Она пересчитала полотенца и выписала заказ еще на несколько десятков. Благодаря Ваннетте ей пора пополнить запасы раствора для химической завивки. Едва Делейни закончила инвентаризацию, как со стоянки донесся приглушенный скрип гравия. Она замерла и прислушалась. Звук повторился. Не размышляя, Делейни схватила корзину для мусора и открыла дверь черного хода.

Возле капота серебристого «кадиллака» стояла Софи в голубой парке. В одной руке она держала белый конверт, а другой приподняла «дворник» и подсунула конверт под его лопасть. Делейни, и не заглядывая в конверт, знала, что там.

– Так это ты!

Софи резко обернулась, прижала руку к груди, открыла и снова закрыла рот. Судя по ее виду, она была ошеломлена не меньше Делейни. А Делейни не знала, радоваться ли ей, что записки подкидывал не какой-нибудь сумасшедший, или накричать на избалованную девчонку.

– Я просто… просто…

Пролепетав нечто невразумительное, Софи схватила конверт и сунула его в карман.

– Я знаю, что именно ты «просто» делала. Ты пыталась оставить мне очередную записку.

Софи скрестила руки на груди. Она храбрилась, но ее лицо было почти таким же белым, как снег.

– Пожалуй, мне надо позвонить твоему отцу.

– Он уехал. У него медовый месяц, – сказала Софи, ничего не отрицая.

– Ну, это не навсегда. Я подожду, когда он вернется.

– Ну и звоните, он вам не поверит. Если он и хорошо к вам относится, то только из-за Лайзы.

– А вот твой дядя Ник поверит. Он знает про первые две записки.

Софи опустила руки.

– Вы ему сказали? – вскричала она так, как будто это не она, а Делейни совершила что-то дурное.

– Да, сказала, и теперь он мне поверит, – заявила Делейни с уверенностью, которой па самом деле не чувствовала. – Вряд ли он обрадуется, узнав, что это ты оставляла мне записки с угрозами.

Софи вскинула голову:

– Вы ему не расскажете!

– Объясни, зачем ты тут рыскала и пыталась напугать меня своими записками, тогда я, может быть, не стану рассказывать Нику.

Несколько долгих секунд Софи молча смотрела на Делейни, потом попятилась.

– Ну и звоните, а я буду все отрицать.

Делейни дождалась, пока Софи уйдет, и вернулась в салон. Она не хотела, чтобы подобное поведение просто так сошло девчонке с рук, но беда в том, что у нее не было опыта общения с детьми и в то же время не хотелось перекладывать эту проблему на Лайзу, когда та вернется после медового месяца. К тому же Делейни подозревала, что у Лайзы могут быть свои трудности с Софи, и не стоило добавлять к ним еще одну. Значит, оставался только Ник. Вопрос в том, поверит ли он ей.

Делейни еще не приняла окончательного решения, когда на следующий день в половине четвертого в салон вошла Софи. Делейни подняла взгляд от парика миссис Стоксберри и заметила девочку, которая маячила у входной двери.

Ее густые темные волосы были заколоты по бокам невидимками с цветочками, глаза на маленьком личике казались огромными. В большом пушистом пальто она была похожа на испуганного ребенка.

– Подожди минутку, я сейчас освобожусь, – сказала ей Делейни и снова переключила внимание на клиентку. Она приладила на голове пожилой женщины белый парик и протянула ей черный, надетый на пластиковую болванку. Получив с миссис Стоксберри плату с учетом пенсионной скидки, Делейни проводила ее до выхода. Теперь она могла уделить внимание Софи. Она ждала, когда девочка заговорит. После минутного колебания Софи сказала:

– Вы вчера не звонили дяде Нику.

– А может, я звонила, только ты об этом не знаешь?

– Нет, потому что пока папа и Лайза отсутствуют, я живу у него.

– Ты права, я ему не звонила.

– Вы поговорили с ним сегодня?

– Нет.

– А когда собираетесь поговорить?

– Еще не знаю.

Софи нахмурилась:

– Вы что, нарочно надо мной издеваетесь?

Делейни как-то не подумала, что для тринадцатилетней девочки ожидание, когда же взорвется бомба, мучительно.

– Да. – Она улыбнулась. – Зачем тебе знать, когда и где я что-то скажу?

– Ладно, вы победили. Я хотела, чтобы вы испугались и уехали из города. – Софи вздохнула и посмотрела в пространство поверх головы Делейни. – Извините.

Однако не было похоже, чтобы она сожалела о сделанном.

– Зачем тебе это нужно?

