Кэйтлин Битнер Рот - Внезапная страсть

– Если вы настолько хорошо понимаете собственные чувства, то как же можете думать о предстоящем отъезде, о бегстве?

Селина глубоко вздохнула.

– Вы говорите о семье. А семья предполагает рождение детей, не так ли?

Кэмерон медленно провел пальцем по пушистой шерстке.

– Полагаю, когда безрассудная жизнь остается в прошлом, приходит пора задуматься о продолжении рода.

Селина понимала, что ответ причинит боль, но все-таки уточнила:

– Считаете, что Тревор захочет детей?

Кэмерон невозмутимо кивнул:

– Почему бы и нет?

– Я бесплодна.

В его глазах промелькнуло удивление.

– Понятно. – Кэмерон на миг умолк и, потом поинтересовался: – А Тревор знает о вашей… ситуации?

– Знаю. – Тревор вышел из темного внутреннего коридора.

Селина вздрогнула; сердце гулко забилось, в ушах молотом застучала кровь, чтобы не дрожали руки, их пришлось крепко сжать на коленях.

– Как вы здесь появились? – с трудом, едва шевеля губами, произнесла она.

Тревор небрежно пожал плечами.

– Очень просто: сначала вошел в ворота, а потом в кухонную дверь, – но разве это важно? Главное, что я здесь.

Вокруг глаз залегли глубокие тени, красивое мужественное лицо осунулась от усталости. Он долго молча смотрел на Селину, а потом перевел пронзительный взгляд на кузена.

Кэмерон слегка кивнул, словно молча извиняясь.

– Ты слышал?

– Каждое слово, – тихо ответил Тревор.

– Давно?

– С тех пор как Мари подала чай.

Кэмерон улыбнулся и заговорил в обычном шутливом тоне:

– Честное слово, старик, сегодня день судьбоносного подслушивания.

В коридоре, за спиной Тревора, промелькнула и исчезла тень горничной.

Селина поднялась и пошла к лестнице, надеясь, что ноги не подкосятся.

– Не трусьте, – послышалась резкая команда Кэмерона.

Она остановилась. Держась за перила, обернулась и мысленно взмолилась об избавлении.

– Тревор слышал каждое слово, но все еще здесь. Подумайте об этом.

Селина перевела дух и постаралась унять головокружение.

– Есть выбор: вернуться или все-таки уйти, – продолжал Кэмерон. – В любом случае правда теперь известна, и отрицать ее вам не удастся.

– Я… – Селина побледнела и вздрогнула. – Я не в состоянии думать.

Кэмерон посмотрел на кузена.

– Она не в состоянии думать.

Селина сжала ладонями виски.

– Очень болит голова.

– У нее очень болит голова, – перевел Кэмерон.

– О, ради всего святого, замолчите! – потребовала Селина, приподняла юбку и бросилась вверх по лестнице.

Тревор с трудом сдержался, чтобы не догнать. Нет, только не сейчас. Сначала надо спокойно обдумать все, что только что довелось услышать. Он медленно вздохнул и перевел взгляд с испуганно убегавшей Селины на кузена: небрежно развалившись на диване, тот с беззаботным видом гладил котенка.

Подумать только: он мог убить Кэмерона!

В последние дни самым суровым испытанием казался разговор с отцом, однако даже безжалостный суд Джастина померк перед предстоящим выяснением отношений. В горле застрял комок величиной с кулак, а тщательно заготовленное извинение внезапно показалось жалким.

– Можешь присесть, – невозмутимо предложил Кэмерон. – Эта стена не упадет и без твоей поддержки.

Тревор подошел к столу и взял не тронутую Селиной чашку с уже остывшим чаем.

– Пей, – насмешливо посоветовал Кэмерон. – Она даже не прикоснулась.

Тревор ощутил глубокое облегчение. Все будет хорошо. Раз Кэмерон находит силы шутить, значит, простил. Он опустился на диван рядом с кузеном.

– Кажется, со времени нашего детства мебель стала ниже и теснее? – Кэмерон налил себе еще чашку. – Сидим чинно рядышком и пьем чай, как когда-то пили наши мамы.

Оба усмехнулись и с удовольствием потянулись к булочкам. Кэмерон сразу откусил едва ли не половину.

– Ты ведь не собираешься отпускать Селину в Сан-Франциско, правда?

– Разве я могу помешать ей осуществить задуманное?

Кэмерон засунул в рот вторую половину.

– Разумеется, можешь, если хочешь.

Некоторое время оба молча жевали, а потом Кэмерон заговорил снова:

– Кажется, я чего-то не понимаю. Почему не бросаешься под ноги, не останавливаешь, не предлагаешь руку и сердце? Причина кроется в ее бесплодии?

