Джоанна Линдсей - Влюбленный повеса

– Возражаю! – заявил Джеймс. – Джордж гораздо красивее.

– Джордж – американка, – напомнил Энтони, словно американки не считались.

Джеймс вздохнул:

– Знаешь, об этом давно пора забыть.

– И потом, – Энтони вернулся к предмету, который они обсуждали ранее, – ты по привычке увильнул от ответа. Скажи, ты сделал это намеренно?

– Я? Чтобы разозлить тебя? С чего ты взял?

Энтони пренебрежительно хмыкнул:

– Я не собирался присутствовать при этом фарсе – как ты справедливо заметил, я ничем не мог помочь. Но я хотел бы, чтобы со мной прежде посоветовались!

– Зачем?

– Он ведь мой племянник. А у меня бывают гениальные озарения. Я мог бы что-нибудь придумать.

Джеймс закатил глаза.

– Если бы мы не знали, что предпринять, то, конечно, обратились бы к тебе. Но у нас был прекрасный план, в советах мы не нуждались. Тем более в гениальных, – многозначительно добавил он.

Джереми решил, что пора вмешаться:

– Надеюсь, прекрасный план оказался удачным?

Джеймс перевел взгляд на сына и даже улыбнулся:

– Верно, юноша. Он сработал.

– Хотя со мной не посоветовались… – пробормотал Энтони.

– И Эмили призналась, что она солгала?

– Более того: призналась, что она по-прежнему девственница. Это случайно сорвалось у нее с языка, но на такой исход мы и рассчитывали. А ведь мы были на грани провала: она обвинила нас в заговоре против нее. Она сразу все поняла, но ее отца нам заранее удалось убедить в том, что Эмили ведет себя неподобающим для девицы образом. А еще нам повезло в том, что отец уже знал, что она любит приврать, – очевидно, этот грешок водится за ней с детства.

– Значит, все сложилось удачно? Ушам не верю. – Джереми засиял от облегчения.

– Чудом, – напомнил ему Джеймс. – И все благодаря твоему другу Энди.

– Как это?

– Если бы он сразу не заверил отца Эмили, что готов на ней жениться, убедить Баскомба в ее распутстве было бы гораздо труднее. А если бы отец принял ее сторону, в этой битве победа осталась бы за Эмили.

– Несмотря на численный перевес?

– Даже если бы мы выставили против нее десятерых. Одного слова «заговор» было бы достаточно, чтобы обеспечить ей победу. Но нам удалось подготовить к этой сцене ее отца, поэтому у Эмили не осталось никаких шансов. Уверений троих ее поклонников хватило. И мы знаем, кого должны благодарить за это.

Три пары глаз уставились на Дэнни, которая начала заливаться краской. Она была в восторге от того, что ее план сработал и теперь Джереми не придется жениться на нелюбимой женщине. Значит, какое-то время он еще будет холостяком! Но быть в центре внимания Дэнни не понравилось: она совсем застеснялась.

– Пустяки… – пробормотала она.

– Напротив, – шепнул Джереми ей на ухо.

Она украдкой наступила ему на ногу.

– Сейчас не время!

Он обратился к отцу:

– Ты прав, она спасла нас, и в знак признательности я подарю ей котенка.

– Думаешь, это достойный подарок? – хмыкнул Энтони, повернулся к брату и осведомился: – Чему ты его учил?

Джереми задумчиво нахмурился:

– Но кажется, кошки не уживаются с крысами… Пожалуй, лучше щенка.

Дэнни снова наступила ему на ногу – на этот раз сильнее.

– Не вздумай разболтать им про моего любимца! – прошипела она.

Но Джеймс уже заинтересовался:

– При чем тут крысы, черт возьми? Кстати, мой брат в кои-то веки прав. Лучше выбрать какое-нибудь изящное украшение. Во всяком случае, такие подарки предпочитал я.

– Я не ослышался? – встрепенулся Энтони. – Ты признал мою правоту?

– Признал, признал, только помолчи, – буркнул Джеймс.

Отступив на шаг от Дэнни, чтобы уберечь ноги, Джереми объяснил:

– Украшение она швырнет мне в лицо. Эта девушка не принимает подарков.

– Значит, вот оно как! – Джеймс уставился на Дэнни, потом опять на Джереми. – Кстати, почему она до сих пор носит передник?

Мгновенно забыв о смущении, Дэнни с жаром выпалила:

– Это мне решать, что мне носить. И не вздумайте назвать меня любовницей. Никакая я не любовница и никогда ею не буду! Я живу своим умом и играю по своим правилам.

– Ну и ну! – оживился Энтони. – Господи, если бы все женщины были такими! Но они рассуждают совсем иначе. Если вдуматься, ты ведешь себя… по-мужски.

