Сабрина Йорк - Влюбленный лэрд

Дугал сухо рассмеялся:

– Мне нужны были деньги Стаффорда. Я выжимал из него столько, сколько было возможно. Но не это главное. Маккинни и мне нужно было время, хотя бы до того дня, когда тебе должно было исполниться тридцать.

Лахлан напрягся:

– Для чего вам было нужно столько времени?

– Для того чтобы найти сокровища, разумеется. Все эти тридцать лет Маккинни искал их, разбирая замок по камушкам.

– А как же карта?

Проклятая карта, из-за которой погибли его родители.

– Твой отец оказался хитрее, чем казался, – с неохотой произнес Дугал. – Он показал моему отцу не всю карту, а только ее часть. Вот поэтому мы не были заинтересованы в твоей преждевременной смерти.

Лахлану стало все ясно. После его смерти замок переходил во владение короля, и тогда поиски пришлось бы прекратить.

– Но когда ты схватил Данфи, а потом начал подозревать меня, когда ты начал спать с этой шлюхой и возможность рождения наследника стала вполне реальной… – Дугал пожал плечами. – Вот теперь и пришла пора тебе умереть.

– Неужели ты все это делал из-за денег?

– Хм, деньги очень важны для тех, у кого их нет. Кроме того, я чувствовал себя вправе рассчитывать на небольшое вознаграждение за столько лет преданной службы. Все представители рода Макбин служили вам, Синклерам, как верные псы, а что получали взамен? Жалкие гроши!

– Если не считать того, что они убивали бедняг Синклеров.

У Лахлана внутри поднялась новая волна гнева. Сколько же его предков погибло от рук этих негодяев?! Не зря весь замок Акерджил битком набит призраками невинно погибших. Ха, кому нужна такая преданность?! А этот негодяй еще и хвастается ею!

– Проклятие оказалось очень нам на руку.

– Я вижу. Постой, значит, Маккинни заодно с тобой?

Еще одно предательство, но оно уже не так больно ранило, как первое.

– Да. Это ему в голову пришла мысль устроить представление с призраком.

Прожить всю жизнь в окружении предателей. Чудесно!

– А где же он сейчас?

– Стережет твоих друзей. – Дугал метнул злобный взгляд в сторону, откуда они пришли. – Я же ясно сказал, ты должен прийти один.

Лахлану стало страшно за друзей. Он, и никто иной, привел их в эту западню. Он никогда не простит себе, если с ними что-нибудь случится. Он сжал руки в кулаки, готовясь наброситься на Дугала, как бы безрассудно это ни было, как вдруг услышал едва различимый голос Ланы, долетавший из глубины колодца.

– Лана! – в отчаянии закричал он.

В ответ донеслось тихое и глухое:

– Лахлан!

– М-да, вода прибывает, – с издевательским сожалением вдруг заметил Дугал. – Не знаю, как долго твоя девушка сможет там продержаться. Не хочешь ли спуститься к ней?

Что-то в голосе Дугала насторожило Лахлана. Пригнувшись, он резко повернулся, уклоняясь в сторону, и как раз вовремя. Прогремел выстрел, но пуля задела только его руку. В этот миг Дугал толкнул раненого герцога в люк колодца.

Лахлан падал и падал вниз. Он был уверен, что скоро умрет, что ему осталось жить совсем недолго.

Как вдруг он с громким всплеском упал в воду, и это спасло ему жизнь. Вода была такой холодной, что он даже забыл про боль в раненой руке.

– Лана? – позвал он ее.

– Я здесь.

Лахлан поплыл на ее голос. К его удивлению, дно колодца представляло собой не узкую яму, а довольно-таки широкое ложе, наподобие маленькой пещеры. Лахлан удивился еще сильнее, когда ногами нащупал пол. Он встал на ноги и пошел вперед, вытянув руки перед собой.

Наконец, он прикоснулся к ней и нежно обнял. Лана вся дрожала от холода.

– Дорогая, ты очень замерзла?

– Оч-чень, – стуча зубами, ответила девушка. Он обнял ее еще крепче, желая согреть теплом своего тела.

– О, Лахлан, прости меня!

– Простить? За что?

– Это все из-за моей глупости.

– Ты тут совсем ни при чем. Дугал точил зубы только на меня. Он хотел меня убить, а вместе со мной и тебя. Если кому и надо просить прощения, так это мне. Зачем только я тобой увлекся?! Сам пропал и тебя погубил.

Она на ощупь нашла его лицо и поцеловала в губы:

– Никогда больше так не говори. Я не могу представить свою жизнь без тебя.

– Но если бы я никогда тебя не касался, ты была бы в безопасности. А сейчас мы с тобой оба в западне, и еще неизвестно, сумеем ли из нее выбраться.

