Теперь же, когда Лана убедилась в этом на собственном опыте, ее терзала одна и та же мысль: чувствует ли Лахлан то же самое, что и она, глубоки ли его чувства к ней так же, как и ее к нему, или же нет?

– А-а, вот ты где.

Лана чуть не подскочила на месте от неожиданности. От приятной неожиданности. Она сразу узнала голос Лахлана.

– Что ты здесь делаешь?

– Так, смотрю книги. – Лана провела пальцем по корешкам книг на полке.

– А ты часто читаешь?

– Нет, не часто, только тогда, когда есть свободное время.

– А сейчас у тебя есть свободное время… для меня? – Он смотрел на нее жадно, по его глазам сразу было понятно, что он хочет.

– Сколько угодно.

– Как приятно это слышать! А я был все это время занят.

– Как прошла встреча со Стаффордом?

Он сразу нахмурился, и Лана пожалела, что задала столь неприятный для него вопрос.

– Все прошло, как я и предполагал. Наш разговор лишь подтвердил справедливость моих подозрений.

– Подозрений?

Лахлан энергично тряхнул головой:

– Он подстрекал моих баронов к бунту против меня.

– Неужели? – Лана разволновалась.

– Судя по тому, что он говорил твоему отцу, он даже намеревался меня убить, чтобы потом все спихнуть на старинное проклятие. – Лахлан сказал это шутливым тоном, однако Лане было совсем не смешно. Теперь она испугалась за него по-настоящему.

– Кажется, я тебя напугал. Не бойся. – Он взял ее за руку. – Я смогу себя защитить. Тем более теперь я знаю, кем и откуда будет нанесен удар. К тому же Даннет настоял на том, чтобы у меня была охрана.

Лана многозначительно и чуть насмешливо оглядела совершенно пустую библиотеку, словно спрашивая, где же охрана. Лахлан расхохотался.

– Я удрал от них. К тому же кого мне опасаться, когда ты рядом со мной.

– Когда ты со мной, тебе нечего бояться.

– Наконец-то мы одни. С делами на сегодня покончено. И у тебя нет никаких дел. Ты ведь свободна?

– Совершенно свободна.

– Не надо распаковывать вещи?

– Все распаковано.

– Никаких женских посиделок с сестрами?

– После обеда они легли чуток вздремнуть.

– Никаких игр с Изабелл?

– О, она пошла поупражняться в стрельбе из лука.

– Отчаянная и смелая девочка.

– Как и все из рода Даунрей.

– Что верно, то верно. Ты у меня точно такая же. Даже страшно.

– Нет, меня не надо бояться. Сюзанну, сам понимаешь, лучше не злить. Ханну тоже. У Изабелл бывает такое настроение, что лучше ее вообще не трогать. Что же касается меня, то я намного спокойнее их всех.

– Все равно я боюсь тебя. – Он явно ее дразнил, приглашая включиться в знакомую игру.

– Почему, разве я такая страшная?

Вместо ответа он нежно провел пальцем по ее щеке и улыбнулся. От его улыбки у нее сразу растаяло сердце.

– Конечно, страшная, но в ином смысле.

– В каком же?

– Ах, Лана! – Он чуть приподнял ее голову. Его окружал запах настоящего мужчины, мужественного и сильного, у Ланы даже слегка закружилась голова.

Его глаза были прямо перед ней. Их разделяло одно лишь дыхание.

Это было чудесно. Настоящее волшебство. Она замерла в ожидании. Предчувствие ее не обмануло. Его губы коснулись ее губ, а потом плотно прижались, даря невыразимо сладостный поцелуй.

– Я так по тебе соскучился!

– Но я же сейчас рядом с тобой, – улыбнулась она.

– Плутовка, ты знаешь, что я имею в виду.

– Ты намекаешь на прошлую ночь.

– Я так соскучился по твоим поцелуям! – Он снова ее поцеловал.

– Я тоже.

– Забавно, но я так быстро привык засыпать вместе с тобой! Просто удивительно!

В ответ она молча погладила его по щеке. Эта ласка была красноречивее любых слов. Она тоже не могла себе представить, как будет спать без него сегодня ночью, следующую ночь и все, все последующие.

– Я могу прийти к тебе. – Лахлан нежно смотрел ей в глаза, славно ища в них согласие. – Или ты ко мне.

– А как же твоя охрана? – улыбнулась Лана.

– А мы тихо-тихо. Нас никто не услышит.

Он то ли шутил, то ли дразнил ее, но делал это с такой очаровательной наивностью, что это казалось вполне возможным. Хотя о какой тишине тут могла идти речь? Да ни о никакой.

– Разве ты забыла, в моей комнате есть потайная дверь.

