Вейл. Вздохнув и не став дожидаться дальнейших расспросов, он принялся рассказывать:

— Нас, Манро, Хорна, Гроува и Коулмена, привязали к пыточным столбам и начали мучить, Коулмена они, в конце концов, убили.

Рено мрачно кивал. Ему было хорошо известно, как обращались со своими пленниками индейцы: будь то белые или пленные индейцы другого племени. Для победителей не было никакой разницы.

Вейл тяжело вздохнул, сжал губы, будто сдерживаясь изо всех сил.

— Затем, после гибели Коулмена, на другой день индейцы привели нас к пыточному столбу, на котором висело полуобгоревшее тело какого-то мужчины. Нам они сказали, что этим трупом были вы. На нем была ваша куртка, те же черные волосы. Я не сомневался в правоте их слов. Да и не я один. Мы все, кто выжил, поверили в то, что этим несчастным были вы.

Вейл поднял голову, его глаза встретились с синими глазами Рено, в которых светился немой вопрос.

— Его лицо было опаленным. Почти черным, обуглившимся, то есть фактически никакого лица-то и не было.

Рено отвел взгляд в сторону. Голос разума четко и внятно подсказывал ему, что у Вейла, как, впрочем, и у других пленных, не было никакой возможности прийти ему на помощь. Кроме того, они поверили в его смерть — доказательств было предостаточно. Любой здравомыслящий человек поверил бы в это, если бы увидел то, что пришлось увидеть и услышать его друзьям.

Но вопреки всему… Да, вопреки всему жестокий зверь, притаившийся в его душе, отказывался считаться с любыми оправданиями. Его бросили, оставили те, ради кого он пошел на неоправданный риск, пытаясь спасти их; те, кого он считал своими друзьями, предали его.

— Прошло целых две недели, прежде чем Сэм Хартли привел свой отряд, чтобы выкупить нас, — тихо заметил Вейл. — Вы все это время тоже находились в лагере индейцев?

Рено покачал головой, сосредоточив взгляд на своей смуглой руке, лежащей на белоснежном одеяле, — контраст был очевидным. Сухожилия рельефно выпирали на исхудавшей руке.

— Как поживает моя сестра Эмили?

В ответ раздалось то ли недовольное, то ли раздраженное покашливание Вейла.

— Эмили. С ней все в порядке. Она опять вышла замуж, вы не слышали. За Сэмюела Хартли.

Рено с удивлением поднял глаза и прищурился:

— Капрал Хартли? Разведчик и проводник? Вейл хмыкнул и расплылся в улыбке:

— Да, хотя он уже больше не капрал. Он сколотил себе состояние на торговле колониальными товарами.

— Мисс Корнинг говорила мне, что Эмми вышла замуж за жителя колоний, но мог ли я представить себе, что им окажется Хартли.

Даже если Хартли сейчас и был богат, для Эмили в качестве мужа он не очень подходил. Этот человек не соответствовал ни ее статусу, ни ее благородному происхождению. Все-таки дочь графа. Как это могло с ней случиться?

— Год назад Хартли приехал в Лондон по торговым делам и неожиданно для всех похитил сердце вашей сестры.

Рено размышлял над тем, что узнал. Раздражение и гнев опять завладели им. Неужели Эмили так изменилась за прошедшие семь лет? Хотя, конечно, за прошедшие годы изменилось все — он сам, его воспоминания об Эмили. Неужели перенесенные испытания изменили его настолько, что от того человека, каким он был прежде, не осталось ничего?

— Что же произошло с вами, Рено? — тихо спросил Вейл. — Как вам удалось избежать смерти в лагере индейцев?

Рено недовольно дернул головой и с усмешкой взглянул на своего бывшего друга:

— Неужели вам это действительно интересно?

— Конечно. — Вид у Вейла был явно озадаченный. — Еще как интересно.

Вейл взглянул на него, ожидая продолжения рассказа, но Рено скорее умер бы, чем открыл душу перед своим бывшим другом.

Устав ждать, Вейл равнодушно огляделся.

— Я так рад, что вы вернулись домой целым и невредимым.

— Это все? — резко спросил Рено.

— Что — все?

— И это все? — опять повторил Рено. Он очень устал, ему хотелось спать. Черт побери, ни жестом, ни словом он не хотел показать, как утомился. — Вам больше нечего сказать? Вы пришли только ради этого?

