– А почему Даннет напал на замок?

– Думаю, по той же причине, по которой он избил Олрига. Даннет явно в союзе со Стаффордом, а эти двое отказались вступить в ряды заговорщиков. Вот почему нам нельзя тут дольше оставаться. Здесь опасно. Надо уезжать отсюда, причем немедленно.

Однако в планах Лахлана срочный отъезд из Даунрея никак не значился. Возражать кузену не хотелось, Лахлан слишком устал за день. Более того, убедившись, что Дугал упорно и намеренно ему лжет, он понимал, как это бессмысленно.

– Хорошо, я обдумаю твое предложение, – устало пробормотал Лахлан, плюхнувшись в кресло возле камина.

– Обдумаете? – Лицо Дугала покрылось красными пятнами, но он сумел взять себя в руки. – Хорошо, ваша светлость.

– Знаешь, я очень устал от путешествий, мне хочется поспать. Давай все обсудим завтра утром, ладно?

Как ни старался Лахлан спрятать свои подлинные чувства к кузену, но по всему было видно, что от прежней дружбы ничего не осталось. Губы у Дугала задрожали, он видел, что Лахлан ему не доверяет.

– Ваша светлость, я приготовил пунш.

– Благодарю, с удовольствием выпью.

Дугал не уходил, он явно ждал, чтобы своими глазами увидеть, как Лахлан пьет его пунш. Его ожидания были напрасны, Лахлан дал себе слово, что больше не прикоснется к этому напитку. Но открываться перед кузеном было слишком рано. Лахлан с притворно усталым видом уставился на горящий огонь, вытянул ноги и зажмурился. Однако Дугал упорно чего-то ждал. Это разозлило Лахлана, и он сердито пробурчал:

– До завтра, Дугал.

– Вы не хотите, чтобы я помог вам переодеться ко сну?

Лахлан махнул рукой, указывая на килт:

– С этим нарядом я легко справляюсь сам. Спокойной ночи.

– Но, ваша светлость…

– Спокойной ночи, Дугал!

Это прозвучало почти как приказ. Дугал отступил назад, дольше медлить было глупо и опасно, и вышел через заднюю дверь. Как только он ушел, Лахлан взял пунш, брезгливо поморщился и вылил его весь в ночной горшок. Поднеся пустую чашку к носу, Лахлан принюхался: пахло виски и еще чем-то горьким. Похоже, его кузен намеренно чем-то его опаивал. Он тихо про себя выругался. Поставив чашку на столик, Лахлан разделся. Из осторожности положил под подушку охотничий нож, а затем пододвинул вплотную к потайным дверям сундук на тот случай, если кому-то сегодня ночью вздумается его навестить.

Хотя он сильно устал, ему никак не удавалось заснуть. Вероломство и коварство Дугала бесили его, но пока он не знал, что делать дальше. Конечно, сам Дугал ни в чем не станет признаваться, не дурак же он, поэтому надо было добыть доказательства его измены, понять, ради чего он придумал такой фантастический план, устроил настоящее представление с призраком отца в главной роли.

Зато стали ясны намерения Стаффорда. Это уже было кое-что.

Мысли в голове Лахлана начали путаться, сон одолевал его, как вдруг перед ним возникло лицо Ланы. Ей как будто было нисколько не обидно, когда Хэймиш сказал ей всю правду, от которой они сами отворачивались. Вот именно как будто.

Сон моментально отлетел прочь, Лахлана что-то больно кольнуло прямо в сердце.

«Герцоги не женятся на таких девушках. Герцоги гуляют с такими девушками, а потом бросают их».

А она просто кивнула. Кивнула как ни в чем не бывало, признавая всю жестокую справедливость слов Хэймиша. Словно знала, что от него, Лахлана, кроме нескольких ночей любви, она больше ничего не получит.

Ему стало больно, нестерпимо больно. Не стоило лукавить перед самим собой – ведь это была правда.

В душе он знал: он не намерен на ней жениться. Он обесчестил ее, не обеспечил ее, даже не обеспокоился судьбой их ребенка, о чем так грубо и так справедливо упомянул Хэймиш.

Лахлану было горько. В нем заговорила совесть. Он вдруг вспомнил о проклятии и уцепился за него, как утопающий за соломинку. Нет, он не может жениться, он не хочет, чтобы его потомок, как и он, страдал от душевной болезни! Так он решил, но ведь можно сделать и другой выбор. Он мог бы, отбросив все условности, все страхи и вопреки проклятию жениться на ней, а дальше будь что будет.

Вдруг его насторожили глухой шум отодвигаемого сундука и тихая ругань. Кто-то прокрался в его спальню. Сунув руку под подушку, Лахлан ощутил холодную рукоять ножа, что его сразу успокоило.