– Ведь тогда дядя Ник получит все, чего из-за вас всегда был лишен. Его отец давал вам все, а дядя Ник ходил в дырявых джинсах и футболках.

Делейни не могла припомнить, чтобы Ник когда-нибудь носил рваную одежду.

– Я была падчерицей Генри. По-твоему, из-за того, что моя мать вышла замуж за Генри, я должна была ходить голой? Ты всерьез считаешь, что это я виновата в том, как Ник одевался?

– Ну, если бы ваша мать не вышла за Генри, тогда…

– Тогда Генри стал бы добрым папочкой? – перебила ее Делейни. – Он бы любил Ника и покупал ему все, что тот пожелает? Он женился бы на твоей бабушке? – По выражению лица Софи Делейни поняла, что девочка именно так и думала. – Такого никогда бы не произошло. Когда я приехала в Труди, Нику было десять лет, и за все эти годы отец так его и не признал. Не сказал ему ни одного доброго слова.

– Он еще мог бы его признать.

– Ну да, с такой же вероятностью обезьяна могла бы летать на заднице. – Она покачала головой. – Ну-ка снимай пальто и проходи сюда.

Делейни поняла, что больше не может спокойно смотреть на посеченные концы волос Софи.

– Зачем?

– Я. вымою тебе голову.

– Я мыла се сегодня утром, перед школой.

– Я хочу подрезать тебе поврежденные концы волос. – Делейни остановилась у раковины и посмотрела на Софи. Девочка не двинулась с места. – Я еще не решила, рассказывать ли Нику про записки, которые ты мне подбрасывала.

Девочка снова нахмурилась, но пальто сняла и прошла в салон.

– Я не хочу стричься, мне нравятся длинные волосы.

– Они останутся длинными, только перестанут походить на обтрепанную веревку.

Делейни вымыла девочке голову мягким шампунем, ополоснула волосы кондиционером, потом пересадила ее в парикмахерское кресло. Расчесывая и закрепляя зажимами роскошные черные локоны, Делейни думала о том, что если бы эта девчонка не смотрела бы на нее из зеркала так хмуро, работать с ней было бы одно наслаждение.

– Можешь мне не верить, но твоему дяде Нику не нужно то, что Генри оставил по завещанию мне. А мне уж точно не нужно то, что он оставил Нику.

– Тогда почему вы вечно крутитесь возле него, целуетесь с ним, танцуете, заставили отвезти вас домой, когда вам стало плохо? Про завещание я все знаю, и я видела, как вы смотрели на дядю Ника. И бабушка тоже видела. Вы хотели, чтобы он стал вашим бойфрендом.

Неужели она в самом деле так на него смотрела?

– Мы с Ником друзья, – сказала Делейни, отрезая два дюйма секущихся волос Софи.

Вообще-то она не была уверена, что их с Ником можно назвать друзьями. Делейни не понимала, какие чувства к нему испытывает, и боялась, что он может что-то испытывать к ней. Боялась она и того, что он может не испытывать вообще никаких чувств.

– Разве у тебя нет друзей среди мальчиков?

– Есть, но это другое дело.

Обе замолчали, Делейни думала о Нике и о том, что же она все-таки чувствует. Ревность – точно. Стоило ей представить Ника с другой женщиной, как у нее внутри все переворачивалось. А еще она ощущала тревогу – так как не знала, увидятся ли они снова. И разочарование – от сознания, что, видимо, им все же лучше больше не видеться.

Она освободила от зажимов последнюю прядь волос Софи и обрезала их немного наискось, чтобы на плечах они слегка подгибались.

Однако все эти привычные для Делейни действия не могли избавить ее от растерянности.

– Почему вы так добры ко мне?

– Не слишком ли рано ты сделала такой вывод? Ты же еще не видела, как твоя прическа выглядит сзади.

Делейни вручила Софи зеркало и крутанула кресло. Увидев, что ее не обкорнали, девочка вздохнула с облегчением.

– Мне нечем вам заплатить.

– Мне не нужны твои деньги.

Делейни сняла с девочки пеньюар и бумажную полоску, закрывавшую шею, и опустила кресло.

– Если тебя кто-нибудь спросит, где ты стриглась, скажи, что у меня. Но если ты снова будешь мыть свои прекрасные волосы ужасным шампунем и они опять станут выглядеть черт знает как, то говори всем, что ты стриглась у Хелен.

Делейни показалось, что на губах девочки мелькнула улыбка.

– И чтобы больше никаких записок. Я приму твои извинения – если они будут искренними.

