Элоиза Джеймс - Влюбленная герцогиня

Загородный дом леди Троубридж, Ист-Клифф

— Ну и как он выглядит?

Джина задумалась, а потом не слишком уверенно ответила:

— Насколько я помню, у него темные волосы.

Она сидела за туалетным столиком, завязывая узелки на ленте для волос. Эмброджина, герцогиня Гертон, страшно нервничала. Хотя одна из гувернанток постоянно твердила ей, что герцогиня всегда обязана вести себя как герцогиня, Джина сейчас была в панике.

— Ты что, не знаешь, как выглядит собственный муж? — расхохоталась Эсма Роулингс.

— Тебе хорошо смеяться. — Джина сердито посмотрела на подругу. — Это не твой муж возвращается с континента, и не вокруг тебя разгорелся такой скандал. Я должна потребовать, чтобы Кэм аннулировал наш брак, и тогда я смогу выйти за Себастьяна. После того как он прочтет все эти ужасающие сплетни в «Тэтлере», он подумает, что я распущенная женщина.

— Зная тебя, не подумает, — опять залилась смехом Эсма.

— Но в том-то и дело! Ведь он меня совсем не знает. Вдруг он поверит сплетням о мистере Уоппинге?

— А ты уволь своего домашнего учителя, и через неделю об этом никто уже не вспомнит.

— Нет, я не уволю бедного мистера Уоппинга. Он проделал трудный путь из Греции, чтобы стать моим учителем, и ему здесь больше некуда идти. Кроме того, ни он, ни я не сделали ничего предосудительного. Зачем же мне вести себя так, словно я действительно чем-то провинилась?

— Хватит и того, что утром тебя вместе с твоим учителем видел Уиллоуби Брук, а его жена была не слишком благоразумна.

— Но ты же знаешь! Мы просто наблюдали за метеоритным дождем. Во всяком случае, ты не ответила мне. Вдруг я не узнаю собственного мужа? Это будет самым унизительным моментом в моей жизни!

— Ради Бога, Джина, — поморщилась Эсма. — Ты похожа на скверную актрису в мелодраме. Разве дворецкий сначала не доложит о нем? Ты успеешь взять себя в руки и сосредоточиться. «О, мой дорогой супруг, — с чувством произнесла она, бросив на Джину трогательный взгляд. — Если бы вы знали, как меня печалила разлука с вами». — И Эсма начала томно обмахиваться веером.

— Полагаю, ты часто используешь подобные выражения? — скривилась Джина.

— Естественно. Мы с Майлзом всегда очень любезны при встречах… которые, слава Богу, редки.

Джина опустила ленту, завязанную уже в пятидесяти местах.

— Посмотри, у меня дрожат руки. Вряд ли кому-нибудь предстояла столь ужасающая встреча.

— Не преувеличивай. А как, по-твоему, чувствовала себя бедная Каролина Пратт? Ей пришлось рассказать о своей беременности мужу, который весь предыдущий год безвылазно провел в Нидерландах.

— Видимо, это было весьма неприятно.

— Хотя на самом-то деле Каролина оказала ему любезность. Что бы случилось с его поместьем, если бы она не сумела произвести наследника? В конце концов, они женаты больше десяти лет. Пратту следовало бы очень деликатно поблагодарить ее, но я сомневаюсь, что он это сделал, ведь мужчины такие грубые и невоспитанные.

— Боюсь, встреча с Кэмом будет для меня чрезвычайно неприятной, — вздохнула Джина. — Я не уверена, что узнаю его даже после того, как о нем доложат.

— Я считала, что все детство ты провела радом с ним.

— Когда мы поженились, Кэм был еще мальчиком. Теперь он взрослый человек, а это совсем не одно и то же.

— Многие женщины предпочли бы, чтобы их мужья отбыли на континент, — заявила Эсма.

— На самом деле Кэм мне вовсе не муж. Я всегда думала о ней как о своем кузене, пока нас в один прекрасный день не поженили.

— Не вижу в этом ничего особенного. Браки между кузенами не редкость. А вы даже не кузены, поскольку твоя мать лишь воспитала тебя, а не произвела на свет.

— Честно говоря, Кэм не был моим мужем, — быстро прибавила Джина. — Когда отец заставил его произнести брачные клятвы, он через пятнадцать минут просто выпрыгнул из окна. Ему потребовалось двенадцать лет, чтобы вернуться.

— Мой супруг по крайней мере вышел через парадную дверь — как воспитанный мужчина.

— Кэм вряд ли был тогда мужчиной. Восемнадцать ему исполнилось всего за несколько дней до женитьбы.

