— Елку? У меня не бывает елок, — просто ответил он, откидываясь на спинку стула и рассматривая вино на просвет.

Ей следовало бы заранее понять, что такие люди, как он, не уделяют внимания подобным пустякам. Он наверняка предоставлял это своим слугам, а потом любовался плодами их труда.

Поэтому Ларисса уточнила вопрос:

— Я хотела сказать, когда вы приказываете нарядить елку.

— Никогда, — бросил он. Ларисса ошеломленно заморгала.

— Хотите сказать, что у вас вообще не бывает елки?

— А почему вас это так удивляет?

— Потому что… у нас всегда бывала елка. Я думала, что у каждого… не как же вы праздновали Рождество в детстве?

— Никак.

Ларисса вспомнила о том светлом времени, когда каждый сочельник был наполнен ожиданием чуда. Наряжать елку, разворачивать подарки… какая радость! Неужели все это было недоступно барону?

— Вы ведь англичанин, верно?

Винсент рассмеялся, но сама Ларисса не видела тут ничего забавного. Томасу не терпится украсить елку своими любовно сделанными игрушками. И он получит елку, даже если ей придется срубить дерево собственными руками.

— Разумеется, — кивнул он с улыбкой. — Просто до сих пор мне не с кем было праздновать.

— Простите, — покраснела девушка, — не знала, что вы осиротели так рано.

. — Вовсе нет, — хмыкнул он, пожав плечами. — Родители умерли, когда мне исполнилось двадцать.

Ларисса молча уставилась на него. Разве так бывает? Что за странная семейка!

Будь у него жена, наверняка вспомнила бы о елке!

— Почему же вы еще не женаты? — вдруг выпалила она.

Это все вино. Она в жизни не вздумала бы лезть в чужие дела, если бы не выпила залпом целый бокал и уже не принялась за второй. Хоть бы лакей унес злополучную бутылку! Нет, лучше бы стоял поближе, а не торчал столбом на другом конце комнаты!

Однако барон не оскорбился. И даже вежливо ответил:

— Мне предстоит еще найти вескую причину для столь серьезного шага.

Ей следовало бы извиниться за столь неуместный вопрос, но Лариса уже не могла остановиться:

— Но вам нужно передать кому-то титул.

— Отцовский титул. Я презирал отца, к чему мне сохранять его наследие?

— Вы неоправданно суровы. Но может, это всего лишь видимость?

— Верно. Ненависть живет всего несколько лет, а потом сменяется безразличием.

— Вы это серьезно? До сих пор я не знала никого, кто не любил бы родителей, — с неподдельным изумлением протянула Ларисса.

— Просто вы вели жизнь уединенную и встречали не так уж много посторонних людей. Бьюсь об заклад, у всех ваших знакомых бывают елки на Рождество. Рассказать вам, как легко бывает лишиться и детства, и елки?

Нужно немедленно прекратить разговор. Она и без того не может выбросить барона из головы, а узнав больше, совсем рассудка лишится…

— Да.

Прежде чем начать, он осушил бокал.

— Я вырос в фамильном поместье в Линкольншире, где не был с самой смерти своих родителей.

— Почему?

— Потому что не испытываю там ничего, кроме чувства неполноценности, а неприятные воспоминания лишь бередят душу.

— Вам совсем не обязательно говорить об этом… — начала девушка.

— Все в порядке, — перебил он. — Поверьте, эти самые чувства давно поблекли. Говоря по правде, я вообще вряд ли что-то испытываю к своим родителям. Так, стрекозы-однодневки… выполнили свою обязанность, произведя наследника, то есть меня, и мгновенно забыли о моем существовании. Оставили под присмотром нянек и слуг, как принято в свете.

Он говорил правду, хотя многие родители все же заботились о своих отпрысках. Но это еще не объясняло причины его ненависти к отцу с матерью.

Но нужды допытываться не было, потому что Винсент уже продолжал:

— Через несколько лет родился мой брат, Альберт.

Нежеланный ребенок, которого тоже бросили на милость челяди. Тогда я еще не понимал, что мои родители попросту не любят детей и не желают уделять им время. Их никогда не бывало дома… словом, они напрочь о нас забыли. Мы с Альбертом стали довольно близки, прежде чем его увезли.

— Увезли?

— Да, с собой в столицу. Видите ли, к четвертому году жизни он стал настоящим «придворным шутом». По крайней мере в моих глазах. Он из кожи вон лез, чтобы забавлять людей, и преуспел в этом занятии. Превосходный актер! Я же, со своей стороны, не обладал подобными качествами, поскольку был слишком серьезен и сдержан. Не помню, чтобы я когда-то смеялся.