А-а, он был не таким уж наивным, каким казался. От этой мысли Лана внезапно загорелась и тут же вспомнила об Изабелл.

– Ничего не выйдет. Сегодня ночью точно. Изабелла спит вместе со мной в одной комнате.

Лицо у Лахлана вытянулось от огорчения.

– Ей так много пришлось пережить за последнее время! Ее похитили, держали взаперти, ну и… дальше сам знаешь. Пойми, я никак не могла ей отказать.

– Не понимаю. – Лахлан улыбнулся, но уже без всякого раздражения. – Черт, ночь обещает быть холодной! Как бы мне не замерзнуть.

Он обнял ее, от него опять пахнуло знакомым жаром страсти. У Ланы сразу ноги сделались ватными, так она его хотела.

Как вдруг открылась дверь.

Они настолько увлеклись, что забыли о всякой осторожности. Отскакивать в разные стороны не было ни времени, ни желания. Лана посмотрела за спину Лахлана, в дверях стоял Хэймиш. Увидев, что творится в библиотеке, он пулей влетел внутрь.

– Что здесь происходит? – закричал он. Лахлан даже не пошевелился. Как ни в чем не бывало он по-прежнему держал Лану в своих объятиях.

– Ничего, – ответила Лана, сверкая глазами.

Нет, она никого не обманывала. На самом деле ровным счетом ничего не произошло. Ну а то, что произошло, Хэймиша вовсе не касалось.

Кипящий от возмущения Хэймиш повернулся к Лахлану:

– Вы только что целовали ее?

Лана думала, что Лахлан будет отпираться, но он не стал ничего отрицать.

– Да, целовал, – как-то даже весело признался он.

– Лана, о чем ты думаешь? Целоваться с герцогом? Неужели ты не понимаешь, насколько это опасно?

– Опасно?

– Он же герцог! – Хэймиш совсем сбился. – Герцог!

– Да, я знаю, знаю. – Лана была сама невозмутимость. Милый Хэймиш! Он всегда испытывал к ней явную нежность. Впрочем, он был так же нежен и с другими женщинами, выражаясь точнее, с теми, кто был доступен.

– Герцоги не женятся на таких девушках, как ты.

– Мне это известно не хуже, чем тебе.

Все слышавший Лахлан нахмурился.

– Герцоги пользуются доверчивостью простых девушек. Они погуляют с девушкой, а когда она надоест, бросают ее.

– Эй ты, заткнись! – крикнул Лахлан.

Лана взяла его за руку, чтобы успокоить.

– Хэймиш, я знаю, что делаю. Я так решила и о последствиях тоже подумала.

Хэймиш, разволновавшись, хотел отодвинуть от нее Лахлана, но тот не отступил ни на шаг.

– А мне кажется, ты не знаешь, что делаешь. Ты потеряешь честь. Он совратит тебя и бросит. В лучшем случае разобьет тебе сердце. В худшем ты останешься с ребенком на руках.

Лахлан помрачнел, машинально сжав руки в кулаки. Он открыл было рот, но Лана его опередила:

– Хэймиш, но ведь тебя это никак не касается.

– Как не касается? – взвился Хэймиш. – Но ты же целовала меня!

Лахлан развернулся к Лане, словно ужаленный:

– Ты целовала его?

– Давным-давно, задолго до нашей встречи. Кроме него, я целовалась и с другими мужчинами.

О поцелуях Лана напомнила для того, чтобы поставить Хэймиша на место: пусть знает, что он не первый и не последний. Но тем самым она совершила промах. Хэймиша ее откровенность не успокоила, более того, почему-то и он, и Лахлан сразу разволновались и одновременно воскликнули:

– Ты целовалась с другими?

Она погладила Лахлана по руке:

– Я хотела убедиться, люблю ли я или нет.

Оба мужчины продолжали выступать дуэтом, они разом возмущенно закричали:

– Люблю или нет?

На лице Ланы появилось удивленное выражение: почему они оба так раскипятились?

– Что скажет твой отец, если я расскажу ему об этом? – напирал Хэймиш.

– Посмотрит на это сквозь пальцы, – пожала плечами Лана.

Хэймиш усмехнулся. Он-то хорошо знал, что Магнус не станет смотреть на это сквозь пальцы.

– Не посмотрит, – убежденно заявил Хэймиш. – Он будет настаивать, чтобы ты вышла за него замуж. – Он ткнул пальцем в сторону Лахлана.

Лахлан не смутился. Вскинув голову, он решительно произнес:

– Конечно, я на ней женюсь.

Лана опешила от неожиданности. Ее душу переполняли радость и восторг. Но как только она увидела выражение его лица, ее радость тут же пошла на убыль.

