Сабрина Йорк - Влюбленный лэрд

Увидев, что добыча ускользает, насильник с диким ревом бросился на Лахлана, надеясь сбить его с ног.

Однако нападение не было удачным. Выпитый в изрядном количестве эль и неповоротливость противника дали Лахлану преимущество. Он нанес серию молниеносных ударов по корпусу мужчины. Частые драки в Итоне, к которым следовало добавить посещения боксерского клуба для джентльменов в Лондоне, закалили Лахлана. Когда громила покачнулся, Лахлан нанес апперкот левой прямо ему в челюсть, а затем точно такой же апперкот правой.

Глухо охнув, противник качнулся и медленно сполз по коридорной стене на пол.

Схватка продолжалась не больше минуты. Победа была полной.

Лахлан, улыбаясь, повернулся к дрожавшей Лане. Она тихо взяла его за руку и пожала ее в знак благодарности.

– Где твоя комната?

Он кивком указал на двери его комнаты, располагавшейся неподалеку.

– Если ты не против, давай зайдем, а то здесь не совсем удобно.

На полу лежал поверженный, хрипящий и стонущий негодяй. Никто не вышел на шум драки, было тихо, как будто ничего не случилось. Опершись о руку Лахлана, Лана переступила через почти бесчувственное тело, и они быстро зашли в номер Лахлана.

Сегодня судьба была к ним явно благосклонна.

Как только за ними закрылась дверь, Лахланом овладело возбуждение, с которым он не мог совладать. Ему не терпелось сжать Лану в объятиях, осыпать поцелуями, овладеть ею.

Но он не мог себе позволить это сделать.

Лахлан застыл на месте, предоставив ей право самой решать, что они будут делать дальше. Она была так близка, желанна и прекрасна, что его сердце таяло от нежности к ней. Мысль о том, чтобы применить грубую силу, мелькнув, тут же испарилась. Он решил ждать, хотя чувствовал, что терпение его на исходе.

Лана молча осмотрела его номер, такой же крошечный, как и ее собственный, затем обернулась к нему:

– Я забыла тебя поблагодарить, Лахлан. Ты спас меня, огромное тебе спасибо.

– Кхм, пожалуйста, – пробормотал он с глупым видом.

Он не знал, что говорить и что делать. Лана, похоже, еще не пришла в себя и от растерянности тоже молчала.

– Не хочешь ли присесть? – первым нарушил он затянувшееся молчание, вежливо указав рукой на кресло возле горевшего камина.

– Присесть?

– Чтобы немного успокоиться. – Он видел, что она все еще дрожит, и даже испугался, как бы она не упала от перенесенного ужаса в обморок.

Лана, наконец, сообразила, о чем идет речь. Его предложение было весьма благоразумным, и она сочла за благо им воспользоваться. Она уселась в кресло и, закрыв на миг лицо руками, прошептала:

– Боже, как же он меня напугал!

– Еще бы, – поддакнул Лахлан, подходя к ней поближе. Он не сводил с нее жадных глаз. На ней не было ничего, кроме ночной сорочки, и это только усиливало его желание.

– Ты был великолепен.

В похвале Ланы не было ни тени фальши, по ее лицу было видно, что она действительно восторгается его поступком, его смелостью и силой.

– Мне нравятся мужчины, носящие килт. Но мне не дает покоя один вопрос…

– Какой же? – Он с трудом проглотил застрявший в горле комок.

– В чем ты спишь?

Какая же она искусительница! К чему она клонит? От ее простого вопроса у него пересохло во рту.

– Да. – Она кокетливо взмахнула ресницами. – Интересно было бы узнать, в чем ложатся спать герцоги.

Лахлан невольно напрягся, как и его поднявшийся до предела дружок, который бесстыдно напоминал о себе. Говорить правду, что он спит в ночной рубашке, отделанной вышивкой, ему не хотелось, да и Лане, судя по ее горящим глазам, такая правда была не нужна.

– А что надевают шотландцы перед тем, как лечь в постель? – ловко парировал он ее намек.

– Не знаю, – честно призналась Лана и залилась краской. Впрочем, тут не было ничего удивительного. Она ведь была девушкой и в тонкостях мужского туалета, конечно, не разбиралась. – Хотя, как мне кажется, они спят… без всего.

Боже, так вот к чему она его подталкивала! Он сам был бы рад спать в чем мать родила, будь она рядом с ним. Лахлан мысленно представил ее нежную, золотистого цвета кожу, то, как она прижимается к нему грудью, и у него перехватило дыхание. Вся его железная воля куда-то испарилась. Всего лишь одна ночь. В конце концов, что от этого изменится?