Во время одного из своих редких визитов домой мои родители это обнаружили. В тот раз они привезли с собой гостей, и Альберту удалось рассмешить всех и каждого. Родители неожиданно поняли, что младший сын станет ценным дополнением к их вечерам, и поэтому его стоит взять с собой, — Но не вас, — тихо добавила девушка.

— Не меня, — согласился Винсент. — Я был бесспорным наследником и к тому времени уже имел гувернера. Им пришлось, однако, вернуть Альберта домой, когда настала пора учиться. Зато теперь они чаще бывали дома и оставались надолго. Оказалось, что им не хватает Альберта. А когда он не был в школе, они забирали его с собой.

— То есть когда наступали каникулы, — уточнила Лариса.

— Да.

Лариссе хотелось плакать при мысли о гордом одиноком мальчике. Он так спокойно говорит о прошлом! Должно быть, оно и в самом деле мало что значит для него. Но, Господи, что ему пришлось пережить в детстве, когда брат купался в родительской любви, а ему не уделялось и малой толики. Он говорил о неполноценности. Как ужасно ощущать себя нелюбимым, нежеланным…

Ларисса опять не сумела сдержать слез, но теперь по крайней мере успела вытереть их, прежде чем он заметил… или притворился, что не заметил Наверное, барон не имел ни малейшего желания утешать ее каждую минуту и вряд ли отнес ее слезы на свой счет. Да и с какой стати, если они едва знают друг друга? В крайнем случае он посчитает, что она опять думает об отце.

Глупая, глупая чувствительность, заставляющая ее поминутно рыдать! Но ей было так жаль лорда Эверетта. Какая несправедливость расти в таком равнодушном холодном окружении!

Если этот самый Альберт жив, должно быть, Винсент и его ненавидит! Недаром сказал, что они были близки совсем недолго. А значит, сейчас у лорда Эверетта никого не осталось. Неужели теперь о нем и позаботиться некому?

— Теперь вы поняли, почему я не праздную Рождество, — докончил он.

Поняла, и даже слишком ясно. Поэтому едва не заплакала снова.

Нет, нужно справиться с этой слабостью… Она должна стать жесткой, несгибаемой и безразличной ко всему.

Совсем как барон. И поскольку сейчас было самое время упомянуть о просьбе Томми, она робко пробормотала:

— Видите ли, мой брат воспитывался в несколько иных… традициях.

— Неужели? — усмехнулся барон, подняв бровь. — Хотите сказать, что намереваетесь праздновать Рождество?

— Разумеется, если все еще будем здесь.

— А для этого необходима елка?

— Именно, — вздохнула Ларисса.

— Так и быть. Нельзя лишать мальчика привычных развлечений.

— Спасибо. Мы поставим ее в этой комнате, если вы не хотите в гостиной.

— Чепуха, вы все прекрасно придумали.

— Нам понадобятся украшения. Они хранились на чердаке…

— Я пошлю за ними.

— Вы очень добры.

— Нет, дорогая Ларисса, — снова расхохотался он, — доброта отнюдь не может считаться свойством моего характера.

Глава 11


Винсент обнаружил исчезновение Лариссы уже после того, как она выскользнула из дома. Но волноваться не было причин: Томми по-прежнему лежал наверху, да и вещи оставались на месте, значит, она непременно вернется. Но Винсент все равно разозлился, поскольку утром собирался осуществить часть плана великого обольщения. Вчера он продвинулся слишком далеко и сегодня собирался пожинать плоды своей победы. Она выказала себя слабой и уязвимой еще в его кабинете. Очевидно, отсутствие отца тревожит ее куда больше, чем предполагал Винсент. Как же ему не утешить скорбящую деву? Ведь утешение может проявляться в самых различных формах…

И вчера он подверг себя нелегкому испытанию: прижимать ее к себе, ощущать жар и трепет упругого тела и отпустить без единого поцелуя! Она словно создана для его объятий. Он не испытывал ничего подобного ни с одной женщиной.

Ее слезы и печаль были неподдельными: он ни секунды в этом не сомневался. Просто не считал их уместными. Пока. Поэтому они не слишком на него подействовали. Винсент не разделял ее опасений, что отец не вернется. Поэтому время дорого. Жизненно важно совратить ее раньше, чем появится Аскот.