Тревор поставил чашку и печально посмотрел кузену в глаза.

– Селина твердо уверена, что мужчина должен получить от жены то, чего она дать не может. Что, по-твоему, из этого следует?

– Ерунда, Трев. Удержи ее, не дай уехать.

– Я моряк, Кэм, так что не имею права оставить ее здесь, а потом бросить и отправиться в долгое плавание. Идея абсурдная.

Кэмерон торжествующе взмахнул чайной ложечкой.

– Ага! Значит, возьми ее с собой.

– В Китай? Но она ясно дала понять, что на роль любовницы не согласна.

Кэмерон поставил чашку и с ворчанием забился в угол дивана.

– О боже! Ты настолько твердолобый, что твоей головой можно пробить стену. К тому же оба вы отличаетесь одним общим качеством – невиданным упрямством. Разница в том, старик, что Селина готова это признать, а ты нет.

Тревор хмыкнул и улыбнулся.

– Через два дня она отправится в путь вместе с вечерним отливом, – напомнил Кэмерон и, словно спохватившись, воскликнул: – О, прости! Как я мог забыть, что глава судоходной компании и сам об этом знает?

От одной лишь мысли о возможности взять Селину с собой закружилась голова. Усилием воли Тревор подавил лучик надежды, отчаянно пробивавшийся сквозь его стройную, но мрачную логику. Она ни за что не согласится, так что лучше сменить тему разговора.

– Завтра капитан Томпсон выведет первый клипер вместо тебя.

Кэмерон кивнул.

– Кроме нас двоих, он единственный сделает все возможное, чтобы поставить рекорд скорости. А что будет со мной?

– Я поведу второй корабль, а последний выйдет из порта через три недели. К тому времени ты уже поправишься и сможешь встать за штурвал.

Разговор перешел на профессиональные темы: груз, маршруты и строгие временные рамки, – затем Тревор принялся излагать план развития компании на пять лет вперед, однако вскоре заметил, что кузен перестал слушать.

– Кажется, я потерял тебя по пути?

Кэмерон удовлетворенно кивнул.

– Зато мне пришла в голову отличная идея.

– И в чем же она заключается?

– Дай время все обдумать. Завтра впервые вырвусь из домашнего плена и встречусь с твоим отцом. Ровно в десять. Присоединяйся, парень!

Никаких дел у Селины не осталось. Мари все приготовила заблаговременно и даже хотела отправить багаж заранее, однако госпожа решила, что надежнее держать вещи при себе вплоть до отплытия. Почему и зачем, она и сама не знала: то ли опасалась, что в последний момент что-нибудь может внезапно понадобиться, то ли надеялась на чудо, – и все же твердо решила уехать и больше не думала о Новом Орлеане как о родном городе.

Будущее казалось огромной черной дырой.

С Кэмероном удалось перекинуться лишь несколькими словами: он очень спешил впервые после дуэли выйти из дома. Сегодня, в ее последний вечер в городе, предстоял прощальный семейный обед. Селина мечтала, чтобы Тревор присоединился к компании, однако надеяться не смела.

Если бы только удалось перестать о нем думать!

Линдзи и Фелиция собирались приехать в порт, чтобы проводить. Селина очень боялась расплакаться, однако так решил Джастин, а его слово оставалось непререкаемым законом.

Она вышла за ворота, чтобы напоследок прогуляться по Французскому кварталу, однако настроение так и не поднялось. Вернулась домой и заглянула в розарий, удивляясь странному, почти равнодушному спокойствию. Возможно, включилась защитная реакция. К обеду оделась с такой же пустотой в душе, с какой проснулась наутро после страшной аварии.

В ресторане Антуана царило оживление. Официант в белых перчатках поставил на стол тарелку с черепашьим фрикасе. Еще недавно любимое блюдо привело бы в восторг, так что пришлось бы напомнить себе о необходимости есть медленно, маленькими кусочками, как подобает истинной леди, а сейчас не радовали даже деликатесы.

Платье глубокого цвета индиго обнажало плечи, облегало фигуру и выглядело более изощренным, чем те скромные наряды, которые Селина носила обычно. При каждом движении шелк вспыхивал фейерверком искр, отражая свет хрустальной люстры. Собранные в высокую прическу, перевитые жемчужными нитями локоны изящно обрамляли лицо, а подаренное Джастином бриллиантовое колье украшало декольте. Для безупречной законченности образа не хватало лишь преподнесенных Кэмероном сережек: одну из них так и не удалось найти. Мужчины за соседними столиками бросали на нее жадные взгляды, однако Селина их не замечала. Разве можно было узнать в этой холодной красавице живую, подвижную девочку, которая с удовольствием играла в мячик на соседней улице?

