Кажется, Максим начинал понимать, что к чему.

— Ты его боишься?

— Не то чтобы… Но когда он под дозой, то становится невменяемым, — ушли от прямого ответа.

— И часто он под дозой?

— В последние месяцы часто.

— И ты продолжала с ним встречаться? Любовь зла, да?

Женя скривилась.

— Да нет никакой любви. Если и была, то по первой. Эти отношения давно уже ради другого.

— Дай угадаю, связь с публичным человеком открывает многие двери?

— Это шоу-бизнес. Ничего личного. Если хочешь устроиться в жизни, порой нужно забить на мораль и принципы.

— Очаровательно, — усмехнулся Майер. — Родители, наверное, гордятся дочерью.

Гостья помрачнела. Карие глаза цвета топлёного шоколада потемнели.

— Не надо о родителях.

— Почему? Ты им ничего не говорила? Или они знают, но не поддерживают дочур… — Максу прилетела звонкая пощёчина, так и не дав ему закончить предложение.

Козырь сердито смахнула его руку с плеча.

— Ты совершенно не знаешь меня. Так какое право имеешь осуждать? — было видно, что она застыла в нерешительности. Что ей теперь делать? Сбежать? Она в чужой одежде, а на улице ливень. Да и податься некуда.

Максим почесал ногтём место удара. Вот так-так… А девка-то с характером. Темпераментная. Стоит, горделиво вскинув подбородок. Вроде не истеричка. И точно не из робких. Смотрит вон как с вызовом. Но напряжена, словно ждёт, что он втащит ей в отместку. Что, рукоприкладством её хахаль тоже занимается? Правда такая вряд ли будет смиренно терпеть побои. Может оттуда и громкие скандалы, о которых читал Фил?

— Голодная? — удивляя неожиданным вопросом спросили её.

— Нет.

— Тогда допивай чай. Я постелю тебе на диване.

Идеальные тёмные дуги бровей на бледном женском личике недоверчиво дрогнули. На это она уже не рассчитывала. Да и вообще ни на что не рассчитывала. Женя и сама не знала, что заставило её назвать таксисту этот адрес.

— Ты меня не выгонишь? — удивилась она, наблюдая как тот раскладывал тяжелую конструкцию в полноценную кровать, выуживая из нижних ящиков запасное одеяло

— Куда, под ливень? Я такая скотина, по-твоему? Оставайся настолько, насколько нужно. Сейчас принесу постельное бельё

Принёс, вместе с подушкой, ещё и сам застелил всё. Это было у него что-то возле невербального «прости». Макс сам понимал, что наговорил лишнего. Какое ему дело до её личных загонов? Человек пришёл за помощью, а получил ушат грязи. Проблема была в том, что извиняться он не умел. Слова вечно застревали в горле. Приходилось исправляться хотя бы поступками, но большинству девушек этого было мало. им всегда хотелось прилюдных раскаяний и ванильного дерьма.

Зато сейчас, как удобно, его новой подруге было более чем достаточно простого разрешения остаться.

— Спасибо, — искренне поблагодарила она. — Я знаю, ты мне ничего не должен.

— Не переживай. На самом деле я подкладываю тебе свинью. Говорят этот диван жутко неудобный. После него у всех спина ноет, как будто катком проехались.

— Неважно. Хоть на полу постели, я не капризная.

Не капризная? Это человек с часами от DKNY, сумочкой Chanel и в свитере от Louis Vuitton не капризный? Максим успел оценить, что все её шмотки были от брендовых домов. Не каждый может позволить. С другой стороны, она лицо модных журналов, не на барахолке же ей одеваться. А так… вроде и правда не капризная. Но странная. Какая-то неоднозначная. И умеющая удивлять. В этом он убедился буквально на следующий день.


Оставив с утра на столе запасные ключи, несколько купюр и ответную насмешливую записочку: «Это тебе. На такси или же на продукты, а то в холодильнике шаром покати. Решай сама. Целую. Твой М.М.♡» он был практически уверен, что вечером навязанной сожительницы уже не увидит. Кто знает, раз у неё такие амбиции, может она, всё осмыслив, метеором побежит обратно к своему наркоше.

Да. Оставлять непонятную девицу одну в квартире было, конечно, недальновидно. Кто его знает, что там за винегрет царит в бабской голове. А он ещё и ключи ей оставил. Надо было просто оставить номер телефона и запереть гостью на все замки, но стоя над спящим телом, свернувшимся клубочком и обнимающим подушку обеими руками, словно в поисках тепла, таким беззащитным и слабым, у Макса не хватило совести разбудить её. Это как отобрать у младенца любимую соску. Нечестно.

