Кэйтлин Битнер Рот - Внезапная страсть

Столь решительного отпора Уилл не ожидал. На миг застыл в недоумении, а потом, не выдержав прямого вызывающего взгляда, ссутулился и понуро отвернулся.

Противник признал поражение, и на этом необъявленная война закончилась.

В эту минуту Селина инстинктивно превратилась в медведицу, готовую на все ради защиты своего медвежонка.

В Сент-Джозеф, штат Миссури, баржа пришла темной безлунной ночью. Жак Пьер нервничал. Чрезвычайно нервничал. Он уже проверил все свои связи, выяснил каждое возможное направление. Тревору удалось превратить жизнь мошенника в настоящий кошмар, и результат не заставил себя ждать: некогда цветущий, упитанный француз похудел, побледнел, привык настороженно озираться и нервно вздрагивать при каждом звуке и шорохе.

Последнее предупреждение не потребовалось: с самого начала Жак Пьер не скрывал, что всю дорогу в Миссури и обратно готов вылизывать сапоги мистера Андруза, лишь бы остаться живым и относительно здоровым, – однако уже сейчас стало ясно, что, если миссис Керкленд не найдется в ближайшее время, прощения не будет. Тревор ясно предупредил, что благополучие дельца непосредственно зависит от благополучия Селины: если с ней все в порядке, Жак Пьер получит свободу; если же что-нибудь случилось, алчному пройдохе несдобровать.

Тревор понял одно: негодяй понятия не имеет, куда направилась беглянка, однако знает, кто способен ее найти, если это еще возможно. Оставалось лишь молиться, чтобы не произошло ничего плохого, и надеяться, что нанятый сыщик сумеет выполнить задание.

Жак Пьер показал на левую сторону улицы – туда, где даже в поздний час светились окна салуна с несколькими комнатами наверху.

– Можно остановиться в этом отеле. На первом этаже есть бар. – Он направился к входу. – Конечно, бывает и лучше, но для Сент-Джозефа совсем не так плохо, как может показаться с первого взгляда. А бар так и вообще приличный.

Тревор вцепился в толстую шею.

– Прекрати нести несусветную чушь! – пророкотал он. – Мне плевать, как выглядит это заведение. Главное – кого или что ты надеешься там найти. За последние три дня ровным счетом ничего не изменилось: уже начинает казаться, что ты просто тянешь время.

Тревор еще крепче сжал его шею и подтолкнул. Коротышка испуганно заверещал, сморщился от боли, а потом привстал на цыпочки и заглянул поверх доходившей ему до глаз двери.

– Он здесь, месье, внутри.

Тревор взглянул и увидел возле бара человека.

– Кто?

Жак Пьер вздохнул с облегчением.

– Сыщик. Чаще всего его называют просто Волк. Лучший в своем деле. Равных ему нет в мире. Обязательно найдет вашу леди.

– Только не ври, – предупредил Тревор.

– Что вы, никаких преувеличений, месье. Обещаю, что все будет сделано наилучшим образом.

– Вон тот тощий парень в мешковатых штанах?

Жак Пьер вытянул шею, всмотрелся в дымный полумрак и удивленно повернулся.

– Но… но как же вы узнали, месье?

Тревор толкнул дверь и решительно переступил порог.

– Теперь молчи, пока тебя не спросят. Сам разберусь. – Он подошел к самому дальнему столу, сел спиной к стене и коротко приказал:

– Принеси виски.

Жак Пьер с готовностью подпрыгнул и бросился к бару.

Очень хотелось придушить негодяя, однако Тревор сдержался. Не сейчас. Пусть сослужит службу.

При ближайшем рассмотрении Волк выглядел старше, чем издалека, с улицы: почти одного возраста с Кэмероном. Худоба также оказалась иллюзорной. На самом деле человек обладал крепкой, мускулистой фигурой. Впечатление слабости возникало из-за того, что грязные штаны и локти на рубашке неопрятно провисали. Каштановые волосы, такие же пыльные и неаккуратные, как одежда, спускались к плечам. Подбородок и щеки давно не знали бритвы и заросли неровной щетиной. Даже на почтительном расстоянии незнакомец излучал силу и твердость характера.

Волк стоял, положив руку на стойку бара и упершись ногой в медную перекладину над полом, однако Тревор понимал, что небрежная поза обманчива. Свободная ладонь лежала на плече разодетой в пух и прах барменши, которая наливала виски – стакан за стаканом. После каждой третьей порции Волк выпивал большой стакан воды.

Толково, ничего не скажешь. Свое дело парень действительно знает.

Тревор с интересом сосредоточился на захватывающем действе. Прежде чем взять стакан, Волк проводил ладонью по плечу разомлевшей девицы, легкими движениями оглаживал спину и бедра, отчего ту пробирала мелкая, едва заметная дрожь. Ни на миг не отрываясь, Волк смотрел в глаза поверх стакана, как будто хотел проглотить подругу с такой же жадностью, с какой глотал виски и воду.

Разве не замечательно? Этот тип соблазнял шлюху по всем правилам, словно уговаривал благородную даму. Лучший в мире сыщик оказался любопытным экземпляром.

