Дэнис Аллен - Влюбленные соперники

Бесс почувствовала себя несчастной и одинокой. Она сгорала от желания. Любимый был совсем рядом и все же недоступен. Все ее существо стремилось к нему, но этого не должно было случиться. Ведь именно в этот момент Зак покупает для нее подарок – залог своей любви. И все-таки она совсем не желает Зака, а желает только Алекса – всем телом и душой. Почему? – спрашивала себя Бесс. Ведь она увлечена Заком, любит его еще с того времени, когда была маленькой, а он был совсем нескладным мальчишкой. Нет никакого сомнения в том, что чувства, которые она испытывает к Алексу, мимолетны, призрачны и исчезнут без следа, как красочные цвета радуги, стоит только пожелать.

А потом, Алекс ведь твердит ей только о желании. Он не сказал ни слова о привязанности, об уважении или расположении. Может быть, если бы он не так сильно хотел ее, все вышло бы по-другому? Внезапно ей захотелось ясности.

– Алекс? – прошептала она.

Ответа не последовало. Он стоял полуотвернувшись, и она видела, как ходили желваки на скулах.

– Алекс, мне нужно кое о чем спросить тебя, – собрав все свое мужество и упрямо вздернув подбородок, настойчиво продолжила она. – Мне нужно знать – то, что ты ко мне чувствуешь, это только… плотское влечение или… или ты любишь меня?

Алекс повернулся к ней, и она увидела, что он растерян.

– Люблю ли я тебя? – переспросил он, как будто не расслышав.

Любит ли он ее? Алекс и сам точно не знал, какие чувства он испытывает к Бесс. Непреодолимое желание сделать ее своей не обязательно подразумевало глубокое чувство. Он хотел ей счастья, ему нравилась ее жизнерадостность, любознательность, ее ум. Наконец, он был увлечен и очарован ее страстностью и неопытностью. Но любил ли он ее? Тут было трудно что-либо сказать, ведь до сих пор, несмотря на многочисленные мимолетные отношения с прекрасным полом, он никогда по-настоящему никого не любил.

Что касается любви родственной, тут все обстояло по-другому. Он знал, что горячо любил свою мать, и, конечно, был привязан к брату с того самого момента, как в первый раз увидел вынутого из колыбели беспомощного младенца, криком выражавшего желание пососать грудь своей, к тому времени уже мертвой, матери. Боже мой, бедный Зак! Лишенный материнской ласки, ненавидимый отцом, разлученный с братом, единственной живой душой, которая любила его, пока Бесс…

Алекс в отчаянии схватился руками за голову. А теперь еще он отберет у него Бесс? Нет, этого он не сделает.

– Не важно, люблю я вас или нет, дорогая, – сказал он холодным, как зимний вечер на торфяных равнинах, голосом. – Вы помолвлены с Заком. Мы не должны допустить, чтобы подобные вещи повторялись.

У Бесс даже перехватило дыхание – настолько она была поражена внезапной холодностью его тона.

– Если вы припомните, лорд Росс, это не я хватала вас за лодыжку. И не просила вас прикоснуться ко мне!

– Я говорю за нас обоих, Бесс. Ваши глаза, выдавая тайну, говорят за вас.

Эти разговорчивые глаза теперь сузились и горели от гнева.

– Тогда, лорд Росс, в дальнейшем я позабочусь о том, чтобы видеть вас как можно меньше!

Бог мой, как красива она сейчас, растрепанная, с губами, сжатыми вместе, как коленки у старой девы! Вся решимость Алекса моментально испарилась. Она была так горда, так обидчива и так желанна! Он почувствовал, что благоразумие опять покидает его, и заглянул в затуманенные от удивления и волнения глаза. Еще минута и…

– Так вот вы где, милорд! А я уже начал беспокоиться!

Услышав взволнованный голос Дадли, Алекс опомнился. Повернувшись, он увидел своего камердинера, торопливо приближавшегося к ним по пляжу. Стремясь не уронить репутацию Бесс перед слугой, который не сказал бы никому ни слова, Алекс двинулся к нему навстречу, чтобы встретить его на полпути и дать таким образом Бесс возможность собраться с духом.

– В чем дело, Дадли? Видит Бог, если уж ты взялся разыскивать меня, то, вероятно, случилось нечто важное, – сказал он, напустив на себя самый непринужденный вид.

Очевидно, почувствовав, что попал не вовремя, Дадли сосредоточил все свое внимание на хозяине. Зная характер камердинера, нетрудно было предположить, что тот видел все. Слишком уж он любопытен. Совсем как женщина – всевидящий и всезнающий.

