Джоанна Линдсей - Влюбленный мститель

— Но месть бессмысленна, ты сам так утверждал. И воспитал нас в христианском духе.

— Это верно', особенно когда у тебя нет средств вершить возмездие. Но если жертва погибла от своей собственной руки, а преследователь вышел сухим из воды, неплохо бы подтолкнуть ленивое правосудие.

— Ты в самом деле защищаешь его?

— Нет, — усмехнулся Джордж, — хотя бы потому, что многие факты остаются неизвестными нам. Даже Альберт признает, что все это время не расставался с бутылкой, и не может точно вспомнить, что послужило причиной его разорения. К сожалению, лорд Эверетт пришел к поспешным выводам. Но учитывая все, что написал его брат, трудно их оспорить.

— Все могло быть иначе, потрудись он узнать тебя лучше, — не сдавалась девушка. — Ты никогда не поступил бы так отвратительно…

— Не стоит так яростно негодовать, Рисса, — снова улыбнулся отец, — все закончилось благополучно, мало того, с некоторой выгодой для нас. Единственная, кто в самом деле пострадал, — это ты, но все еще можно исправить…

— Выйдя за него замуж? — фыркнула она.

— Только ты сама вправе решать, как быть, — покачал головой отец и направился к двери, но у самого порога обернулся:

— Я несколько раз перечитал первое письмо и позволил себе немного поиграть в «что, если бы…». Советую тебе сделать то же самое. Представь, что это писал взрослый Томас и адресовал его тебе. А потом спроси себя, как бы ты поступила.

Винсент не знал, как случилось, что отныне Джонатан Хейл считал его своим лучшим другом. И, как ни забавно это звучит, почти не ошибался. Винсент от души радовался каждому его приезду, вероятно, потому, что жаждал отвлечься. Но Джон, уверенный, что они друзья, был так трогателен, мил и забавен, что Винсент искренне наслаждался пребыванием в его обществе. И быстро понял, что без визитов и веселой болтовни Джона у него совсем не было бы спасения от ледяного холода, царившего в душе.

Да, до сих пор беды и неудачи обходили его стороной. Винсенту везло во всех предприятиях… кроме одного. Главного. Того, которое только и было смыслом его жизни. Как самонадеянно было с его стороны считать, будто он сумеет убедить Лариссу дать ему еще шанс. Что всего один разговор с глазу на глаз все изменит. Она все еще неравнодушна к нему, это видно по глазам. И только? Но разве этого достаточно? А ведь он воображал, будто, облегчив душу, сумеет уговорить ее начать все сначала. И снова ошибся.

Оставалось надеяться, что он пришел к ней слишком рано, что боль в сердце еще не утихла, а горечь обмана не иссякла. Но если она не нашла в своей душе сил простить его или хотя бы понять, почему он пошел на такое, значит, никакое время не залечит глубоких ран, нанесенных им.

Во всей этой грустной истории повезло одному Джонатану. Аскоты не воспользовались его страстным желанием иметь картину, хотя знали, сколько тот собирался заплатить. Джордж продал ему «Нимфу» по вполне разумной цене, составлявшей чуть меньше комиссионных, причитавшихся Винсенту. Тот был вынужден признать, что Аскот — честный и порядочный человек, каким рисовала его Ларисса, что, разумеется, отнюдь не улучшило его настроения.

И как же теперь жить, если нет сил оборвать связи с прошлым?

Одной из таких связей была рождественская елка в гостиной. Он не собирался ее выбрасывать. Будет стоять здесь, пока не останется один остов, но Винсент дождется, когда Ларисса придет за игрушками. Верно говорит Джонатан, они ей дороги, и Винсент именно на это и рассчитывал. Но когда Ларисса явится, ее не будет ждать заранее сложенный сундучок, с тем чтобы она могла повернуться и уйти. Нет, ей придется снимать украшения. Это его последняя надежда. Остаться ненадолго наедине с прекрасной Лариссой. Может, она вспомнит, как они веселились, наряжая елку. Он рассчитывал и на другие воспоминания, связанные с этим домом. Вдруг она поймет, какой чудесной была бы их жизнь вдвоем… если только она хоть раз ему поверит.

Теперь Винсент постоянно сидел дома, выходя лишь в случае крайней необходимости. Мало того, он строго-настрого наказывал прислуге немедленно послать за ним, если покажется Ларисса, и велел не впускать ее, если его нет дома. Пусть возвращается, когда он здесь.

Винсент ждал.