Думай он иначе, вряд ли стоило бы идти вперед. Падение дочери убьет отца. Если же тот мертв, вся тяжесть совершенного греха падет на Лариссу — мысль, от которой он старательно отгораживался. Правда, вряд ли она останется без мужа: такая красавица долго в девушках не проходит.

Какая жалость, что ее отец оказался таким негодяем. Удивительно только, как ему удалось вырастить такую заботливую, искреннюю, чистую дочь. Интересно, а сын такой же, как Ларисса, или все дело в материнском воспитании, которого был лишен мальчик? Винсент узнал из отчета, что жена Аскота умерла вскоре после рождения Томми. Но Лариссе в то время было восемь лет, и девочка уже успела приобрести лучшие качества своего пола, находясь под влиянием родной матери.

Вчера вечером она так и лучилась состраданием. Он и не представлял, каким несчастным может показаться его детство на взгляд постороннего человека. Важно, что он пережил все эти годы, а потом почти забыл… Даже воспоминания не приносили с собой знакомых ощущений боли и одиночества, когда-то спрятанных в самых дальних уголках души, чтобы выжить и идти дальше. Но она увидела, почувствовала все это и плакала. Плакала о нем.

Винсент вчера сказал ей правду, но далеко не всю. Никому он не расскажет о том, сколько ночей рыдал в подушку, пока наконец не засыпал, совершенно обессиленный, в полной уверенности, что сам виноват в необъяснимом равнодушии родителей. А мучительная тоска, изводившая мальчика, когда тот стоял у окна, глядя вслед экипажу, увозившему родителей и Альберта! Каждый раз, сталкиваясь со старшим сыном, они старались побыстрее от него отделаться и вернуться к привычным развлечениям. Никогда, никогда его матери не приходило в голову обнять сына или хотя бы погладить по голове.

Но теперь Винсенту было совершенно все равно, потому что вот уже много лет он не давал воли чувствам. Сердце окаменело: должно быть, сыграл свою роль инстинкт самосохранения. Но барона до сих пор поражало, что Ларисса способна переживать из-за человека, которого считала своим врагом.

Он, разумеется, постарался не обращать внимания на ее слезы. Не хотел, чтобы она оправдывалась. Но Винсент собирался в полной мере воспользоваться ее добротой, пока Ларисса не вспомнила, что ей вообще следует держаться от него подальше.

Поэтому его так раздражало ее сегодняшнее необъяснимое отсутствие. Шли часы, а Лариссы все не было. Винсент забеспокоился.

Это, разумеется, не обычная прогулка, иначе она давно бы вернулась. Значит, у девушки появилась какая-то цель. И все же она ушла одна, без провожатых. Лондон не место для молодых женщин, тем более таких красавиц.

Наконец он послал людей на поиски, когда же те вернулись ни с чем, отправился сам, расспросил ее бывших соседей. Добрался до конторы отца на пристани, почти всеми теперь покинутой, где оставался всего лишь один клерк; даже побывал на складах, куда сгрузили домашний скарб, хотя понимал всю бесполезность этого: ведь у нее все равно нет адреса.

К тому времени как он вернулся домой и не застал там Лариссу, уже почти стемнело. Винсент был вне себя от тревоги. И только тогда догадался подняться наверх. Нужно было с самого начала так и поступить. Кому лучше знать, куда пропала сестра, как не ее брату!

Он нашел мальчика в постели. Обложенный подушками, тот читал огромный том греческих мифов. Неужели по собственной воле? Очевидно так, ведь никто не настаивал на столь странном выборе! Значит, столь велико его увлечение занятиями? Или это постоянная жажда знаний умного ребенка?

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Винсента, но не особенно занимали его, поскольку не имели отношения к его собственной жажде знания о месте пребывания Лариссы.

— Где ваша сестра?

Ему следовало бы по крайней мере представиться, но Винсент слишком поздно вспомнил об этом при виде недоуменного лица мальчика. Поэтому он поспешил исправить свой промах.

— Я ба…

— Вы, разумеется, лорд Эверетт, — перебил Томас, ничуть не смутившись. — Поэтому позвольте спросить, что вам так срочно потребовалось от моей сестры и почему не терпится ее увидеть.

— Я вовсе не спешу.

Книга была немедленно отложена. Мальчик даже скрестил руки на груди, давая понять, что не откроет рта, пока не услышит правдивого ответа. Винсент чуточку поежился под его пристальным взглядом. Ему вдруг показалось, что он стоит перед дедом Лариссы и тот пытается выведать всю его подноготную. Но лишь на миг.