— Ты прелестно выглядишь в этом розовом платье, — сказала Эсма, улыбаясь подруге. — Он заплачет от сожаления при мысли, что когда-то выпрыгнул из окна твоей спальни.

— Глупости! Я некрасивая. Слишком худая, и волосы у меня, как морковь. — Джина повернулась к зеркалу. — Вот бы мне твои глаза, Эсма, а то мои — цвета грязи.

— Они у тебя зеленые, — поправила подруга, — Что же касается твоей красоты… посмотри на себя! Ты похожа на Мадонну эпохи Возрождения. За исключением волос, разумеется. Может, ты унаследовала их от своей скандальной французской маман?

— Откуда я знаю? Отец категорически отказывался говорить о ней, и я понятия не имею, как выглядела моя настоящая мать.

— В общем, Мадонна — самое точное определение, — продолжила Эсма, озорно подмигнув. — Несчастная… до сих пор еще замужняя девственница!..

Тут в дверь постучали, и Энни, горничная герцогини, доложила:

— К вам с визитом леди Перуинкл, ваша светлость.

— Попроси ее войти, — ответила Джина.

Через секунду в комнату впорхнула Карола Перуинкл, маленькая, восхитительно округлая женщина с лицом в форме сердечка, вокруг которого подпрыгивали спирали локонов.

— Мои дорогие! — радостно взвизгнула она, увидев Эсму. — Я просто обязана была прийти, даже зная, что мешаю вам одеваться, ибо леди Троубридж рассказала мне в высшей степени потрясающую сплетню насчет мужа Джины…

— Это правда. Мой муж действительно возвращается в Англию.

— Как романтично! — Карола сложила руки.

— Ты находишь? Я не вижу ничего романтичного в муже, аннулирующем наш брак.

— И он приезжает из Греции ради того, чтобы освободить тебя и позволить выйти за человека, которого ты любишь? Я не сомневаюсь, что втайне эта мысль разбила ему сердце.

Эсма с отвращением поморщилась.

— Иногда меня удивляет, почему я с тобой дружу, Карола, — сказала она. — Я думаю, муж Джины с превеликим удовольствием сбудет ее с рук. Разве наши с тобой мужья, появись у них такая возможность, не ухватились бы за нее? Почему же герцог должен быть другим?

— Я предпочитаю думать иначе, — ответила Карола, упрямо подняв свой, маленький носик. — Пусть мы с мужем и не столь гармоничная супружеская пара, но он никогда не аннулирует наш брак.

— А мой — да, — сказала Эсма. — Просто он слишком добродушен, чтобы произнести это вслух. Когда мы впервые разошлись, я сделала все возможное, пытаясь рассердить его и склонить к разводу, но он слишком порядочен. Тем не менее, будь у него выбор, он бы им воспользовался.

— Какое безрассудство! — Джина с притворным негодованием взглянула на подругу. — Значит, ты губишь свою репутацию, чтобы привлечь внимание Майлза?

— Вроде того, — печально улыбнулась Эсма. — Даже не знаю, почему со мной дружит такая приличная герцогиня, как ваша светлость. Потому, естественно, что я собираюсь выйти замуж. К кому еще я должна идти за советом, если не к тебе? — Глаза у Джины лукаво блеснули.

— Да, лучше к ней, чем ко мне, — хихикнула Карола. — Мы с мужем разошлись после месяца совместной жизни. Тогда как Эсма не расходилась со своим больше года.

— Дело в том, Джина, что именно ты должна раздавать нам советы. Мы с Каролой освободились от супружеских уз и после скандала неплохо проводим время. А ты всегда должна вести себя как примерная замужняя герцогиня!

— То есть, по-твоему, я ужасная зануда, — возмутилась Джина.

— По сравнению с нашей запятнанной репутацией….

— Говори за себя, — вставила Карола. — Возможно, моя репутация несколько подпорчена, но отнюдь не запятнана.

— Хорошо. Зато моя настолько черна, что этого хватит на троих, — беспечно сказала Эсма.

— А теперь мне лучше исчезнуть, иначе вечером я буду выглядеть как старая карга. — С этими словами Карола выскользнула за дверь.

Эсма вскочила со стула.

— Я тоже убегаю. Дженни собирается уложить мне волосы в греческом стиле, и я не хотела бы слишком задерживаться. А то Берни потеряет всякую надежду на мое появление.

— Берни Бардетт? Кажется, ты говорила, что он занудливый дурак.

— Меня не интересуют его умственные способности, — усмехнулась Эсма.

— По-моему, леди Троубридж сказала, что сегодня придет твой муж?

— Конечно, Майлз придет. Ведь леди Рэндолф Чайлд уже здесь, не так ли?