– Прошу прощения, милорд, но вы совершенно правы, – начал жаловаться Дадли, все еще тяжело дыша от непривычного бега. – Если бы миссис Тэвисток не подняла в доме такой переполох, то я ни за что бы не стал лазить по этим дюнам, а послал бы кого-нибудь другого. Но, думаю, этим деревенщинам вряд ли удалось бы отыскать вас, милорд. Дай Бог, чтобы мне никогда больше не привелось иметь дело с такими тупоголовыми и неповоротливыми болванами, сэр! Я говорил вам об этом с самого начала. Стиббс не в состоянии управлять домом…

– Послушай, – прервал слугу на середине фразы Алекс. – Я прекрасно знаю твое мнение о Стиббсе. А сейчас, если не трудно, выкладывай, что там случилось! Не тяни кота за хвост…

– Дело вот в чем, милорд. Пропала мисс Габриелл. Сегодня утром она уехала кататься в сопровождении грума и, каким-то образом обманув его, неожиданно исчезла…

– Так, значит, Габби опять убежала?

Алекс обернулся. Бесс уже встала и, прикрыв соломенной шляпкой густые каштановые волосы, завязывала ленту под подбородком. По ее тону было ясно, что она не слишком-то обеспокоена известием о пропаже сестры.

– Да, мисс, – быстро ответил Дадли.

Алекс видел, что Бесс нравится Дадли – не многие из жителей Корнуолла удостоились бы такой чести. – Прошло уже больше часа с тех пор, как мисс Габби… потеряла своего грума, и ваша матушка просто из кожи вон лезет… я хотел сказать, что она вне себя от беспокойства.

– Габби уже столько раз теряла своего грума, Дадли, что я совершенно не понимаю, почему мама так беспокоится. Сестра обычно возвращается к полудню, если только Зак не находит ее до этого и они не отправляются на поиски каких-нибудь приключений. Было бы лучше, чтобы мама, вместо того чтобы баламутить всю округу, выдрала бы скверную девчонку хоть разок! Но думаю, однако, мне придется вернуться вместе с вами и постараться успокоить ее, иначе Стиббс не забудет этого до конца своих дней.

– Миссис Тэвисток надеется, что вы тоже поищете мисс Габриелл, милорд, – поспешил добавить Дадли, поворачиваясь к Алексу. – Раньше поиски девочки всегда брал на себя господин Закери, но поскольку он на весь день уехал в Сент-Тисс…

– Буду рад, если мне удастся хоть чем-то успокоить миссис Тэвисток, Дадли. Но для этого нужно, чтобы я и мисс Бесс вернулись в дом как можно скорее. Как это ни печально, но тебе, мой дорогой, придется доставить в Пенкерроу покрывало и корзинку, а мисс Бесс поедет со мной.

– О нет, это совсем не обязательно! – воскликнула Бесс, которую при мысли о том, что она должна будет прижаться к Алексу всем телом, бросило в дрожь. – Знаете, я хожу очень быстро, – не сдавалась она.

– Не глупите, Бесс. Если вы пойдете пешком, вам понадобится в три раза больше времени. А на лошади мы доберемся до Пенкерроу за несколько минут, – настаивал он, и за этими словами она угадывала невысказанную мысль. Он явно хотел, чтобы она поехала с ним. Бесс разрывалась между двумя прямо противоположными чувствами – она была крайне зла на Алекса и в то же время мысль о совместном путешествии доставляла ей какое-то странное удовольствие.

– Разумеется, я согласна, – ответила она, испытывая желание рассмеяться и с трудом удерживаясь от этого. Эта одержимость Алексом рано или поздно приведет ее в сумасшедший дом. – Хорошо, я поеду с вами, хотя мне жаль, что бедняжке Дадли предстоит тащить все это, да еще и по песку.

– Благодарю вас, мисс, за вашу трогательную заботу, – ответил Дадли, бросая на Алекса обиженный взгляд.

– Я приведу лошадь. А ты пока собирай вещи, Дадли, – приказал Алекс, решив не обращать внимания на капризы слуги.

Дадли начал заниматься тем, что ему было предложено, а Алекс пошел за жеребцом. Бесс наблюдала за тем, как Алекс отвязал его и, пытаясь успокоить непокорное животное, похлопал по блестящему черному крупу. Потом он повел лошадь к Бесс. Пара минут понадобилась ему, чтобы успокоить норовистого жеребца, и вот уже тот повинуется. Алекс, несомненно, умеет обращаться с животными… и с женщинами тоже. Надо держать ухо востро – она должна быть сильной и дать отпор всем его любовным уловкам.

– Ну давайте, Бесс, живенько! – скомандовал Алекс, взяв ее за талию и легко поднимая на спину жеребца. – Вот и все. Закиньте ногу на переднюю луку и хорошенько держитесь за нее руками. Имея сзади такую подпорку, как я, вы можете быть такой же спокойной, как храп Дадли во время воскресной службы.

