Бедняга опешил от такого отпора и от ее явного нежелания идти с ним гулять.

– Кроме того, я очень устала, я же тебе говорила об этом. – Краем глаза Лана заметила, что Лахлан встал.

– Мне хотелось бы немного отдохнуть перед обедом, – сказал Лахлан.

Она вскочила:

– Позвольте, ваша светлость, проводить вас до ваших комнат. Они расположены в восточном крыле замка.

Все, кто был в гостиной, от удивления раскрыли рты. Она вела себя слишком откровенно и явно перешла через грань приличий. Ханна даже открыла было рот, чтобы что-то сказать, но потом передумала. Как вдруг Изабелл спрыгнула с колен Эндрю и схватила Лахлана за руку.

– Я пойду вместе с вами.

Девочка была в восторге от него, он ведь обещал ей достать меч.

Неожиданное вмешательство Изабеллы сняло напряжение. Ханна облегченно вздохнула и даже ехидно усмехнулась. Лучшей компаньонки нельзя было и придумать. В ее обществе Лана точно не натворит глупостей.

– За мной, ваша светлость, идите за мной, – звонко кричала Изабелл, таща за собой Лахлана. Забавно было наблюдать, как маленькая девочка управляла взрослым мужчиной, к тому же герцогом. Контраст был разительный, но от этого положение Лахлана выглядело еще смешнее.

Лана молча следовала за ними. Пока они шли до покоев, единственных, достойных герцога, она вдруг поняла, как далеко друг от друга расположены их комнаты, ее комната находилась в западном крыле замка, а его – в восточном.

Она уже так привыкла нежиться вместе с ним в постели, чувствовать на своей коже его горячие поцелуи и не менее горячие руки. Теперь ей придется засыпать одной. От этой мысли Лане стало невыносимо горько. Но почему судьба подарила ей столь короткое счастье? Где же справедливость?

Хотя и он, и она знали, что их счастье недолговечно. И вот теперь здесь, в Даунрее, у нее дома они получили лишнее подтверждение этой недолговечности и хрупкости. Слишком много любопытных глаз, слишком много подозрений, слишком велика опасность, что их заметят, если они захотят уединиться.

Лану охватило возмущение, захотелось назло всем спрятаться где-то вместе с Лахланом, чтобы целоваться, целоваться и наслаждаться любовью.

Наконец они вошли в его комнаты. Изабелл с непосредственностью ребенка показала гостю все, что только можно было показать, – от плюшевых кресел до бархатных покрывал спальни, от умывальника до гардероба.

Лана с трудом отвела глаза от ванны: сколько теперь было с ней связано воспоминаний! Раньше процедура принятия ванны казалась обычной и самой заурядной, а теперь – такой волнующей и обещающей новые радости.

В благоразумие Лахлана она не верила. И точно, в тот же миг она спиной почувствовала на себе его страстный взгляд и зарделась от смущения. Он как будто угадал ее мысли.

К счастью, простодушная Изабелл ничего не замечала. Она заскочила в гардеробную, но, видя, что герцог не торопится, выскочила обратно, схватила его за руку и увлекла за собой. Бросив на Лану беспомощный взгляд, он последовал за девочкой.

Было забавно и одновременно приятно наблюдать за тем, как с ним обращается ребенок. Руки малышки как будто разрушали все те условности и фантазии, которыми «больной» Лахлан, веривший в проклятия, отгородился от настоящего Лахлана. Изабелл продолжала начатое Ланой дело.

Прислонившись к дверному косяку, Лана с улыбкой наблюдала за тем, как Изабелл с жаром показывает ему все углы и предметы его уборной. Для взрослого здесь не могло быть ничего удивительного, но для маленькой девочки упругая подушка на стуле, чтобы было выше сидеть, и перекладина, на которую вешали одежду – Изабелл даже на ней покачалась, – были элементами игры. Детская увлеченность жизнью, как игрой, содержала в себе неизъяснимую прелесть. Изабелл с криком подтащила Лахлана к «тайной» двери для камердинера.

Конечно, тайной эта дверь была только в детском воображении, но Изабелл не просто пользовалась вещами, она наделяла их волшебными свойствами – это было очаровательно. Лахлан, как мог, подыгрывал девочке, то восторженно, то удивленно ахая или охая.

Поощряемая им, Изабелл разошлась вовсю, она тараторила без умолку, то рассказывала о своих приключениях в замке Скрастера, то перескакивала на любимые кексы и игры, в которые любила играть. Забавы у нее были довольно серьезными, среди ее игрушек числился боевой лук, а также деревянный меч. Тут она замирала от восторга, вспоминая об обещанном подарке. Лахлан серьезно кивал, вставлял в нужный момент вопросы, поддакивал, короче говоря, включился в ее игру.