Яркий румянец залил щеки Дэнни. Она в досаде махнула рукой и выбежала из комнаты, бормоча: «Чертовы богачи!»

– Я не хотел ее обидеть… – растерялся Энтони.

– Ты и не обидел, – объяснил Джереми. – Просто она не любит, когда ей напоминают, что лет пятнадцать она жила и мыслила, как мальчишка.

– Стало быть, Джеймс меня не обманул? – с любопытством спросил Энтони. – Она и вправду всю жизнь выдавала себя за мальчишку?

– По собственному выбору. Чтобы избежать участи проститутки.

– А, вот оно что. – Энтони кивнул. – Смышленая девчонка. Но с ней, должно быть, приходится чертовски трудно.

Джереми расхохотался:

– Ты даже не представляешь себе, насколько трудно, дядя Тони!

Дразнить Дэнни было опасно, поэтому Джереми решил не показываться ей. За это время он успел найти для нее подарок, от которого будет трудно отказаться. Джереми искренне надеялся вечером хоть немного побыть с Дэнни.

Вернувшись домой, он отправился на поиски Дэнни и обнаружил ее заправляющей постель в одной из комнат для гостей. Видеть ее рядом с кроватью было почти невыносимо: желание пронзало его раскаленным кинжалом. Но даже если постели поблизости не оказывалось, рядом с Дэнни Джереми просто не мог держать себя в руках.

Застыв в дверях, он прокашлялся, привлекая ее внимание. Дэнни оглянулась и нахмурилась. Очевидно, она все еще злилась на него за то, что он афишировал их близость в присутствии родных, и, наверное, придумала немало колкостей. Но все отрепетированные слова вылетели у нее из головы, как только она увидела, что Джереми держит в обеих руках.

– О не-ет! – воскликнула она, торопливо подходя к нему и бережно принимая белоснежного котенка. – Я не могу его взять, – добавила она, нежно прижимая зверька к щеке.

– А я и не предлагал, – отозвался Джереми, сумев сдержать улыбку.

Переведя взгляд на крохотного щенка, которого Джереми держал в другой руке, она добавила:

– И этого тоже. – И потянулась за щенком.

– Ну конечно, – согласился Джереми.

Дэнни посадила обоих малышей на только что заправленную кровать. Они обнюхали друг друга, щенок свернулся в тугой клубочек и уснул, а котенок сел рядом и принялся старательно вылизывать лапку. По размеру оба были совершенно одинаковыми и, должно быть, появились на свет несколько недель назад.

– Я слышал, собаки прекрасно ладят с кошками, если они выросли вместе, – заметил Джереми, подходя поближе и наблюдая за пушистыми комочками.

– Думаешь?

– И с крысами тоже.

Застонав, Дэнни жалобно произнесла:

– Джереми Мэлори, вы негодяй.

– Благодарю, я стараюсь.

Она вдруг оживилась:

– А может, ты просто купил их себе?

– Разумеется!

– Ты не против, если я буду ухаживать за ними – для тебя?

– Ничуть, дорогая.

Просияв, она присела на кровать, посадила котенка на колени и стала бережно гладить его.

– Они прелесть, правда?

С точки зрения Джереми, единственной прелестью в комнате была Дэнни. Задумавшись, он вдруг понял: с тех пор как в его жизни появилась Дэнни, он забыл про всех женщин на свете. Но говорить об этом вслух он не стал, только кивнул, чтобы Дэнни не рассердилась не вовремя.

– Я мечтал нарядить тебя и повеселиться где-нибудь в городе, – объяснил он, – но вдруг вспомнил, что нам понадобится компаньонка, а это в мои планы не входило. И я остановился на пикнике.

– Между прочим, время обеда уже прошло.

– Но не время ужина, верно? И кто сказал, что пикники устраивают только утром? Я задумал чудесный вечерний пикник у живописного пруда, на берегу, заросшем цветами. Только не говори, что тебе это не по душе! Ты просто обязана составить мне компанию. Ведь это ты спасла меня от ужасного брака. И если ты считаешь, что это не повод для праздника, я придерживаюсь другого мнения, так что тебе придется согласиться. Ну, что скажешь?

– Звучит заманчиво. На пикниках я еще никогда не бывала. А разве в городе есть пруды?

– Мы поедем туда, где нам никто не помешает и где нет моих знакомых. Неподалеку от Лондона есть прекрасное местечко. Я уже приказал закладывать карету, а миссис Эпплтон согласилась присмотреть за малышами на кухне, пока ты не вернешься. И приготовила нам корзинку. Так что едем!