Джина закусила губу.

— Это всего лишь слухи. Возможно, он хочет увидеть тебя.

Синие глаза Эсмы, которые большинство молодых людей уподобили бы сапфирам, часто были сверкающими и холодными, как драгоценные камни. Но они потеплели, когда Эсма взглянула на подругу.

— Ты действительно милый человек, ваша светлость. — Наклонившись, она поцеловала ее в щеку. — Я должна сделать из себя роковую женщину. Было бы чрезвычайно неприятно, если бы леди Чайлд выглядела лучше меня.

— Такое невозможно, — с полной уверенностью заявила Джина. — Ты просто напрашиваешься на комплимент.

Своими черными шелковистыми локонами, дерзким возбуждающим ртом и великолепными формами Эсма могла составить конкуренцию самым красивым лондонским куртизанкам. Но она предпочла отказаться от соперничества с ними.

— А ты не напрашивалась на комплимент, стеная по поводу грязного цвета своих глаз? Джина шлепнула ее по руке.

— Это совсем другое! Любой джентльмен, я знаю, на коленях приползет к дверям твоей спальни. Тогда как во мне они видят лишь тощую, стянутую корсетом герцогиню.

— Ты выжила из ума, — фыркнула Эсма — Попробуй рассказать Себастьяну о том, какая ты некрасивая. Я уверена, он сможет весьма красноречиво описать твое алебастровое чело и так далее, а мне надо причесываться. — Еще раз поцеловав подругу, Эсма вышла из комнаты.

Джина со вздохом поглядела ей вслед.

— Стыд и срам, вот что это такое, — ответила на ее вздох Энни, берясь за щетку для волос. — Тут леди Роулингс, одна из красивейших женщин в целом Лондоне, а ее муж и не думает скрывать, что у него отношения с леди Чайлд. Позор, да и только!

Джина молча кивнула.

— Вы знаете, ее муж потребовал себе комнату рядом с комнатой леди Чайлд, — добавила Энни.

— Правда? — испугалась Джина, поймав в зеркале взгляд горничной.

— И это еще не все, что меня удивляет. Порой слушаешь, и даже оторопь берет. Потому как я теперь старшая прислуга, миссис Мэсси вполне со мной откровенна. Так вот, сколько ей и леди Троубридж пришлось вынести беспокойства, пока они размещали гостей да меняли по их требованию комнаты, вы даже не поверите.

— Я верю, — не слишком убедительно пробормотала Джина.

По крайней мере они с Себастьяном не будут такой супружеской парой, когда поженятся.

Бедная Эсма.

«Да, кто бы усомнился, что мы наконец причалили к английскому берегу», — раздраженно подумал Камден Серрард, стряхивая с полей шляпы дождевую воду. Его итальянские ботинки хлюпали по речной грязи, дождь лил как из ведра, и сквозь эту белую стену герцог не мог различить конец тропы, ведущей от причала.

— Осторожнее, сэр!

Кэм повернулся, однако не успел ничего предпринять. Мимо резво промчался сбежавший откуда-то поросенок. Маленькие твердые копыта весьма ощутимо протопали по забрызганным грязью ботинкам герцога.

Кэм уныло пошел в том направлении, где, судя по огням, мог находиться постоялый двор. Какого дьявола они причалили к этой Богом забытой пристани на самой окраине Ридлсгейта? Правда, капитан «Розы» без тени раскаяния признался, что допустил маленькую навигационную ошибку, и в качестве извинения утешил их, что до Лондона всего несколько часов езды почтовой каретой. Но с точки зрения Кэма, столица Англии с таким же успехом могла быть и на другом континенте, ибо насколько хватало глаз во всех направлениях тянулись грязные соленые отмели.

Войдя в гостиницу, Кэм буквально остолбенел. Оказывается, за то время, пока опередивший его слуга Филлипос заказывал ему комнату, поросенок успел присоединиться к обществу и теперь рыскал между стульями. Кроме Филлипоса, наглого животного и хозяина гостиницы, в помещении находился единственный посетитель: белокурый господин, читающий у огня, который едва поднял глаза на Кэма.

Зато хозяин Джон Мамби, увидев широкоплечего аристократа, стоявшего на пороге, тут же бросился ему навстречу:

— Добрый день, ваша светлость! Для меня большая честь принять вас в моей скромной гостинице «Улыбка королевы». Не желаете чего-нибудь освежающего?

— Принеси чего-нибудь на свое усмотрение. — Кэм сбросил плащ в протянутые руки Филлипоса. — И будь любезен, не называй меня, пожалуйста, «ваша светлость».