Больше ему ничего не надо. Только одна ночь. Он нерешительно переминался с ноги на ногу, а Лана, видя его колебания, тоже не знала, как его подтолкнуть.

– Мне как-то неловко сидеть, когда ты вот так стоишь надо мной.

– Если хочешь, я могу встать перед тобой на колени.

Конечно, он встал бы. Если бы момент для этого был бы более благоприятный.

– Не надо. Просто сядь рядом.

– Это будет как-то не по-джентльменски.

– Садись.

Не подчиниться ее просьбе или указанию Лахлан не мог, это было бы еще более не по-джентльменски, поэтому он с радостью сел. Она тут же оказалась у него на коленях.

Лана была девушкой, причем вполне невинной, и она не могла знать, какую бурю тем самым в нем вызывает, как он весь напрягается от нестерпимого желания, когда ее теплое нежное тело оказывается в опасной близости от самой напряженной, твердой и возбужденной части его тела. Черт, она в буквальном смысле его воспламеняла! Его дружок встал и уперся прямо в ее мягкую ягодицу. Лахлан застонал и закрыл глаза.

– Лахлан, что с тобой? Тебе нехорошо?

– Мне хорошо, – сквозь зубы процедил он.

– А вот так разве не лучше? – Хихикнув, она слегка на нем подпрыгнула. – Мне кажется, нам обоим очень нравится вот так сидеть. И хорошо, и удобно.

Лана опять хихикнула, раззадоривая его еще больше. Ну и шалунья! Насчет «удобно» она, конечно, преувеличила, но Лахлан был готов отдать все удобства на свете, лишь бы она вот так сидела, ерзая у него на коленях.

– Перестань вертеться! – взмолился он.

Лана сразу застыла, словно большая кукла, озорно поглядывая на него.

– Неужели я такая тяжелая?

Она сделала вид, что намерена спрыгнуть с его колен, но он ее не отпустил, прижав к себе крепче.

– Не говори глупости. Ты почти ничего не весишь.

– Вот так уже лучше. – Лана прижалась к нему. Это было чудесно. Запах ее кожи, волос, тепло ее тела – от всего этого так сладко кружилась голова! Даже просто держать ее на коленях, ничего не делая, казалось божественно прекрасным.

Нет, конечно, Лахлану хотелось большего, намного большего. Но он дал себе слово – с его стороны никаких глупостей, никаких поползновений, пусть Лана сама решает, чего ей хочется, а он просто будет исполнять ее желания.

Впрочем, это звучало невероятно глупо. Лахлан не мог не сознавать, что лукавит перед собой. Но какое это имело значение?!

Они сидели, обнявшись, смотрели на потухающий огонь в камине, им казалось, что они одни во всем мире и что время остановило свой бег и так может продолжаться вечно.

– Лахлан? – прошептала Лана.

– Да-а? – отозвался он.

– Я как-то не успела тебя поблагодарить. Ты ведь спас меня.

– Но ты уже поблагодарила. – Лахлан немного растерялся.

– На словах – да, но мне хочется сделать это как следует.

Она ласково пробежала пальцами по его груди. От этих слабых, легких прикосновений его спокойствие дало трещину.

– И как ты собираешься меня отблагодарить? – хриплым голосом спросил он.

Лана пальцами прикрыла ему рот, как бы давая понять, что сейчас не до глупых вопросов. У него сразу пересохло во рту. Догадаться о том, что она имела в виду под «как следует», не составляло особого труда.

Ее лицо находилось прямо перед его лицом. Это начинало превращаться в настоящую пытку: держать ее на коленях, знать, чего она хочет, понимать, что их желания совпадают, и ждать – ждать неизвестно чего.

– Мне хочется поцеловать тебя. Ты не против?

Против? Еще бы он был против!

Однако Лахлан не мог выговорить ни слова. У него что-то так сжалось в горле, что он мог только дышать, да и то с трудом. Пришлось ограничиться кивком.

Лана чуть выпрямилась и поцеловала его прямо в губы.

Как же это было приятно! Да, он поклялся покорно следовать ее желаниям. Быть нежным и послушным. Но, черт возьми, как же это трудно, когда на коленях сидит любимая девушка, а на ней нет ничего, кроме ночной сорочки! Его решимость вместе с твердой волей таяли, словно снег под жарким весенним солнцем.

Он прижал ее еще сильнее и сам горячо и страстно ответил на ее поцелуй.

Лана ждала этого, ее губы раскрылись, прижались еще плотнее, и их языки переплелись. Перед глазами Лахлана все поплыло.

Боже, как же это было восхитительно!