Его терпение и внимание тронули Лану до глубины души: в нем явно погибал любящий отец. Было видно, что больше всего на свете ему хотелось остаться с ней наедине, а разыгравшаяся Изабелл явно мешала его намерениям, однако он нисколько не сердился на девочку. Одним словом, Лахлан держался молодцом. И вдруг Изабелл допустила маленькую оплошность, которой умный Лахлан не преминул воспользоваться. Вспомнив о луке, девочка захотела показать ему свою любимую игрушку. Конечно, Лахлан был не против. Вне себя от радости девочка выскочила из комнаты и побежала за своим луком.

Наконец они остались наедине. Все вышло очень просто.

Повернувшись к Лане, он ее обнял. Затем вознамерился ее поцеловать, но Лана в испуге отшатнулась. К ним могли войти, да и быстрая на ногу Изабелл, хоть и убежавшая в другое крыло, могла ворваться к ним в любой момент.

– Нет, Лахлан, не сейчас. Здесь опасно.

– Это верно. – Он схватил ее за руку и увлек за собой в гардеробную, захлопнув за ними дверь. – Вот так лучше, не правда ли?

Он жадно приник к ее рту. Поцелуй получился что надо, горячий и в то же время сладкий.

– Ах, Лахлан! – застонала Лана. – Я мечтала об этом весь день.

– М-м. – Он целовал ее в шею, прижимая девушку к стене. Его пыл нарастал с каждым мгновением. – Я тоже думал только об этом. Весь день и всю ночь.

– Всю ночь? – улыбнулась она. – Но ты ушел на рассвете, от ночи почти ничего не осталось.

– Каждый миг без тебя мне кажется вечностью.

Он принялся ласкать ее груди, и она тут же откликнулась на его ласки. От охватившего ее нетерпения Лана тихо застонала. Но голос благоразумия не замолкал, он упорно твердил, что это опасно и к тому же глупо, что лучше было бы выждать более удобный момент.

– Хватит, дорогой. Довольно. А то вдруг увидят.

– Всего один поцелуй.

– Хорошо. Но только один, – беспомощно шептала она.

Конечно, он не остановился на одном поцелуе. Их было много, очень много. Его ласки становились все более настойчивыми и безумными.

Он просунул руку ей под юбку. Знакомый жар опалил ее изнутри, она ничего не могла с собой поделать. Она хотела его, как вдруг двери распахнулись…

Они отскочили друг от друга. Вернее, отскочил Лахлан, размякшая Лана не могла сделать ватными ногами ни шагу. Она поспешно поправила юбку и посмотрела на стоявшую на пороге серьезную Изабелл с луком в руках. Девочка внимательно разглядывала их обоих.

У Ланы внутри все сжалось от нехорошего предчувствия. По выражению лица Изабеллы было видно, что девочка что-то заподозрила, но насколько далеко она зашла в своих подозрениях, пока было не ясно.

«Выручай нас, Пречистая Дева!» – стучало в голове Ланы.

– А, вот и ты! – Лахлан первым пришел в себя. – А ну-ка, покажи нам свой лук.

Однако Изабелл уже забыла о нем. Ее явно интересовало другое:

– А что вы тут делали?

– Что делали? – смущенно повторил Лахлан, расправляя воротник рубашки, ставший для него внезапно слишком тесным.

– Похоже, вы тут целовались, – брякнула Изабелл, бросая на Лану взгляд исподлобья, словно соперница, не желавшая ни с кем делиться Лахланом.

– О, конечно, нет. С чего ты взяла? – Лахлан бросил отчаянный взгляд на Лану, прося у нее помощи.

Губы девушки зашевелились:

– Я тут застряла. Мои волосы… гм… зацепились, а его светлость помог мне освободиться.

– А за что они тут зацепились? – искренне удивилась девочка.

Лахлан и Лана обменялись беспомощными взглядами. В самом деле, за что?

Лахлан растерянно взмахнул рукой, словно пытаясь извлечь из воздуха предмет, за который зацепились волосы Ланы.

– За гвоздь! – почти в один голос воскликнули они.

– За гвоздь? – протянула Изабелл, внимательно разглядывая стену, к которой прислонилась Лана. Стена была голая и ровная, как чистый лист бумаги. На ней не было ни одного гвоздя. На ней вообще ничего не было.

Изабелл метнула на Лахлана взгляд, который по ярости вряд ли уступал взгляду Сюзанны, ее матери:

– Ты хотел ее соблазнить?

Изабелл была близка к истине, пожалуй, даже слишком. Лана в отчаянии, – терять ей было почти уже нечего, – решительно бросилась вперед:

– Мари Изабелл Макбин, что это такое? Где ты слышала такие слова?