Вейл наклонил голову и глубоко задумался. Затем пошевелился, расправил плечи и выпрямился. Широкая, нехорошая улыбка скользнула по его губам.

— Нет, не совсем. Рено вскинул брови.

— Я хотел поговорить с вами о предателе, — вкрадчиво произнес Вейл.

— О предателе? — удивился Рено.

— Да, о том человеке, который предал нас индейцам возле Спиннер-Фоллз. — Слова Вейла ворвались в душу Рено, подняв целую бурю чувств, едва позволившую ему до конца расслышать последнее, что сказал Вейл: — Предатель с матерью-француженкой.

Уже поднимаясь с чайным подносом в руках по лестнице к дверям спальни Рено, Беатриса вдруг услышала шум и грохот. Замерев на нижнем пролете лестницы, она подняла голову вверх, прислушиваясь и надеясь на то, что ничего страшного не произошло. Несчастный случай? С каминной полки упала и разбилась китайская статуэтка или каминные часы? Вздор. Она тряхнула головой и ускорила шаги. Но едва она поднялась на этаж, как раздался второй, еще более сильный грохот и треск. О Боже, что же там происходило? Схватка? По звукам она решила, что лорд Хоуп и лорд Вейл схватились друг с другом в жестоком поединке и пытаются убить друг друга.

Быстрыми шагами она почти пробежала по коридору и уже оказалась возле спальни, как вдруг двери сами распахнулись и оттуда вылетел лорд Вейл — слава Богу, живой и невредимый, но страшно злой.

— Не думайте, Рено, что на этом наш разговор закончен! — крикнул он. — Черт побери, я еще вернусь, чтобы во всем разобраться!

Он нахлобучил свою треуголку на голову, повернулся и тут увидел прямо перед собой бледную Беатрису с круглыми, ничего не понимающими глазами. Подобострастная улыбка скользнула по его лицу и исчезла.

— Прошу прощения, мадам. Хочу предупредить вас, что он, вероятно, сейчас никого не хочет видеть. Он не в том состоянии, в каком подобает быть джентльмену в приличном обществе.

Она заглянула сквозь щель внутрь розовой спальни, затем опять перевела взгляда на Вейла. Когда он проходил мимо, она с ужасом заметила краснеющую ссадину на его щеке. Несомненно, кто-то только что нанес ему удар по лицу.

— Что случилось? — с тревогой спросила она. Вейл потряс головой:

— Он совсем не тот человек, каким я его знал когда-то. Он… буйный и жестокий. Пожалуйста, будьте осторожны. Затем лорд Вейл галантно поклонился и начал спускаться вниз по лестнице. Беатриса молча проводила его взглядом, потом с недоумением посмотрела на поднос в своих руках и заметила, что все-таки немного расплескала чай, залив салфетку, на которой стоял чайник. Она могла бы вернуться на кухню под предлогом, что нужно заменить грязный поднос, на чистый, или затем, чтобы отдать распоряжение горничной, чтобы та доставила новый поднос в апартаменты графа, но все эти увертки показались ей проявлением малодушия и трусости — ей даже стало стыдно за себя.

Беатриса смотрела на полуоткрытые двери спальни лорда Хоупа, за которыми, кроме него, никого не было, и колебалась.

Наконец она распрямила плечи и, набравшись храбрости, решительно вошла в спальню.

— Я принесла чай и немного печенья, — нарочито оживленным тоном произнесла она, направляясь с подносом к его кровати. — Думаю, немного чая взбодрит вас.

Хоуп лежал на постели лицом к стене. Сначала ей показалось, что он спит, но она тут же отогнала эту мысль — разве мог он сразу заснуть после такого тарарама.

— Подите прочь, — сказал он, не поворачиваясь.

— Кажется, вы в дурном расположении духа, — как можно дружелюбнее заметила она.

Она поднесла поднос к столику возле кровати и с ужасом увидела целую груду разбитых вещей: страшные на вид фарфоровые часы, две керамические свинки. Обломки вещей вместе с разбитыми чуть раньше чайником, чашкой и блюдцем представляли собой целую кучу мусора.

Беатриса из осторожности повернула к столу, стоявшему ближе к окну, чтобы быть вне досягаемости.