И теперь, возвращаясь вечером из спортклуба, Майер ожидал на полном серьёзе увидеть вынесенную под ноль хату, погром или табун таджиков, но точно не рассчитывал ещё в предбаннике учуять ароматный запах. В духовке, накрытое фольгой, медленно остывало мясо по-французски, в противне на плите капала соком зажаренная с беконом и сыром картошка. Желудок, привыкший к быстрым перекусам и фаст-фудам, в предвкушении заурчал.

В стеклянной миске на обеденным столе обнаружился ещё и овощной салат, а холодильник непривычно забился едой: овощи, кисломолочка, колбаса на бутерброды, шоколадный тортик с вишнёвым джемом. Диван собран, постельное белье аккуратно сложено, на спинке висела его толстовка и штаны. Высушенная женская одежда на вешалке в ванной отсутствовала. И никого. Жени не было. Ушла?

Не ушла. Минут через пятнадцать, когда Максим по-тихому воровал мясо прямо из духовки в замке заскрежетал ключ.

— Я думал, ты не вернёшься, — честно признался он, пока замаячившаяся в прихожей Козырь стаскивала с себя ботильоны.

— Говорю же, мне некуда идти. Но если скажешь, я не стану навязываться.

— Если будешь и дальше так готовить, можешь остаться навсегда, — слова вырвались непроизвольно, видимо расшалились рецепторы. Потому что еда оказалась действительно невероятно вкусной. Макс сто лет уже не ел домашней стряпни. Бывшие девушки готовкой его никогда не баловали, а сама торчать у плиты было в лом.

— Спасибо, — скромно приняла комплимент Женя, сняв сумочку с плеча и положив на столешницу барной стойки. — Если ты правда не против, я бы задержалась ещё на несколько дней. Пока не подыщу квартиру.

Ага. Значит, к торчку своему возвращаться не собирается. Настроена решительно.

— А как же твой дружок? Ты же говорила…

— С ним я разберусь, — собеседница помрачнела. Она уже жалела, что сказала вчера лишнего. Не нужно посторонним знать о подробностях её личной жизни. Это её забота. Ей и выкручиваться.

— Я могу помочь.

— Не надо.

— Точно?

— Точно. Но ты можешь помочь мне в другом, — из сумочки достали пару заполненных бланков. По штампам Максим узнал частную медицинскую клинику, которая находилась совсем рядом, буквально через пару домов.

— Что это? — не понял он, бегло пробежавшись по строкам с размашистым почерком врачей. «отрицательный», «отрицательный», «не выявлено»…

— Результаты моих анализов. Официальное подтверждение, что я не являюсь переносчиком никаких половых инфекций.

— И нахрена это мне?

— Чтобы ты был спокоен. Шлюха чиста и ничем не болеет. А то вдруг тебя заботят последствия нашего секса. Так что впредь большая просьба, не позволяй себе оскорблений подобного рода в мою сторону. Я не ангел, но этого не заслужила.

Майер растерялся, что случалось с ним нечасто. Никогда ещё столь вежливо его не тыкали мордой в собственные ошибки. Надо же, как сильно её задели без задней мысли брошенные слова.

— Прости. Я не хотел тебя обидеть, — поразительно, но извинения шли как никогда легко.

Женя коротко кивнула, принимая извинения.

— Поужинай, пока не остыло, — всё из тех же закромов сумочки была выужена зажигалка и пачка сигарет. — Это самое скромное, чем я могу тебя отблагодарить, — слабый хлопок оповестил о том, что она скрылась за балконной дверью.

Хотелось к ней присоединиться, но он не стал. Да и ужинать уже не хотелось, аппетит резко пропал. Теперь его не отпускал горьковатый привкус вины. Результаты анализов скомкали и злобно выбросили в урну. Зачем они ему? Он, в конце концов, тоже не пай-мальчик, и Женя была далеко не единственной, с кем она спал. Однако единственной, секс с которой так глубоко врезался под корку, что одним воспоминанием вызывал новую волну возбуждения.

Воспоминания и она сама. Это Макс понял, когда пару часов спустя столкнулся с ней в ванной. Не столкнулся даже, а просто зашёл когда она чистила зубы. Надо же, уже и щётку себе купила. Даже пасту отдельную. Какая независимая. И до одури соблазнительная в этой своей тонкой белой маечке и чёрных кружевных трусиках-шортах.

