Доктор Нонна - Влюбленный скрипач (сборник)

– Да! – Давид кивнул, ему действительно не хватало родной души.

– Так вот. Бизнес – это как оркестр. Если плохо дирижируешь – все: музыки не будет…

Так Исаак Моисеевич посвящал в тайны бизнеса своего приемного сына, а Давид был хорошим учеником. Он занялся ювелирным бизнесом. Буквально через год филиалы компании «ДМ & Co» были выстроены по всему миру. Ювелирные изделия компании пользовались популярностью в Америке. Особенно Давид гордился несколькими редкими бриллиантами: один был в двенадцать карат, а еще имелся голубой бриллиант в шестнадцать карат. Конечно, все они хранились в сейфе швейцарского банка.

Бывшие члены банды рэкетиров теперь тоже работали на него. Толик был правой рукой Давида. Друзья часто сидели допоздна: обсуждали деловые вопросы и просто разговаривали, иногда выпивали. Толик никогда не спешил домой. Это удивляло Давида. И он как-то спросил друга:

– Почему ты домой не торопишься?

Тот потер бритую голову и вздохнул.

– Ну?

– Понимаешь, после того, как Томка завязала, она как потухшая лампочка. И еще… Я думал, детки родятся, она оживет. Но детки не получаются.

– А к врачу ходили? Может, на лечение в Швейцарию ее повезти?

– Ну, повезу. Сам не знаю, хочу ли я теперь этого. Ушла любовь…

– Послушай, когда в семье нет детей, всегда возникает пустота. А может, взять ребенка из детского дома?

– Нет. На это я не решусь. Полюбить чужого ребенка… Я хочу найти суррогатную мать.

– Какую?

– Ну, чтобы выносила нашего ребеночка. Как инкубатор.

– Я даже не знал, что такое существует, – изумился Давид.

– Слушай, а пойдем с тобой к Ирке. У нее есть подруга. Может, она согласится родить от меня?

– А я при чем?

– Тебе тоже надо заканчивать с холостой жизнью.

– Мне и так хорошо!

– Хорошо-то хорошо, но не нормально. Ты во главе холдинга, должен быть примером во всем. А у тебя нет семьи, неправильно это!

– Мне никто не нужен, кроме Саши!

– Не хотел тебе говорить, но она тут недавно звонила мне… Я не стал с ней разговаривать.

– Ну и кому лучше сделал? Ты же понимаешь, как много она значит для меня! – едва сдерживая дрожь в голосе, выкрикнул Давид.

– Ну врежь мне, врежь, – уныло проговорил Толик. – Наверное, я это заслужил.

– Да иди ты, – отмахнулся Давид и через минуту тишины вдруг сказал: – Ты знаешь, а я ее видел. Тогда в Женеве, она сидела в машине у банка.

– Так почему ты ее не окликнул?

– Я был не готов.

– А сейчас?

– Еще чуть-чуть. Я должен быть богаче, чем…

– Чем кто?

Давид промолчал. Он не хотел рассказывать Толику о том, что выяснил в клинике «Шагреневая кожа», применив к Петру Ивановичу не совсем лояльные методы. До сих пор Давид не понимал, зачем Саша подменила погибшую женщину. А еще родила девочку… «Неужели Саша любит его, того мужчину?» – этот вопрос не давал Давиду покоя.

– Ты знаешь, а давай встретимся с девчатами! – отчаянно сказал он.

– Так поехали?

– Поехали!

Толик позвонил Ирине, договорился о встрече в ресторане «Мариус». Они изрядно выпили. Давид пил для смелости, а Толик – от тоски. После ужина Давид поехал к Ирине. Скромная, но чистая квартирка говорила о том, что потенциальная любовница – хорошая хозяйка.

– Хочешь чайку?

– Пожалуй!

Давид неожиданно быстро протрезвел, но отступать было неудобно. Ирина приняла душ и вышла в коротеньком халатике в горошек. Потом села к Давиду на колени и начала страстно его целовать. Давид, с удивлением прислушиваясь к себе, вдруг понял, что ему это совсем не надо. Ну не волновала его эта женщина, совсем не волновала. Он мягко снял Ирину с колен и встал.

– Ну, я пойду! Спасибо за чай. Извини меня. – Он быстрым шагом, не оглядываясь, вышел за дверь.

Уже на лестнице, прыгая через ступеньку, Давид почувствовал, что ему не хватает воздуха. Наверное, это было предчувствие. Когда он стал пересекать двор, торопясь к машине, раздались выстрелы. Боль пронзила его, и Давид упал лицом в покрошившийся за зиму асфальт. Приподняв голову, увидел, как некто в черном сел на мотоцикл и с ревом рванул со двора. Давид запомнил номер и потерял сознание.