Поцелуй становился все горячее, он уже не понимал, что делает, воля позорно отступила назад, и внутри его вспыхнул требовавший немедленного утоления огонь. Его жадные руки ласкали ее тело, а она, обвив его руками, терлась грудью о его грудь, жарко дыша ему в шею.

Внезапно его пальцы нащупали край ее сорочки и задрали ее кверху. Теперь под его руками была ее восхитительная нежная кожа, но ему этого уже было мало.

– Лахлан. – Лана поцеловала его в щеку, подбородок. Своего рода поощрение.

Ободренный, Лахлан погладил ее по бедру, а затем чуть выше. Когда его рука приблизилась к заветной цели, Лана прерывисто задышала и закрыла глаза.

Ему стало жарко, и он смелее пошел вперед. Его ладонь легла точно туда, куда ему хотелось. Лана вздрогнула и застонала – сладострастно, жарко, призывно. От ее горячего, безумного стона у него перед глазами поплыл красный туман.

– Да, да, – шептал она.

Да, да, эхом вторил ее шепоту его внутренний голос.

Как и в тот раз, он принялся ласкать, гладить, играть с ней в знакомую игру, пытаясь свести ее с ума, довести до чувственного безумия. Она вся дрожала, извивалась, непрерывно стонала, тем самым подхлестывая его и возбуждая все больше и больше.

По ее затуманенным глазам он видел, что она уже близка к тому состоянию, которое он хотел у нее вызвать. Но Лахлан не спешил, его ласки замедлились, став более утонченными. Он удерживал ее на самом краю, возбуждая тем самым все сильнее и сильнее, чтобы вызвать эмоциональный взрыв колоссальной силы. Он сам заряжался ее растущим возбуждением, он впитывал его, испытывая такое же нараставшее желание. Ее страсть, отражаясь в нем, как в зеркале, воспламеняла его. Наконец, Лана, сдерживая стоны, в которых уже не было ничего человеческого, затряслась, задрожала всем телом, задергалась в его руках и, приникнув воспаленным ртом к его плечу, вдруг вся обмякла и расслабилась.

На душе у Лахлана стало хорошо и радостно. Он опять доставил им обоим море удовольствия. Разыгранная ими любовная пьеса была прекрасна, но это был лишь первый акт.

Лахлан как бы застыл, ожидая со стороны Ланы намека на дальнейшее продолжение. Он опять предоставлял ей право решать, что им делать дальше.

Лана прижалась к нему, шепча его имя:

– Лахлан, Лахлан…

Но вот ощущение реальности вернулось к ней полностью. Переведя дыхание, она лукаво посмотрела на него.

– Я вижу, тебе понравилось, – усмехнулся он.

– Еще бы. Вот только… – Она потерлась о него своим телом, и его тут же опять бросило в пот.

– Что только? – прохрипел он.

– Мне кажется, это еще не все.

Конечно, не все, кто бы сомневался.

– Что… – Он вдруг осекся, затем, кашлянув, продолжил: – На что ты намекаешь?

Ее надутые губки были восхитительны.

– Мне кажется, ты лучше меня знаешь, к чему я клоню. – Лана чуть изменила позу – намеренно, и он не мог это не отметить, потому что ее бедро прижалось к его возбужденному естеству и потерлось о него. Его дружок сразу встал в полную мощь.

– Ты уверена? – свистящим шепотом произнес он.

– Ты еще спрашиваешь? – Она удивленно взглянула на него. По ее глазам и по ее голосу было понятно, как ей не терпится узнать, каково будет продолжение: если первый акт был настолько чудесен, то каким же обещал стать второй?!

– Ты твердо решила, Лана? – совершенно не к месту и невпопад брякнул Лахлан, сам понимая глупость своего вопроса. Разве о таких вещах спрашивают?

Она встала с его колен, потянулась, и ее безупречная фигура озарилась неярким светом потухающего камина. Она была полна соблазна и прекрасно это сознавала.

Лахлан, раздираемый на части желанием остаться джентльменом и безумной страстью овладеть ею, вжался в кресло.

– Лана… я…

– Да, да, все ясно. Ты просто не хочешь меня. – Она кокетливо посмотрела на него.

Не хочет? Что за шутки?

Она присела на его кровать. Ему захотелось броситься на нее и овладеть ею, но он, сам не зная почему, медлил.

– Да, я совсем забыла. Ты же герцог, и кто я по сравнению с тобой? – Лана, прибегнув к испытанному средству, кокетливо взмахнула ресницами.

– Лана, ты же прекрасно знаешь, насколько ты желанна для меня. Только я пытаюсь себя сдерживать.