— О чем вы там бормочете? — ворчливо попытался выяснить Хоуп.

Стол, конечно, был занят вазой и подсвечником. Ей пришлось с трудом втискивать поднос, чтобы не расплескать содержимое чайника.

— Что-то о дурном расположении духа или я ослышался? — буркнул Хоуп, не пытаясь скрыть раздражение.

— Ну вот, наконец-то. — Беатриса оглянулась, как только поднос был водворен на место. Она улыбнулась, заметив, что Хоуп по-прежнему лежит носом к стене. — Мне кажется, вы приняли меня за прислугу.

На минуту воцарилось молчание. Беатриса ловко разлила чай, полагая, что его мучает совесть. Все-таки он вел себя довольно грубо, а она проявила просто ангельское терпение.

— Может, вы сами подадите мне чай? Она смутилась. Может, не стоит?

— Чай очень полезный и укрепляющий напиток. Я не раз замечала его благотворное действие, особенно если кому-то нездоровится из-за погоды. — Как она успела заметить, ему нравился очень сладкий чай. Она положила в чай сахар и поднесла чашку к его кровати. — Откровенно говоря, мне не по душе ваш небрежный и капризный тон.

Он по-прежнему лежал лицом к стене. Поколебавшись, она поставила чашку на столик возле постели. Этот фарфор нельзя было отнести к костяному — тонкому и прозрачному, настоящему китайскому. Рисунок был странноватый, напоминающий уродливый кривобокий мост желто-черного цвета. Но какой бы ни была посуда — бить ее все равно нельзя, и это никому не могло понравиться.

— Будете пить чай? — предложила она.

Он пожал плечами. Что это могло означать — понять было невозможно. Беатрису разбирало любопытство. Что же такое могло тут произойти между ним и лордом Вейлом?

— Выпейте чаю, это взбодрит вас, — заботливо предложила она.

— Вряд ли, — фыркнул он.

— Ладно, — она чуть приподняла юбки, готовясь тихо выйти, — в таком случае я оставляю вас.

— Не уходите.

Его просьба прозвучала так тихо, что она с трудом расслышала ее. В недоумении она взглянула на него. Он лежал неподвижно, а она не знала, как ей лучше поступить — уйти или остаться. Она не знала, чего он от нее на самом деле хотел.

Он лежал на боку, одна рука под одеялом, другая — сверху. Беатриса подошла и дотронулась до его руки. Какое-то внутреннее чувство шептало ей, что она поступает правильно. Рука у него была теплая и мягкая. Она медленно провела пальцами по коже и нежно сжала его руку. В ответ он ласково пожал ее пальцы. Теплая волна толкнула ее в грудь, затем пробежала по всем жилам, наполняя душу новым, каким-то непонятным, горячим чувством. Но затем вдруг все прояснилось. Счастье, огромное счастье овладело ее сердцем. Простым ответным рукопожатием он пробудил в ней целую бурю чувств, о существовании которых она даже не подозревала, но именно острота и новизна ощущений заставили ее насторожиться. Он был непредсказуемым, и вести себя с ним нужно было осторожно.

Тут она услышала его слова:

— Он считает меня предателем. У нее замерло сердце.

— Что вы имеете в виду?

Наконец Хоуп повернулся к ней лицом. Ему явно было тяжело. Видно было, как он переживал и мучился — глаза ввалились, под ними темные круги. Он ни за что не хотел выпускать ее руку.

— Вы знаете, наш двадцать восьмой пехотный отряд попал в засаду и был почти поголовно вырезан.

— Да, — отозвалась она с пониманием. Бойня, резня, жестокость — самые ужасные, но, к сожалению, обычные явления на войне, которая велась в североамериканских колониях.

— Вейл сказал, что кто-то предупредил врага о нашей дислокации. Оказывается, нас предал французам и их союзникам-индейцам наш человек, из нашего отряда.

Беатриса молчала, не зная, как реагировать. Ужасно сознавать, что люди погибли из-за чьей-то подлости и предательства. Но если лорд Хоуп узнает имя настоящего предателя, вряд ли ему станет легче — скорее, наоборот.

Она буквально умирала от любопытства — так ей хотелось узнать, не были ли связаны семь лет его отлучки со Спиннер-Фоллз и трагедией, произошедшей в тех местах.