Очнулся он в больнице. В палате на восемь человек Давид лежал один. Как только он открыл глаза, сразу услышал знакомый голос.

– Как ты нас напугал! – голос друга дрожал. – Спасибо Ирке, она услышала рев мотоцикла и выглянула в окно. Увидела тебя, лежащего в странной позе. Вызвала «Скорую» и позвонила мне. Кто это был? Ты разглядел?

– Пиши… – Давид, превозмогая боль, продиктовал номер мотоцикла. – И еще… Найди Сашу, – он замолчал. Продолжил через несколько минут: – Если со мной что-то случится, а это начало охоты… – он внимательно посмотрел на друга, – все ей, Саше.

– Я усилил охрану. Ты теперь один никуда ходить не будешь, – хрипло сказал Толик.

– Позови доктора!

– Я здесь! – пожилая, совершенно седая женщина улыбалась за спиной Толика.

Теплой рукой она дотронулась до лица Давида, вернее, до той части, которая была без повязки.

– Ну, в рубашке родился, дорогой ты мой! – ласково сказала женщина.

– Что болит в животе? – Давид испытывающе посмотрел на нее.

– Была полостная операция. Почку, которую задела пуля, мы удалили. Не пугайся! С одной живут. Селезенку тоже. А остальное зашили… И лицо тебе подпортили. Шрам глубокий на правой щеке, хорошо, что глаз не задело.

Давид закрыл глаза.

– Ты не думай ни о чем плохом, милый, все хорошо теперь!

Почему-то присутствие этой женщины успокоило Давида, и он, не в силах справиться со сном, провалился в темноту.

– Вы идите, он должен сейчас поспать, – сказала доктор Толику.

– С ним все в порядке?

– Да. Мы ему снотворное вкололи, чтобы меньше боль чувствовал.

Толик сунул доктору пачку купюр. Женщина кивнула вместо «спасибо» и, тяжело ступая, вышла из палаты.

Толик поспешил следом.

– Так, усилить охрану. Один – в палату, трое – здесь! И докладывать мне!

В больничной столовой Толя выпил кофе и, немного успокоившись, поехал домой. Тома, худая, даже изможденная, распатланная, в старом спортивном костюме, лежала на диване, перещелкивая программы телевизора.

– Я пришел!

– Слышу! Кушать будешь? На плите, – равнодушно проговорила она, продолжая свое бессмысленное занятие.

– Том! Посиди со мной!

Она нехотя встала и босиком прошлепала вслед за мужем на кухню. Увидев жену, Толик вдруг окончательно понял, что их брак идет трещинами, как глиняный кувшин, который не был обожжен в печи и высох…

Не став ужинать, он взял дорожную сумку, кинул туда самое необходимое, прихватил черный плащ и молча вышел. Тома даже не окликнула мужа, ей было все равно…

Сев в машину, он поехал в Киев, а потом улетел в Женеву.

Срок беременности перевалил за половину. Ребенок стучал ножками, постоянно напоминая о себе. До сих пор гинекологу не удавалось рассмотреть пол малыша, но теперь, когда тот устраивал чуть ли не дискотеки в мамином животе, шансов увидеть все, что необходимо, было, конечно, больше.

– Юра! А давай сделаем как в Америке.

– Что именно, дорогая? – Он собирался в очередную поездку и, разговаривая с Сашей, без конца поглядывал на часы.

Юрию все тяжелее было играть роль заботливого мужа. Он встретил девушку-студентку, которая практиковалась в гостинице в Цюрихе. Родом она была из Тюмени: узкоглазая жгучая брюнетка, с фигуркой статуэтки немецкого фарфора «Розенталь», со смуглой кожей… Анна зажгла в нем огонь страсти так неожиданно, как это случается у зрелых мужчин, которые избалованы женщинами и которым уже приелся флирт. Он ждал, когда Саша родит, и очень надеялся, что будет мальчик…

– В Америке гинеколог определяет пол ребенка, ответ кладет в конверт и запечатывает, а когда собираются гости, то читают пол ребенка вслух.

– И ты тоже не будешь знать?

– Ну конечно! Правда, я чувствую, что это мальчик. – Саша ойкнула и прижала руки к животу.

– Ты по-прежнему хочешь, чтобы на эту вечеринку прилетел твой «папа»!

– Да… Это лучше, чем после родов. Во время беременности женщины меняются, и мне будет легче скрыть отличия.

– Хорошо! Только давай через недельку! – Он чмокнул ее в щеку и улетел на встречу с Анной.