Софи разглядывала свое отражение в зеркале с каменным лицом. Потом она прошла к вешалке и взяла пальто. Делейни продолжала наблюдать за Софи и тогда, когда та вышла из салона и пошла по улице. Пройдя полквартала, девочка провела пальцами по волосам и тряхнула головой. Делейни улыбнулась. Она умела распознать удовлетворенного клиента.

Делейни отошла от окна, спрашивая себя, какой будет реакция родственников Софи.

Ответ она узнала на следующее утро, когда украшала салон к предстоящему Рождеству. Через парадный вход вошел Ник. Он был в кожаной куртке и зеркальных очках. Делейни только что сварила кофе и готовилась принять клиентку, записанную на половину десятого.

До того как Ваннетта Ван Дамм приковыляет на очередную ежемесячную укладку, у нее оставалось полчаса.

– Софи сказала, что ты ее подстригла.

Делейни отложила рулон прозрачной липкой ленты и зеленую гирлянду. Сердце ее забилось быстрее, и она инстинктивно приложила руку к груди.

– Да, подстригла.

Ник снял темные очки и окинул взглядом наряд Делейни – черную водолазку, короткую клетчатую юбку и черные сапоги.

– Сколько я тебе должен?

Он сунул очки в карман куртки и достал чековую книжку.

– Нисколько. – Ник снова посмотрел ей в глаза, а она опустила взгляд к его груди. Почему-то Делейни не удавалось одновременно смотреть ему в глаза и думать. – Иногда я делаю стрижки просто для рекламы.

Делейни отвернулась к столу и принялась ставить в стакан расчески, прошедшие санитарную обработку. Она слышала за спиной шаги Ника, но продолжала заниматься своим делом.

– А еще Софи призналась, что это она подбрасывала тебе записки.

Делейни посмотрела на отражение Ника в зеркале. Он подошел ближе и расстегнул куртку. Под курткой была видна голубая фланелевая рубашка, заправленная в джинсы, и плетеный кожаный ремень.

– Я удивлена, что она тебе рассказала.

– После того как ты ее подстригла, она стала чувствовать угрызения совести и решила признаться. – Ник остановился прямо позади Делейни. – Не думаю, что ее стоило награждать за такое поведение бесплатной стрижкой.

– Я не рассматривала это…

Делейни посмотрела на Ника и забыла, что хотела сказать. Его присутствие очень плохо влияло на ее умственные способности. К тому же он стоял слишком близко – стоило ей немного наклониться назад, и она бы смогла прижаться к его широкой груди.

– Не рассматривала как что?

От Ника пахло морозной утренней свежестью. Делейни глубоко вздохнула.

– Делейни?

– М-м-м?..

Она все-таки прислонилась к нему спиной, прижалась плечами к его груди, бедрами – к паху, и почувствовала, что он возбужден. Он положил руку Делейни на живот и плотно прижал ее к себе. Большой палец Ника стал гладить ее под грудью.

– Когда у тебя сегодня первая клиентка? – спросил он, почти касаясь губами ее уха.

Сдвинув ворот водолазки, Ник поцеловал ее в шею. Делейни закрыла глаза и наклонила голову, чтобы ему было удобнее. Она ему небезразлична. Не может быть, чтобы он был к ней равнодушен.

– Через двадцать минут.

– Я могу дать нам обоим то, что нам нужно, за пятнадцать.

Он погладил ее чувствительное тело через водолазку.

Делейни не могла сдержать своих чувств. Словно какая-то непреодолимая сила тянула ее к Нику, выбивала почву из-под ног, и она ничего не могла с этим поделать – разве что отчасти избавить себя от боли. Она посмотрела в красивое лицо Ника и сказала:

– Ник, я не хочу быть просто одной из твоих женщин. Мне нужно больше.

Он встретился с ней взглядом.

– Чего ты хочешь?

– Пока я здесь, я хочу быть твоей единственной женщиной. Хочу, чтобы ты был только со мной. – Она помолчала и глубоко вздохнула. – Только со мной занимался любовью. Хочу, чтобы ты избавился от других твоих женщин.

Рука Ника замерла. Он всмотрелся в лицо Делейни.

– Ты хочешь, чтобы я избавился от всех женщин, с которыми, как предполагается, я трахаюсь, и чтобы у нас с тобой возникли своего рода постоянные отношения… на сколько? На полгода?

– Да.

– А что я получу взамен?

Этого вопроса Делейни ждала и боялась. Она могла дать на него только один ответ, но опасалась, что Нику будет его недостаточно.