В темной комнате было плохо видно, но по очертаниям фигуры Лахлан узнал в вошедшем Дугала. Кузен подошел поближе, взял пустой стакан из-под пунша, затем настороженно посмотрел на лежавшего Лахлана, тот не шевелился, притворяясь спящим.

Ему стало интересно, что будет дальше, когда Дугал поверит, что он спит, одурманенный пуншем.

Ждать долго не пришлось. Дугал вернулся назад, в гардеробную, откуда скоро послышалось тихое звяканье цепей.

Лахлана охватила ярость. Все его подозрения подтвердились. Его подло обманывали. Ну что ж, тот, кто сейчас собирался над ним подшутить, дорого поплатится за свою шутку.

Сегодня ночью он поймает этого шутника.

Призрак вышел из-за дверей, издавая стоны, вой и позвякивая цепями, он постепенно приблизился к кровати, как вдруг Лахлан на него прыгнул.

Конечно, никакой это был не призрак, Лана оказалась совершенно права. Его ночным мучителем был человек, сильный и крупный. Однако внезапность нападения очень помогла Лахлану. Схватив с постели покрывало, он накинул его на голову мнимого призрака, сразу ограничив свободу его движений.

Ошарашенный, ничего не видящий ночной гость тем не менее отчаянно сопротивлялся. Он умел драться. Он изворачивался, как только мог, пытаясь вырваться из рук Лахлана и сорвать с себя сильно мешавшее ему покрывало. В пылу борьбы они катались по полу, с шумом опрокидывая стулья и стол, с которого упала и разбилась вдребезги ваза. В пылу борьбы Лахлан обронил нож. Но бешенство, вызванное подлым обманом, удвоило его силы.

Поднятый ими страшный шум не мог не услышать дежуривший за дверями его спальни Хэймиш. Он открыл дверь и увидел, что герцог борется с каким-то человеком. Не колеблясь ни секунды, он бросился на помощь к Лахлану.

Вдвоем они выволокли «шутника» в гостиную и, пихнув в кресло, прикрутили к нему его же собственными цепями. Призрак, скованный собственными цепями – в этом, кроме справедливости, была еще какая-то насмешка над поэтичностью образа, – изо всех сил пытался освободиться, но все было бесполезно.

– Надо позвать Даннета, – решительно предложил разозленный после драки Хэймиш.

– Хорошая мысль, – живо согласился Лахлан.

Комнаты четы Даннетов были недалеко, поэтому очень скоро Хэймиш вернулся назад вместе с бароном. К их приходу Лахлан успел зажечь свечи.

– Черт, что здесь случилось? – Вопрос, заданный Даннетом, прозвучал более чем уместно.

– Ночной гость. – Лахлан, наконец, снял с головы связанного мужчины покрывало. Его лицо было покрыто белым гримом. Смертельная, совсем не свойственная живым бледность призрака всегда вызывала у одурманенного Лахлана ужас. Для усиления эффекта кожа была присыпана пеплом.

Александр несколько раз перевел взгляд с лица связанного на лицо Лахлана.

– А вы очень похожи, – растерянно пробормотал он.

– Да, похожи, – отозвался Лахлан. – Но так и должно быть. Дело в том, что он целых два года пугал меня, играя роль призрака моего отца.

– Вот как, – протянул Даннет. – Черт, и ради чего?

– Не знаю. Будет лучше, если мы зададим этот вопрос лично ему.

Лицо мужчины стало мрачным, он плотно сжал губы.

– Похоже, что у него нет никакого желания с нами разговаривать. Вот и прекрасно, – ухмыльнулся Хэймиш.

Лахлан удивленно посмотрел на него.

– Тут уцелела подземная тюрьма, а в ней целый арсенал разных штуковин для пыток. Все не было случая опробовать их на деле.

– Подземная тюрьма? – Лахлан смотрел на него с ошарашенным видом.

– Ну да, с прошлых времен.

– И орудия пыток?

– Вот именно, – с радостью подтвердил Хэймиш. – В прекрасном состоянии, по всему видно, что раньше ими активно пользовались. Разве что немного заржавели. Но это легко исправить.

Лицо пленника сильно побледнело и вытянулось.

– Да, Хэймиш умеет развязывать языки, – поддакнул Александр. – В его руках и призрак заговорит. Не волнуйтесь, ваша светлость, он ответит на все ваши вопросы.

– Тут без крови не обойтись. – Хэймиш взял нож, оброненный Лахланом, и ногтем проверил его остроту. – Думаю, следует увести его вниз. Не стоит здесь пачкать пол кровью.

– Конечно, – подхватил Даннет, подмигивая Лахлану, – зачем разводить грязь в покоях герцога.