Впервые Юрию было почти безразлично, достанется ему наследство или нет…

* * *

Саша очень волновалась. Она уже жалела, что затеяла все это. Но менять что-либо было уже поздно. Утром обещал прилететь «отец» со своей новой любовницей. Еще Саша с Юрием пригласили нескольких друзей: банкира Алекса с женой Дарьей, владельца косметического салона Джозефа, тоже с супругой, и пару из артистического мира: он – продюсер, который дружил с отцом хозяйки дома, а она – бывшая балерина.

Гости уже собрались и ходили по залу с бокалами шампанского, а «отец» задерживался. Сашино напряжение достигло апогея, даже легкие схватки начались. Она дыханием старалась погасить волнение.

– Еще рожу сейчас! – неудачно пошутила она.

Юрий, витавший в мыслях совсем не здесь, рассеянно переспросил:

– Что ты сказала, дорогая?

– Ничего! – с досадой бросила Саша.

В это время парадная дверь распахнулась, и зашел он – хозяин жизни. Чтобы как-то помочь Саше, хотя бы дать ей прийти в себя, Юрий ринулся навстречу:

– Степан Олегович! Здравствуйте, родной! – Он поцеловал тестя.

– Отойди, – недовольно поморщился тот, – дай мне дочь обнять!

– Как вы похудели! – не унимался Юрий.

Саша проглотила комок в горле и пошла навстречу.

– Папуля! – Она нежно обняла и поцеловала его в щеку, почти так же, как видела это на видеопленке.

– Ты такая кругленькая!

– Ну, еще все впереди! – Голос ее слегка дрожал от волнения.

Юрий снова попытался взять инициативу в свои руки.

– Минуточку внимания! Сейчас узнаем, кто у нас будет: наследник или наследница?

В это время в зал влетела трехлетняя Анастасия. Рыжие кудри развевались во все стороны, зеленые глаза блестели. Она споткнулась о подол своего длинного шелкового платья и упала на скользком паркете. Детский рев мгновенно разрядил обстановку.

– Вот она, будущая королева! – Степан Олегович подскочил к «внучке» и поднял ее на руки. Его спутница криво улыбнулась: у нее имелись свои планы на деньги любовника.

– Итак! Распечатывай конверт, дорогая!

Саша вскрыла конверт, достала сложенный вдвое листок, развернула его, сначала прочла про себя, а потом объявила:

– Пол ребенка – мужской!

Тут же раздались громкие аплодисменты и звон бокалов. «Отец» кинулся первым целовать Сашу. Он замер рядом и разглядывал ее, пока звучали поздравления. Саша, рассеянно кивая гостям, чувствовала, что этот человек неотрывно, пристально смотрит на нее. Потом он наклонился к ней и тихо, но зловеще сказал:

– А ты очень изменилась!

– Да, папуля, – как можно беспечнее отозвалась она, – женщины меняются во время беременности.

– Мы остановились в гостинице, ты не будешь возражать?

– Нет, я понимаю. Это твоя новая пассия?

– Откуда такой цинизм, доченька?

И тут Саше пришлось собрать всю свою волю в кулак.

– От тебя, папочка! – Скрывая отвращение, она еще раз поцеловала этого чужого холеного мужчину. – Но утром мы вас ждем на завтрак!

– Нет, не надо! Мы придем на чашечку чая, часов в двенадцать.

…Наконец гости разошлись. Юрий отправился провожать тестя, а Саша, добравшись до спальни, в изнеможении опустилась на кровать. Сердце по-прежнему стучало часто и сильно, и ребенок беспокойно шевелился в животе. Саша принялась прокручивать в голове события прошедшего вечера, как тут в дверь постучали.

– Выпей. Это поможет тебе расслабиться. – На пороге с подносом в руках стояла Лена. Она уже приучила Сашу пить на ночь «молочный» чай с медом. – Присядь на кушетку, я сделаю тебе массаж ножек.

– Спасибо, Леночка! – Саша вытянула отекшие ноги. – Ты думаешь, он ничего не заподозрил?

– Не знаю, – озабоченно проговорила Лена. – Пару раз мне казалось: все сорвалось, что-то он почувствовал. Не будем ничего предполагать, время покажет.

Конечно, эти слова не могли успокоить Сашу. Она со страхом готовилась к бессонной ночи, но едва легла в постель, как сон одолел ее.

…Это было судьбоносное утро. Саша проснулась от детского смеха. Анастасия играла с пуделем Авоном и заливисто хохотала. Накинув халат, Саша выглянула в коридор. Но смех уже доносился с первого этажа. Она приняла душ. Тщательно уложила волосы, которые отросли до плеч, надела сарафан с белой блузкой (когда-то Юрий сказал, что белый цвет был любимым у той Саши). Постояла у шкатулки с украшениями и нехотя надела не свои бриллианты.

Степан Олегович, сцепив руки за спиной, задумчиво мерил шагами столовую.

– Доброе утро, папа!