Слабо улыбнувшись шутке, она сейчас же напряглась, почувствовав прикосновение его тела, когда он оседлал жеребца. Расставленные мускулистые ноги Алекса слегка касались ее бедер, спиной она ощущала тепло его груди. Потянувшись через плечи Бесс за поводьями, он практически обнял ее. В общем, ситуация оказалась даже хуже, чем она предполагала. Этой поездке в Пенкерроу суждено было превратиться в самый изощренный инструмент продолжающейся пытки.

– Вы надежно устроились, Бесс? – спросил он тихо. Губы Алекса находились всего в нескольких дюймах от ее уха, и слегка пахнувшее вином дыхание, как морской близ, овевало ей щеку.

– Надежнее не бывает, Алекс, – ответила она с тихим вздохом.

Наблюдая за тем, как хозяева тронулись в путь, Дадли неодобрительно покачал головой.

– Это все равно что подлить масла в огонь, мои пернатые друзья, – сказал он чайкам, которые теперь, когда не было собаки, вновь слетелись к покрывалу. – Припомните мои слова. Еще до конца лета эти братья будут драться между собой на ножах. – Дадли тяжело вздохнул. – Несчастье в том, что они мне оба нравятся. Вот горе! Вот беда-то!

Затем он повесил корзинку на одну руку, перекинул сложенное покрывало через вторую и начал утомительное путешествие назад в Пенкерроу. Причем у Дадли нашлись гораздо более важные темы для раздумий, чем привычное уже недовольство Стиббсом.

Всякая вина тяготит сердце, но сейчас Бесс чувствовала себя так, как будто на ней лежали все тридцать сребреников. Зак поехал в город покупать ей подарок, а в это время она была готова целоваться с его братом.

– Лиззи, у меня раскалывается голова, – жалобно простонала миссис Тэвисток. – Капни мне лауданум в стаканчик вина. Может быть, это успокоит меня и будет легче ждать, пока лорд Росс вернется с Габби. Как ты думаешь, он ее найдет?

Мать Бесс в расслабленной позе лежала на кушетке в голубой гостиной Пенкерроу, одна ее рука безвольно почти касалась пола, в кулаке другой, покоившейся на груди, она сжимала мокрый от слез носовой платок. Глаза ее были закрыты. В потоке солнечного света, пробивающегося в щель между неплотно прикрытыми шелковыми шторами, плясали пылинки. Жаркий день уже клонился к концу, но ни Алекс, ни слуги, посланные на поиски Габби по приказанию Стиббса, так и не вернулись пока домой. Все это время Бесс просидела возле матери, пытаясь с помощью нюхательной соли и лавандовой воды успокоить ее нервы, но мысли девушки были заняты совсем другим. Мысленно она была не с сестрой, а с человеком, который сейчас разыскивал ее. Но когда часы пробили семь раз, Бесс нахмурилась. Она тоже начала беспокоиться о сестре, пора уже той вернуться.

– Я скажу Сэдди, чтобы она принесла тебе лауданум, мама, – успокоила мать Бесс, вставая, чтобы выйти из комнаты. Она не осмеливалась дернуть шнур звонка, потому что тогдапоявился бы Стиббс, который остался бы весьма недоволен тем, что его беспокоят по таким пустякам, когда в доме тьма-тьмущая прислуги. Стиббса совершенно не волновало состояние нервов миссис Тэвисток, ему все это было хорошо знакомо. Недаром говорят, что чем лучше знаешь человека, тем яснее видишь его недостатки.

– Ты такая добрая, Лиззи, – прошептала мать ей вслед.

Бесс спустилась по лестнице и прошла по коридору, который вел на кухню с примыкающей к той буфетной. В это время Сэдди наверняка по горло занята приготовлениями к ужину, и Бесс не собиралась беспокоить ее, она найдет лауданум сама. Мать обычно не поощряла готовности Бесс заниматься всякими мелочами по хозяйству, когда слуги бывали заняты, и предсказывала, что дочь никогда не научиться вести свой дом и ее будут обманывать каждый раз, как только для этого представится возможность. Но девушка никак не могла понять, почему она, обладая парой здоровых ног и имея возможность свободно передвигаться по дому, должна сидеть, сложа руки.

Подходя к кухне, Бесс услышала негромкие и торопливые голоса; казалось, что все говорили одновременно. Она ускорила шаги, сердце ее сжалось от ужасного предчувствия. Должно быть, с Габби что-нибудь случилось! Бесс распахнула дверь и вошла на кухню. Несколько работников с конюшни и Алекс что-то обсуждали с Сэдди и Стиббсом.

– Ну что?! – спросила она без предисловий и остановилась в дверях, не в силах сойти с места.