Сразу было понятно, что им движет, он не выглядел не только счастливым, но и даже радостным. Суровое выражение его лица красноречивее любых слов говорило: да, он женится на ней, но из чувства долга; он покорно подчиняется обстоятельствам…

Ей очень хотелось за него замуж, но не такой ценой.

Готовность Лахлана жениться охладила пыл Хэймиша. Он поджал губы и нахмурился. По-видимому, он уже раздумал о чем-либо рассказывать Магнусу, в его интересах было держать язык за зубами. Имея свои виды на Лану, он не хотел заставлять ее выходить замуж за кого-то, кроме самого себя.

Лана постаралась принять веселый вид. Ей это более или менее удалось. Но внутри у нее все мучительно болело.

Хэймиш сердито посмотрел на Лахлана:

– Надеюсь, ваша светлость, что вы будете вести себя благоразумно. Я буду следить за вами, за каждым вашим шагом.

Лахлан улыбнулся:

– Благодарю за предупреждение.


Вечерний обед оказался не столь приятным, как обычно. И все из-за того, что Хэймиш сдержал свое слово, он буквально не спускал с Лахлана глаз, что не могло не раздражать. Более того, согласно правилам хорошего тона, Лахлана как знатного гостя посадили во главе стола, вдали от Ланы. Для того чтобы посмотреть на нее, приходилось вытягивать шею. В довершение всех бед Лахлан увидел возле Ланы Хэймиша, который сел рядом с ней. Лицо его выражало злорадство.

Более того, этот нахал еще пытался ухаживать за Ланой, но та с удивленным видом отвергала все знаки его внимания.

Все это мало радовало Лахлана. Ему хотелось быть возле нее, и чтобы рядом с ней, кроме него, больше никого не было.

Когда обед закончился. Лахлан пошел к себе, а Хэймиш – каков нахал! – действительно пошел за ним следом. Презрительно хмыкнув, он поставил стул напротив дверей в комнату Лахлана и уселся на него, всем видом показывая, что проведет здесь всю ночь. Лахлана это нисколько не огорчило, втайне он даже слегка злорадствовал – пусть поспит на стуле, все равно все его старания напрасны. Лахлан не собирался ночью встречаться с Ланой, она была под присмотром Изабелл. Но если бы ему стало невтерпеж, он мог бы воспользоваться потайной дверью, что вообще напрочь лишало смысла ночное дежурство Хэймиша под его дверьми.

Из детского желания досадить ему даже захотелось подшутить над Хэймишем, незаметно ночью выскользнув через потайную дверь, но это была всего лишь забавная мысль, не более.

Дружески кивнув своему стражу, Лахлан зашел в свои комнаты, намеренно громко хлопнув дверью.

Вдруг в темном углу комнаты он заметил какую-то тень и сразу напрягся. Первой его мыслью было: неужели это подосланные Стаффордом убийцы, затем на смену пришла другая, более знакомая и нелепая – не призрак ли это его отца. Но он тут же напомнил себе, что все это глупости и пустые страхи. Тем не менее он настороженно вглядывался в опасный угол.

Тень зашевелилась и вышла на свет. Это был Дугал. При виде него сердце Лахлана забилось быстро и тревожно. Слишком много у него было подозрений насчет его бывшего друга и слуги, пока не подтвержденных, но весьма серьезных. Если раньше, находясь вместе с Дугалом, Лахлан никогда не испытывал чувства тревоги, то теперь все резко изменилось. С появлением Дугала в его спальне у него возникло ощущение опасности, которое никак не хотело уходить.

«А что, если Дугал заодно со Стаффордом?» – Эта тревожная мысль пульсировала в его сознании.

Лахлан понимал, как трудно будет заставить кузена признаться в чем-либо подобном. Нужны доказательства, а пока у него не было ничего, кроме подозрений.

Ничем не выдавая своих намерений и собираясь прощупать Дугала, Лахлан с улыбкой воскликнул:

– А-а, Дугал, ты вернулся, рад тебя видеть!

– Да, ваша светлость, вернулся, и с очень дурными известиями.

Лахлан уже догадался, какие новости принес ему кузен.

– Рассказывай, – сказал он, проходя в спальню. Увидев на ночном столике приготовленный пунш, Лахлан чуть скривился.

– Люди Даннета напали на замок Скрастера.

Данная Дугалом трактовка того, что случилось со Скрастером, развеселила его.

– Неужели?

– Да, ваша светлость. Они взорвали замок и чуть было не убили беднягу Скрастера, продырявив его несколькими стрелами.

– А-а, он жив?

Жаль, это был лишний повод для беспокойства. Впрочем, с такими письмами на руках можно было не сомневаться: если дело дойдет до суда, то он его выиграет. Но предательство Скрастера волновало Лахлана гораздо меньше, чем явная ложь Дугала. Похоже, лживость стала второй натурой его кузена.