Он вышел из комнаты прежде, чем Дэнни успела придумать причину для отказа. Спустя тридцать минут Лондон остался позади. Джереми умолчал только о том, что ехать придется довольно долго. Пруд, о котором он говорил, находился возле постоялого двора в часе езды от столицы. Обычно отец Джереми останавливался здесь по пути из Хейверстона. А Джереми задумал провести ночь вместе с Дэнни на постоялом дворе.

Но Дэнни не следила за временем: прежде ей никогда не случалось сидеть в открытых экипажах и наслаждаться обзором. Джереми, который правил лошадьми, поддерживал непринужденную беседу, рассказывал, как искал по всему городу котенка и щенка, хотя на самом деле котенка подарила ему Реджи, у которой окотилась ее любимица, а щенка – Келси. О новорожденных обе дамы упомянули, еще когда возили Джереми выбирать мебель.

В это время года пруд был на удивление живописен: на берегах пестрели цветы, на мелководье плескались утки, за одной торопливо плыли три крохотных утенка. Миссис Эпплтон превзошла себя: корзина оказалась набита аппетитной снедью, здесь же нашлось несколько бутылок вина.

Они жевали, смеялись, поддразнивали друг друга. Несмотря на все старания Джереми, разговор неожиданно принял серьезный оборот, речь зашла о жизненных целях, и Дэнни призналась:

– Много лет назад у меня была одна цель, но добиться ее было невозможно.

– Какая?

Она лежала на одеяле, расстеленном у воды, лениво вертела в одной руке ромашку, в другой держала бокал вина.

– Я хотела, чтобы у малышей появился настоящий дом.

– У тех, с которыми ты жила? – уточнил он, перебирая ее волосы.

– Да. Я жалела, что не знаю грамоты, и думала, что другие дети были бы не прочь учиться. Мне хотелось, чтобы они ходили в школу, чтобы у них всегда была еда и чтобы им было больше незачем воровать.

– Значит, ты хотела устроить для них сиротский приют?

Его пальцы пробежали по щеке Дэнни, коснулись мочки уха и шеи. Дэнни невольно поежилась и уронила ромашку. Ответила она не сразу.

– В то время я была еще очень мала и почти ничего не понимала. Через два года я сообразила, что об этом не стоит и мечтать. – И она пожала плечами.

Джереми помедлил, но все-таки спросил:

– А ты позволила бы мне помочь тебе осуществить эту мечту?

Она нахмурилась:

– Ты хочешь сказать, что дал бы мне денег?

– Вроде того.

– В виде подарка, да? Показал свою щедрость? Нет, это же не твоя мечта, а моя. Но я уже знаю, что жалованья горничной мне не хватит…

Он кашлянул.

– Я мог бы дать тебе прибавку.

Она рассмеялась:

– Нет, я ее не возьму, если ты не повысишь жалованье всем остальным слугам. Ты уже сделал мне один подарок. Ладно, я приму его, но чтобы впредь этого не было, слышишь?

Джереми взял ее ладонь, поднес к губам и поцеловал пальцы по очереди.

– С тобой чертовски трудно, детка. Знаешь, меня так и тянет осыпать тебя подарками. – Он втянул один палец Дэнни в рот. – Не знаю почему. Такого со мной еще никогда не случалось. – Он занялся вторым пальцем. – И это досадно… нет, очень досадно – думать о твоем запрете.

Дэнни смотрела на него, ее дыхание участилось.

– Я тебе не верю.

– Еще бы! У тебя же никогда не возникало подобного желания.

– Возникало, – призналась она. – Когда я видела что-нибудь, что мне нравилось, мне сразу приходила мысль, что и Люси понравилась бы эта вещь. Конечно, ведь я ее люблю. Она для меня – мать, сестра и лучшая подруга. Значит, ты хочешь на свой лад объяснить, что я тебе дорога?

– Господи, если ты до сих пор этого не поняла, тогда я все объясню. Но лучше…

Он притянул ее к себе, уложил на согнутую руку и приник к ее губам, впитывая их вкус с такой страстью и жадностью, что никак не мог остановиться. Ему нравилось целовать ее, прикасаться к ней, чувствовать, как она вздрагивает в его объятиях. Он начал было расстегивать ей блузку, но его терпение лопнуло, и он подхватил ее грудь через ткань. Дэнни приложила ладонь к его щеке. Этот жест воспламенил его, а ее стон…

Собрав в кулак все остатки силы воли, Джереми оторвался от ее губ.

– Проклятие! Если бы я не знал, что мы найдем мягкую постель на соседнем постоялом дворе, я овладел бы тобой прямо здесь, на траве. Дорогая, кажется, нам пора уезжать отсюда, и поскорее.