Максим так и застыл с вытянутой вперед рукой, не в силах оторваться от шикарной груди, которую больше не скрывал лифчик и которую так сексуально обтягивала тонкая ткань.

— У тебя кровь, — с щёткой во рту заметила Женя его окровавленную кисть и палец, из которого торчал маленький осколок. Чёрт, её даже не портила паста, испачкавшая губы. Ходячий секс… тьфу, палец, да.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Да, знаю… — пришлось заставить себя вспомнить, зачем он, собственно, пришёл. — Стакан разбил, когда мыл. Лапа большая, не влезает, вечно всё по швам трещит. Тут где-то пластырь на верхней полке был.

Козырь поспешно прополоскала рот и полезла в настенные шкафчики над раковиной. Пластырь, вот ирония, нашёлся рядом с большой упаковкой презервативов. Общими усилиями осколок вытащили, кровь смыли, а оторванную часть кожи присобачили на место, веля приживаться.

— Давай посуду мыть буду я. Пока я тут, во всяком случае, — улыбнулись ему, проверяя, надёжно ли сцепилась липкая основа.

— Готовить, мыть посуду. Может и убираться будешь? — снова разглядывая её, но теперь уже лицо, усмехнулись в ответ.

— Могу. Мне несложно. Я это люблю, — согласно пожали изящными плечами, вскидывая на него круглые глаза за длинными ресницами. Без макияжа и всё равно красотка. Вот уж точно модель, девушка с обложки. Только те отфотошопленные, а эта настоящая. Со всеми своими родинками и разбегающимися на бледной коже дорожками вен.

Женя тоже рассматривала его. Голубоглазый блондин, кто бы подумал. Ещё и с таким телом: сильным, мускулистым, рельефным. Он тут недавно подтягивался на турнике, вбитом в потолок в дальней части квартиры, а она подсматривала за ним тайком, почти до крови кусая губы при виде того, как сокращаются натренированные мышцы. Потому-то в прошлый раз и не устояла. От таких мужчин просто так не уходят. Это смертельный грех.

Они стояли и не могли оторваться друг от друга, взаимно изучая каждую чёрточку, каждое изменение в застывших позах, медленно расширяющиеся зрачки… И это с ума сойти как заводило. Недавний неприятный разговор таял в слабой дымке. На первое место, гордо маршируя, заступали раздухарившиеся гормоны. А у Жени ещё и необходимость чувствовать себя желанной. За последние несколько лет она уже и забыла, какого это.

Залецкий чаще удовлетворялся со своими шалавами-фанатками, готовыми на всё ради кумира. И её изначально воспринял так же, но почему-то после первого раза не отшил, а дотянул аж до официального статуса "пары". По первой Козырь об этом и не догадывалась. Практически деревенская, никому ненужная девчонка в поношенных тряпках из секонда была просто рада тому, что звезда такой величины вдруг обратила на неё внимание! Да ещё и как ухаживала… но влюбленная эйфория длилась недолго.

Через прессу начали просачиваться слухи о многочисленных интрижках, как и о пристрастиях рок-звезды к психотропным веществам, работающим как вдохновение в упоротых песнях без смыла и морали. Про наркотики она знала, да, правда тогда дозы были меньше и принимались реже, а вот к изменам оказалась не готова. Розовые очки разбились. Включилась обида. И желание получить выгоду от этих тупых отношений. Своего рода месть за публичное унижение.

Сначала притворяться идеальной девушкой и милейше улыбаться было сложно, но Женя быстро втянулась, а со временем и вовсе научилась манипулировать настроением "бойфренда", зная когда и где нужно присмирить его буйный нрав, а когда и ублажить, чтобы не надумал найти себе новую "подружку". Время шло, связи росли. Активно завертелась карьера в модельном бизнесе, с переменным успехом начало складываться на актёрском поприще…

Но как это бывает, если где-то прибыло, значит где-то убыло. Делая себе имя Женя перестала при этом ощущать себя женщиной. Ту, которую можно и хочется любить. Просто так, ни за что. Да на которую просто смотрят как-то по-особенному, а не как на объект, которому нужно присунуть ради галочки. И с Максом она, кажется, получала желаемое. Да, он хотел её сейчас, но при этом как смотрел…

Затуманенный взгляд, напряжённое тело, тяжело вздымающаяся каменная грудь — всё это реакция, которую вызывала в нём она, а не банальная похоть. И Козырь тоже хотела его. Снять бы с него эту футболку и коснуться разгорячённой кожи. Пройтись по ней подушечками пальцев, губами… Женя молча потянула его ладони под тонкую майку, заставляя мужские руки скользить выше, к её груди.