Она пришла к полудню, когда он обычно бывал дома. Значит, не пыталась уклониться от встречи. Он нашел девушку в холле, где ее оставил дворецкий. Ларисса, похоже, нервничала, но трудно было сказать наверняка, потому что ее красота, как всегда, ослепила его. Однако Винсент заметил прикушенную нижнюю губку и сжатые кулачки. Вероятно, именно поэтому она при виде его громко выпалила:

— Я пришла за своими елочными украшениями. Не могла заставить себя забрать их раньше.

— Вернее, не могли заставить себя встретиться со мной.

— Вовсе нет. Просто хотела, чтобы и у вас была красивая елка. Хотя бы раз. Мы обошлись елкой Эпплби, но я знала, что если забрать игрушки, вы не станете делать новые.

— Почему?

— Простите?

— Почему это для вас так важно? — терпеливо переспросил он.

— Потому что это ваша первая елка.

— И что же? Я долго обходился без оной и вполне мог бы прожить так всю жизнь.

— Вам все равно, а меня это огорчает.

— Рисса, — нежно улыбнулся он, — все елки мира ничто, если ты не сможешь разделить со мной эту радость. Ты сама сказала, что это праздник разделенной любви, так давай насладимся им последний раз.

Он направился в гостиную, не дожидаясь, пока Ларисса последует за ним. Такой елкой по праву можно было гордиться. И Ларисса была потрясена. Правда, он надеялся не на удивление, а на улыбку.

— Вы купили новую? Старую успели выкинуть? Но зачем?

— Это то же самое деревце, — возразил Винсент. — Я сам ухаживал за ним, поливал дважды в день. Вот оно и решило покрасоваться еще немного.

И хотя это была, конечно, шутка, Ларисса была чересчур сентиментальна, чтобы не согласиться с ним по этому поводу.

— Да, и это ему великолепно удалось, — с улыбкой, на которую так надеялся Винсент, кивнула она. — Никогда еще мне не приходилось снимать игрушки с такой свежей зеленой елки. Вы точно не покупали еще одну?

— Кажется, я забыл поклясться, что никогда больше тебя не обману.

Ларисса стала пунцовой от смущения. Опять прошлое встало между ними. Все, что он наделал. Все, о чем жалел.

Винсент был готов откусить свой глупый язык. Опять он не выдержал и сорвался! А ведь хотел, чтобы Ларисса сначала успокоилась, вспомнила, как они хохотали здесь, в этой комнате.

— Надеюсь, вы понимаете, что все уверения тоже могут быть фальшивыми?

— Твои сомнения вполне естественны и понятны, Рисса. Но разве тебе еще не ясно, что я лгал лишь для того, чтобы удержать тебя? Моя душа так к тебе стремилась, что я был готов на все, лишь бы ты сама пришла ко мне. Мне так жаль, что я прибегнул к обману, не позаботившись навести справки о твоем отце. Но я не стану извиняться за то, что овладел тобой, что страстно полюбил, что мы были вместе, хоть и недолго. Пойми же, необходимость притворяться противна мне так же, как и тебе. Но я пошел бы на все, лишь бы снова быть с тобой.

Хотя щеки девушки алели все жарче, она не ответила и даже отошла поближе к елке, не глядя на Винсента. Он пристально всматривался в Лариссу, но так и не сумел определить, какое впечатление произвела на нее его речь. Только ли смутила? Или он все же достучался до ее сердца?

— Я не собирался жениться, — снова начал он, — впрочем, и влюбляться тоже. Искренне считал, что неподвластен подобным чувствам. Но встреча с тобой все перевернула. Жаль только, что я не сообразил этого раньше, иначе мы уже были бы помолвлены до возвращения твоего отца… черт побери, да я попросту потащил бы тебя в Гретна-Грин[2] и женился бы без его благословения.

Он осекся, тщетно ожидая ее ответа. Напрасно. Ларисса по-прежнему задумчиво разглядывала дерево.

Единственный, последний шанс, а она убивает его своим молчанием. Но разве это сам по себе не ответ? У нее было достаточно времени, чтобы утвердиться в своей решимости. Но Винсент не ожидал безразличия.

Он подошел ближе и уже хотел было положить руки ей на плечи, но поспешно отступил, боясь, что она убежит.

— Рисса, скажи что-нибудь.

— Я прочла письма вашего брата.

— И?..

— И вероятно, на вашем месте поступила бы так же. У Винсента даже дыхание перехватило.

— Значит, ты прощаешь меня?

— Я тебя люблю и ничего не могу с этим поделать. Испугавшись, что она отречется от своих слов, Винсент схватил ее в объятия, прижал к себе и завладел губами. Она ответила на поцелуй с такой готовностью, что он едва не лишился чувств от облегчения и радости. Она снова с ним! Только на этот раз он ее не потеряет.