Лахлану стало весело: все-таки хорошие у него друзья.

– Может, позвать Эндрю? – предложил Даннет. – Мой братишка обожает такого рода развлечения.

– Нет, не надо. – Хэймиш хлопнул пленника по плечу так сильно, что тот невольно подпрыгнул в кресле. – Пусть Эндрю поспит как следует. Когда мы устанем, этим парнем займется он. Мы же не эгоисты, пусть и он немного развлечется, а то здесь бывает скучновато.

– Можно оставить ему иглы, которые загоняют под ногти. – Александр был само великодушие.

Хэймиш обиженно надул губы:

– А я как раз хотел начать именно с них, мне так хочется самому их попробовать!

Пока шло это оживленнее обсуждение, глаза пленника от ужаса делались все шире и шире. А когда разгорелся настоящий спор об иглах для втыкания под ногти, он не выдержал и завопил от страха:

– Не надо! Я все расскажу! Все, все.

Мужество, которого, видимо, у него и так было немного, окончательно покинуло пленника.

Лахлан удивился его чисто лондонскому произношению. Вот, значит, откуда их гость.

Лахлан поставил стул напротив и сел, придав своему лицу суровое и жестокое выражение. Александр, последовав его примеру, сделал то же самое.

– Итак, – произнес Лахлан. – С чего начнем?

– С чего хотите, – быстро забормотал связанный.

– Какая нелегкая вас занесла сюда, в покои герцога? – спросил Хэймиш. Вопрос был весьма кстати. – Да еще глубокой ночью.

Ответ на этот вопрос Лахлан, в принципе, предвидел.

– Я изображал призрака, который его преследует, – залепетал пленник.

– Почему?

– Он нанял меня. Дал работу. Мне нужны были деньги.

– Кто тебя нанял? – уточнил Александр.

– Дугал Макбин. – Пленник бросил быстрый, сочувственный взгляд на Лахлана.

– Он нанял вас в Лондоне?

– Да, там. Заплатил хорошо, чтобы я поехал сюда, в Шотландию.

– Играть роль призрака моего отца?

Пленник, как это ни удивительно, вдруг выпятил грудь и с гордостью произнес:

– Я один из лучших лондонских актеров. Меня зовут Арчи Данфи. Очень известный.

– Известный? – презрительно и скептически хмыкнул Даннет. – Был бы знаменитым, не стал бы браться за такую грязную работу. Приятель, ты же совершил преступление против герцога, пэра Англии!

Слова Даннета попали в цель, головы отрубали за куда меньшие преступления против пэра. Осознав глубину и тяжесть своей вины, Данфи съежился, его глаза испуганно забегали по комнате.

– Он уверил меня, что никто ничего не узнает. Он сказал, что герцог пристрастился к настойке из мака, что его надо только направить.

Лахлан тихо зарычал: каким же подлецом оказался его кузен! Кто, как не он, настойчиво уговаривал и в конце концов уговорил его принимать опиумную настойку! Ничего, Дугал сполна заплатит за все содеянное им зло, за страдания Лахлана. Арчи, конечно, тоже, но прежде всего его драгоценный кузен.

– Надо же все-таки немного соображать, парень. У тебя на плечах что – голова или кочан капусты? Ты рискуешь провести остаток своей жизни за решеткой в Ньюгейте.

Ньюгейтская тюрьма страшила всех. Бедняга Арчи побледнел как смерть, даже слой белил и золы не скрыл его мертвенную бледность.

– А текст, то, что ты должен был говорить, – его тоже составлял для тебя Дугал?

– Ну да, а кто же еще. Сначала он сказал, что мне надо лишь стонать и завывать, выступая в роли призрака. Потом стал добавлять слова, своего рода подсказки или указания. Дугал говорил, что вами надо управлять.

Лахлан едва сдержался, чтобы не врезать Арчи по морде. Лишь его беззащитное положение удержало его от столь некрасивого поступка.

«Вернись в Шотландию.

Надо восстановить замок.

Надо провести огораживания».

От ярости в глазах Лахлана потемнело.

Все ложь. Подлая ложь. Им ловко манипулировали. Но с какой целью?

– Ваша светлость, у вас еще есть вопросы к парню, прежде чем мы запрем его на ночь? – прервал затянувшуюся паузу Хэймиш.

– Да, последний. Это ты позировал для портрета моего отца?

– Да, – сознался Арчи.

Черт, и здесь подлый обман!

Александр и Хэймиш раскрутили цепи и поставили Арчи на ноги, тот почти не сопротивлялся. Вместе они отвели Данфи в подземную тюрьму и там заперли, а затем направились в комнату Дугала, расположенную на половине прислуги.