– Не волнуйся, все будет хорошо, любимый.

Лана обвила его шею руками и случайно коснулась раненой руки. Он вздрогнул от боли.

– Он что, стрелял в тебя?

– Да, но это всего лишь царапина. Пустяки.

– Вот негодяй!

Вода колыхнулась, поднимаясь выше.

– Вода прибывает.

Каменные стены колодца были гладкими, подняться по ним, цепляясь за камни, нечего было и думать. Однако по мере прибывания воды они смогли всплыть кверху, но Лахлан не знал, хватит ли у Ланы сил продержаться еще какое-то время. А он с его раненой рукой вряд ли смог бы оказать ей необходимую помощь.

Похоже, с горечью признался самому себе Лахлан, план Дугала удался. Они оба погибнут в этом каменном мешке, и никто ничего о них не узнает. О них забудут.

Но еще сильнее он сожалел о том, что вместе с ним погибнет Лана. Она ведь ни в чем не была виновата.

Он крепко ее обнял, пытаясь согреть теплом своего тела.

Ему припомнились его ночные кошмары. Самое страшное в них: он и она вместе тонут, и никто их не спасает.

«Вот здесь я умерла».

Лана вдруг очнулась, отчетливо услышав в своем сознании голос Лилиас.

Видение, которое она впервые увидела в библиотеке Лохланнаха, всплыло из глубин ее памяти. Двое мужчин и мальчик в помещении наверху. Она узнала в этом мальчике юного Дугала. Одним из мужчин был Колин, его отец, вторым был Маккинни, верный слуга, на деле оказавшийся совсем не верным, однако об этом Лилиас узнала слишком поздно. Уильям, ее муж, стоял впереди, закрывая ее своей грудью. Колин поднял пистолет. Раздался выстрел. Окровавленный Уильям упал на пол. Умирая, он бросил на нее последний взгляд, и его тут же скинули вниз, в колодец. Лилиас закричала от боли и ужаса.

Но ей не пришлось слишком долго горевать.

– Умри вместе с ним, – сказал мальчик.

Чьи-то сильные руки схватили ее за плечи и толкнули в темное отверстие, она полетела вниз вслед за Уильямом.

Лана пережила вместе с Лилиас весь ужас ее падения. Затем отрезвляющий холод воды, в которую она упала. Потом Лилиас нашла Уильяма, но он был недвижим и безмолвен.

Поддерживая его, она поплыла и потащила его вперед, к стене колодца. Ей повезло, она нашла крошечный выступ и втащила туда тело мужа. Это могло показаться невероятным, но Лилиас это сделала, после чего, как ей показалось, у нее больше не осталось ни капли сил.

Вопреки ее страхам, вода выше не поднималась. Она лежала рядом с Уильямом, не в силах ему помочь и с ужасом наблюдая за тем, как медленно угасает в нем жизнь.

Видение стало расплываться и гаснуть. Лана мысленно поблагодарила Лилиас и вдруг поняла, что ей надо делать, если они хотят спастись.

Вода постепенно поднималась все выше и выше, обхватывая их холодом. Лахлан был полон решимости согревать Лану до тех пор, пока у него хватит сил.

– Не бойся, – шепнул он ей на ухо.

– Я не боюсь, – бодро откликнулась Лана, чем сильно его удивила.

– Возможно, вода поднимется до самого верха колодца.

Лахлан надеялся, хотя и очень слабо, что это поможет им выбраться наружу. Тем не менее он не падал духом и хотел вселить надежду в сердце Ланы.

– Вода поднимется ровно до нужного нам уровня.

Лахлан ничего не понял, но выяснять, что имела в виду Лана, не стал. Главное, она была спокойна и уверена. Обнаружить такое мужество и выдержку у девушки, не умевшей плавать, было просто удивительно.

Прилив усиливался, и они соскользнули с выступа в воду. Она была такой холодной, что у Лахлана перехватило дыхание.

– Держись за меня, – прошептал он. Если им суждено было утонуть, то он хотел утонуть вместе с ней.

– Нет, это ты держись за меня, – вдруг улыбнулась Лана. Он не понял, что ее так позабавило в его словах.

Вода медленно поднималась, и вместе с ней всплывали кверху и они. Лана все время ощупывала отвесную стену колодца, словно что-то на ней ища.

– Дорогая, зачем ты это делаешь?

– Тсс, твоя мама тут рядом.

Лахлан растерялся. Ему на мгновение сделалось теплее. Ему не хотелось умирать в этой холодной, грязной и темной дыре. Но от мысли, что его мама где-то рядом с ним, ему как будто стало светлее, его уже не так пугало то, что они, возможно, скоро встретятся…

– И твой отец тоже здесь.