— Ты пришла, чтобы простить меня? — повторил он.

— Я еще сама не знала, что сделаю, — призналась она с озорной улыбкой. — Но… вполне возможно, так оно и было.

Винсент стиснул ее еще крепче.

— Давай убежим?

— Нет, на этот раз все будет, как полагается. Тебе придется поговорить с отцом.

— Он вполне ясно дал понять, как ко мне относится, — застонал Винсент. — Терпеть меня не может — А вдруг окажется, что он изменил мнение? — загадочно протянула она. — Отец знает, что я люблю тебя. Именно он заставил меня понять, как я жестока к тебе. Но если я ошибаюсь, тогда придется сбежать.

— Ты… ты это серьезно? — прошептал он, вне себя от изумления.

Ларисса взяла в ладони его лицо, нежно провела пальцем по щеке.

— Я позволила обиде заглушить голос сердца, хотя в глубине души знала, что ты тот, кто предназначен мне судьбой. Прости, что так долго не понимала этого…

— Ш-ш, теперь это не имеет значения. Главное — мы снова вместе. Я немедленно еду к твоему отцу.

— Но сначала поможешь мне разобрать елку, — напомнила Ларисса.

— Так и знал, что она снова нас соединит! — торжественно провозгласил Винсент.

— Ужасно жаль выбрасывать такое зеленое дерево!

— Тогда не выбрасывай, — предложил он. — Или это часть ритуала?

— Ну да, все равно что распрощаться с Рождеством до будущего года.

— Зачем же прощаться? Мне нравится твоя идея разделенной любви.

Ларисса, улыбнувшись, взяла его за руку.

— Для этого елка не нужна.

— Ты права, — прошептал он, поднося к губам ее пальцы.

— 0-ой!

Недоуменное восклицание не вполне отражало степень удивления Лариссы, скорее уж неспособность к связной речи при виде большой картины, висевшей в изголовье кровати Винсента.

Они поженились только этим утром, в присутствии родных и друзей. Виконт Хейл жаждал устроить пышный прием, о котором еще много месяцев толковали бы в Лондоне, но Винсент наотрез отказался, бормоча что-то о театрах, вечере, когда Лариса впервые показалась в обществе, и о том, что хочет немного побыть с молодой женой наедине, пока они не привыкнут друг к другу.

Джонатан превосходно его понял. В отличие от Лариссы. Ей-то как раз понравился театр, но вот суматохи и шумной толпы она не любила, поэтому и обрадовалась, когда муж отказался от приглашения.

Аскот принял новоиспеченного зятя с распростертыми объятиями, как и предсказывала Ларисса. Не то что Томас. Став свидетелем многих горестей и слез сестры и обвиняя в этом барона, Томас пока не был, готов примириться с зятем. Пусть Винсент сначала докажет, что способен дать Лариссе счастье!

Она была уверена, что это случится очень скоро, хотя… можно ли быть еще счастливее?

— О Господи, — прошептала она, в благоговейном ужасе глядя на изображение утонченной прекрасной женщины, резвящейся на лесной поляне вместе с четырьмя сатирами (довольно скромное описание сюжета). Детали, однако, были совершенно непристойными, чтобы не сказать больше, и всякий, имевший каплю воображения мог легко додумать все, что осталось за сценой.

— Свадебный подарок от Джонатана, — пояснил Винсент, кладя руки на плечи жене.

— Надеюсь, она тут не останется?

— Не волнуйся, — засмеялся он, — Джонатан ссудил ее на время и ожидает получить обратно, хотя, вне всякого сомнения, рад избавиться ненадолго от «Нимфы». Бедняга сам не думал, что она произведет на него столь роковое воздействие. Легенды оказались правдивы, по крайней мере для него. — Он коротко рассказал историю «Нимфы» и добавил:

— В тот день, когда ее привезли к нему домой, Джонатану пришлось посетить четырех любовниц, после чего он еле ноги волочил.

Глаза Лариссы округлились.

— У него столько… приятельниц?

Винсент осторожно провел пальцем по ее шее.

— Куда больше, просто сил не хватило обойти всех.

— А я думала, что он увлечен мной, хочет жениться, — негодующе фыркнула Ларисса. — По крайней мере создавалось такое впечатление!

— Так и было, — ухмыльнулся Винсент. — Он действительно собирался просить твоей руки, — И при этом одарил своими ласками чуть не весь Лондон? — вспылила она.