Изабелл дернула плечом:

– От Эндрю. – Она немного растерялась и надула губы: – Он сказал, что не соблазнял мою маму, когда я застукала их примерно за тем же самым.

Лахлан побледнел и опять беспомощно посмотрел на Лану.

– Боже мой! – пробормотала она, находчивость изменила и ей.

В маленькой комнате повисла напряженная тишина. Надо было как можно скорее выходить из затруднительного положения.

– Боже, какой чудесный лук! – воскликнул Лахлан. Молчать дальше было выше его сил. – Позволь мне взглянуть на него?

Быстро выйдя из гардеробной в спальню, он взял лук из рук девочки и принялся его с видом знатока рассматривать. Но это вышло у него не естественно, а как-то натянуто, ощущалось притворство. Он встал в позу лучника и натянул тетиву.

– Да, очень хороший лук. А ты, Изабелл, хорошо стреляешь?

Девочка, чувствуя в его голосе фальшь, молча перевела взгляд с него на Лану и обратно. Однако живость характера и детская непосредственность взяли верх над ее подозрениями, и она, распираемая желанием похвастаться, снова включилась в игру.

– Еще как. Я тебе покажу.

– Отлично. Но здесь не самое удобное место. Давай в другой раз и в другом, более подходящем месте, хорошо?

Лахлан сел вместе с девочкой на диван напротив камина. Лана направилась в другую сторону, чтобы сесть в кресло возле окна. Ее била нервная дрожь, которую она никак не могла унять.

Чудесно было оказаться в его объятиях, а то, что их едва не поймали на месте преступления, теперь, после того, как опасность миновала, приятно щекотало ей нервы.

Конечно, нехорошо было так думать и так себя вести, тем не менее она это делала.

Пока Лахлан вместе с Изабелл обсуждали достоинства лука, Лана непрерывно размышляла о том, где удобнее всего было бы, как выразилась Изабелла, соблазнить Лахлана. Мест в замке, где они могли бы укрыться от любопытных глаз, было достаточно.

Пусть вокруг столько народу, пусть за ними наблюдают, охваченной азартом и страстью Лане вдруг захотелось всех обвести вокруг пальца. Она снова обольстит его, и плевать на условности и приличия.


Лахлан заметил, как необычно и загадочно улыбалась Лана. От одной лишь ее улыбки в нем воспламенилась страсть. Вполуха слушая Изабелл, хвастающуюся, как метко она стреляет из лука, он все время украдкой поглядывал на Лану.

Было досадно, что Изабелл им помешала, но ему почему-то казалось – он и сам не знал почему, – что это даже к лучшему. Ведь к ним могла войти не девочка, а кто-нибудь из взрослых, и тогда последствия были бы намного печальнее. А если бы Изабелл вернулась чуть позже, то ее жизненный опыт серьезно расширился бы, но в столь юном возрасте увиденное ею вряд ли пошло бы ей на пользу.

Нет, нельзя играть с огнем. Надо быть более осторожным и не терять самообладания.

После знакомства с Магнусом Лахлан понял: если его и Лану застанут в объятиях друг друга, быть беде.

Разгневанный Магнус, разумеется, потребует, чтобы он женился на его дочери. С другой стороны, ему не хотелось дурачить отца Ланы. Это было бы неправильно.

В последнее время Лахлан даже думать забыл о своих благих намерениях и данном себе обещании хотя бы временно уклоняться от встреч с Ланой. Осознавая все безумие своего поведения, он понимал, насколько слаб, что у него нет ни сил, ни воли сопротивляться страсти, которую в нем вызывали прелести Ланы.

Краем глаза он заметил, что к ним в комнату кто-то вошел. Это был Александр. Хотя Лахлан и Лана сидели едва ли не в противоположных углах комнаты, Лахлан все равно заволновался, – а вдруг Даннет что-нибудь заподозрит.

– Ваша светлость, – обратился к нему Александр.

– Да?

– Вам нужно немедленно спуститься вниз.

Изабелла моментально надула губы:

– Зачем? Я ведь показываю ему мой лук.

– В другой раз, малышка, – строго заметил Даннет. – Его светлость должен идти со мной по очень важному делу.

– Что случилось?

– К нам пожаловал Стаффорд.

У Лахлана неприятно засосало под ложечкой. Совсем недавно они с Даннетом быстро просмотрели письма, похищенные Изабелл в замке Скрастера. Многое в них оказалось очень интересным. Из одного письма стало ясно, что бароны Лахлана вступили в заговор против него, что душой заговора был именно Скрастер, который намекал на «влиятельного и могущественного покровителя», который берется уладить «проблему Кейтнесса».