Они оба, и мама, и отец. Было в этой мысли что-то умиротворяющее и спокойное.

– Дугал сказал, что они погибли где-то здесь.

– Да, именно так. Хотя когда отец Дугала столкнул их обоих в колодец, прилив достиг максимального уровня. А, вот, нашла.

– Что?

Не говоря ни слова, Лана взяла его руку и положила ее на узкий каменистый выступ. Карниз вдоль стены колодца появился благодаря воде, проточивший его за несколько сот лет.

– Надо нам за него уцепиться, тогда мы здесь обсохнем.

Ах, Лана, наивная душа! Ну что из того, что они здесь высохнут?! Без пищи, огня и еды их время сочтено.

Тем не менее Лана говорила дело, и Лахлан ее послушался. Подсадив ее, что было весьма нелегко, учитывая его раненую руку, он также заполз на выступ следом за ней. Забравшись на карниз, они, обессиленные, вымотанные до предела, распластались на нем.

Лахлан думал, что на этом и конец, но Лана, немного передохнув, поползла куда-то вглубь.

– Что ты ищешь? – спросил Лахлан.

Она продолжала молча что-то нащупывать.

– Ага, наконец-то нашла.

В полной темноте послышался шорох, скрип, затем короткий треск.

И вдруг вспыхнул огонь, на миг ослепивший удивленного Лахлана. Он никак не мог понять, как Лана сумела зажечь огонь.

– Как это тебе удалось?

Она указала рукой на какую-то кучу тряпья, лежавшую у стены.

– У твоего отца была коробочка с трутом в кармане. – Она улыбнулась. – Он любил курить сигары, поэтому носил с собой трут.

Лахлан опять взглянул в тот самый угол, на этот раз пристально и сосредоточенно. Под оборванными лохмотьями угадывался остов человеческого тела. Когда он понял, что это останки его несчастного отца, им овладело вполне понятное волнение.

– Мой отец? – задумчиво и печально произнес он.

– Да, – тихо отозвалась Лана, кладя руку ему на плечо. – Его застрелил отец Дугала. Он умер быстро и почти не мучился.

Рядом с ним виднелись еще одни человеческие останки, по платью можно было понять, что это была женщина.

– А рядом с ним моя мама? – сдавленным голосом спросил Лахлан.

Лана кивнула:

– Она обрела мир и покой. Хотя она не успокоится до тех пор, пока ты не выберешься отсюда. Она не хочет, чтобы ты здесь умер.

Что-то всколыхнулось в душе Лахлана, новое неожиданное чувство, которое смыло прочь года обиды и тяжелых переживаний. Его мать рядом с ним. Она хочет ему помочь. Она не отказывалась от него, не бросала его. Никогда этого не было.

– Я не хочу здесь умереть, – вдруг улыбнулся Лахлан.

– Она подсказывает, что здесь есть проход, ведущий в пещеру. Но тогда она не пошла дальше, у нее была повреждена нога, она предпочла вернуться к Уильяму и умереть рядом с ним, прижавшись к нему.

– Но мы-то должны попытаться, ведь так?

– Конечно, должны. Только немного передохнем. Но вот что, дорогой…

– Что?

– Если нам удастся выбраться отсюда, то надо будет похоронить по-христиански останки твоих несчастных родителей.

– Обязательно похороним.

Лана свернулась калачиком, а Лахлан от нечего делать принялся рассматривать то, что осталось от его родителей. Вдруг в костистой руке матери как будто что-то блеснуло.

Лахлан подвинулся вперед и взял блестящий кусочек. В тот момент, когда он его коснулся, еще не успев его как следует разглядеть, он догадался – это последняя недостающая часть старинного креста.

По иронии судьбы он обрел то, что искал столько лет, именно тогда, когда у них не было почти никаких шансов на спасение.

Впрочем, у них оставалась еще надежда, и кроме того, у них был огонь, свет и немного тепла от крохотного костерка, который развела Лана из непонятно откуда взявшихся щепок. Им даже удалось немного обсохнуть и согреться.

Они лежали, тесно прижавшись друг к другу, сберегая драгоценное тепло. Рука у Лахлана болела немилосердно, кроме того, он чувствовал сильную слабость из-за потери крови.

Но он все-таки нашел Лану.

И вот еще, ему надо успеть кое-что ей сказать.

Больше откладывать нельзя.

Собравшись с мужеством, он открыл было рот, но нужные слова никак не хотели слетать с его языка. Нет, он не боялся услышать отказ, об этом у него даже не было мысли. Просто раньше он никогда не произносил вслух эти слова, может быть, оттого, что ни разу в жизни ни от кого их не слышал. Он опять собрался с духом.