Мистер Андруз казался значительно более спокойным и уверенным, чем в последние дни: на осунувшемся от переживаний лице снова появился румянец. Кэмерон постоянно острил, не особенно заботясь о безобидности шуток. Элизабет и Майлз также держались непринужденно. Постепенно настроение Селины тоже поднялось: теперь, когда семья примирилась, можно было уехать без тяжкого груза в душе.

Вечер прошел без происшествий… и без Тревора. Судя по всему, он не пожелал почтить родственников своим присутствием. Что ж, так даже лучше: под его испытующим взглядом вряд ли удалось бы сохранить спокойствие.

После обеда Джастин и Кэмерон проводили Селину домой. Кэмерон решил вернуться в отель вместе с отцом, так что Селина и Мари остались вдвоем. Уже пробило полночь, однако горничная, в сбившейся набок коричневой бархатной шляпке, когда-то подаренной Селиной, все еще прилежно таскала в гостиную чемоданы.

– Дорожные сундуки я все-таки отправила заранее, госпожа. Знаю, что вы не велели, но завтра в шесть утра было бы очень трудно погрузить сразу весь багаж и отправить в порт.

– Ты приняла правильное решение. Спасибо.

Обсуждение предстоящего отъезда заняло еще минут пятнадцать. Наконец, тяжело вздохнув, Селина объявила:

– Все, отправляйся спать. Ты выглядишь такой же усталой, какой я себя чувствую.

– А кто же вас разденет, госпожа? Позвольте хотя бы снять платье.

Селина покачала головой.

– Расстегни пуговицы на спине и расшнуруй корсет, а дальше справлюсь сама. Тебе нужно срочно лечь, а не то упадешь.

– Уверены, что сумеете? – усомнилась Мари и занялась пуговицами.

– Угу. – Селина зевнула и потянулась. – Если не возражаешь, оставлю вещи прямо на полу.

Мари расплела жемчуг в волосах и сняла ожерелье.

– Нисколько не возражаю. То, что не понадобится, утром уберу в последний чемодан. – С этими словами горничная ушла в служебную часть дома, где располагалась ее маленькая спальня.

Селина поднялась по лестнице в свою комнату. Закрыла дверь, прислонилась спиной и сложила руки на груди, стараясь успокоиться. Заправленная китовым жиром лампа бросала вокруг неровный мягкий свет. Последняя ночь в Новом Орлеане. Слезы могли пролиться в любую секунду, поэтому, не дав себе времени на раздумье, она начала сосредоточенно раздеваться и вскоре осталась в одной сорочке.

Неожиданно на каминной полке что-то блеснуло. Селина пригляделась и увидела ее… ту самую потерянную сережку! Схватила, внимательно осмотрела, чтобы убедиться, что не ошиблась, и бегом бросилась вниз и дальше по коридору, в комнату Мари. Остановилась у двери и прислушалась: словно мощный паровоз перед дальней дорогой, горничная громко храпела.

Опасаясь, что усталость вызовет приступ истерического смеха, и для надежности прикрыв рот ладонью, Селина поспешила уйти. Она торопливо поднялась по лестнице, открыла дверь спальни и с изумлением увидела Тревора: он сидел на кровати и широко улыбался.

Судя по прикрытым простыней бедрам и голым ногам, на нем не было ничего, кроме надетой набекрень капитанской фуражки.

Ее щеки запылали.

– Что вы делаете в моей постели?

Тревор тихо рассмеялся.

– В вашей постели? Известно ли вам, что вы снова заняли мою комнату?

Селина не знала, что и думать.

– Иди сюда, малышка. – Он похлопал ладонью по столику возле кровати. – Но прежде положи сережку, пока снова не потеряла.

На губах заиграла дьявольская улыбка. Пылающий страстью взгляд спустился к ногам и снова медленно поднялся, чтобы пронзить душу.

Ответом стал мгновенный нестерпимый жар, словно от промелькнувшей искры где-то глубоко внутри взорвался пороховой заряд.

Тревор склонил голову.

– Ближе, милая. Хочу узнать, насколько ты смелая.

Почему бы не поучаствовать в игре? В конце концов, это последняя ночь в Новом Орлеане и последний шанс познать близость. Больше они никогда не увидятся.

Упрямо подняв голову, с гулко бьющимся сердцем Селина сделала несколько медленных шагов вокруг кровати. Взгляды пересеклись, как будто притянутые могучей силой. Селина ощущала власть страстного мужчины, но сознавала и собственную волю. Собственная воля приказывала действовать хитро и проворно. Остановившись возле стола, до которого Тревор не мог дотянуться, не вставая, она быстро вытянула руку, положила серьгу и метнулась прочь.