Тревор, продолжая наблюдение с помощью висевшего за баром зеркала, поднес к губам бокал.

Внезапно Волк вскинул голову, посмотрел прямо – голубыми, как небо, холодными глазами – и тут же снова сосредоточился на женщине. Зрительный контакт продолжался лишь долю мгновения, однако острота взгляда едва не лишила присутствия духа.

Но больше всего Тревора удивила странность, которую он успел заметить в тот краткий миг, когда глаза встретились: в левом ухе удивительного персонажа поблескивала серьга. Женская сережка старинного фасона представляла собой то ли рубин, то ли гранат в золотой оправе.

«Он в моих руках», – подумал Тревор и порывисто встал.

– Пора идти, хорек.

Жак Пьер что-то жалобно забормотал.

– Хватит скрипеть! Если решу прикончить, то предупрежу заранее. – Он молча прошел мимо Волка.

Испуганный и озадаченный, мошенник побежал следом, постоянно оглядываясь и не понимая, что происходит.

– Месье, почему вы передумали? Лучше сыщика не найти!

Тревор бесцеремонно схватил коротышку за шиворот и выпихнул за дверь.

– Замолчи. И держи рот на замке до особых распоряжений.

Молча шагая по темной улице, Тревор цепко сжимал потную шею своего пленника. Они шли без определенной цели, наугад: с одной улицы вдруг переходили на другую и тут же ныряли в какой-нибудь узкий темный переулок.

Волк так и не появился, и Тревор зашагал в обратную сторону, уверенно вернулся в салун, поднялся по лестнице и неслышно прошел по коридору. Остановился и вставил ключ в замочную скважину. В эту самую минуту возле правого уха просвистел огромный охотничий нож – так близко, что задрожал воздух, – глубоко вонзился в дверь и застыл в неподвижности.

– О боже! – в ужасе воскликнул Жак Пьер и, дрожа, прильнул к стене.

Тревор замер с ключом в руке. Он знал, что сыщик непременно даст о себе знать.

Над плечом возникла ловкая рука, и сильные загорелые пальцы вытащили нож.

Тревор невозмутимо миновал гостиную, вошел в спальню и небрежно упал на кровать. Хнычущий француз не отставал.

– Меня зовут Тревор Андруз…

– Это неважно, – ледяным тоном отозвался Волк, войдя в комнату. Остановился возле умывальника, смерил Тревора холодным взглядом и осведомился: – Что вам нужно?

Напряжение выдавал лишь едва заметно подрагивавший на лице мускул. Нож с костяной ручкой лежал под рукой, на умывальнике.

– Есть предложение…

Волк забрал нож и отвернулся, собираясь уйти.

– Только что закончил работу и намерен отдохнуть. Черт возьми, из-за вас теперь придется заново разогревать Вайолет.

– Сколько?

Волк помедлил.

– Нисколько.

Тревор почувствовал, что не имеет права отпустить этого человека.

– Готов заключить бессрочный контракт на услуги частного детектива. Если пожелаете, то пожизненный. – Говорил он осторожно, уважительно, тщательно подбирая слова и следя за интонацией. – И за такую сумму, которая необходима, чтобы разыскать убийцу вашей матери.

Волк застыл.

А спустя мгновение обернулся.

Медленно, очень медленно подошел. В глазах мерцали искры убийственной ярости, а на губах застыла враждебная кривая ухмылка.

Одно молниеносное движение руки, и нож оказался под подбородком, а острие вонзилось ровно настолько, чтобы не возникло сомнений в серьезности намерений.

Голос прозвучал резко и холодно, однако не смог скрыть острой душевной боли.

– Что вам известно?

– Совсем немного. – Тревор показал на левое ухо Волка. – Эта женская сережка сделана давно: фасон старинный. Полагаю, мужчина носит подобные украшения в двух случаях: или он убил за него женщину и гордится трофеем, или в память об убитой женщине, отомстить за которую считает своим священным долгом. Поскольку трудно поверить, что человек с вашей репутацией способен на убийство, я сделал свой вывод.

– Господи боже! – наконец проговорил Волк и опустил нож. – Вы сделали чертовски правильный вывод, мистер. А вот мне о вас даже задумываться не нужно.

Тревор похолодел. Он был готов безоглядно довериться человеку, в чьем сердце таилась такая же, если не более горькая, боль, какую скрывал он сам. Он мельком взглянул на француза.

– Свободен. Вон отсюда.

– Но…

– Быстро! – прорычал Тревор.

Хорек кивнул и мигом исчез.

Едва дверь закрылась, Волк глубоко вдохнул, убрал с лица прядь жестких непослушных волос и медленно выдохнул. Заговорил снова, теперь уже быстро и тихо:

– Мистер, вам придется придумать чертовски убедительный довод, чтобы доказать, с какой стати я должен вытащить свою усталую задницу из кровати, не говоря уже о том, чтобы снова начать суетиться. Ваши деньги и глупое предложение работы в качестве детектива не вызывают ничего, кроме раздражения.

Тревор поведал ему свою историю. Подробно рассказал о том, как встретил, полюбил, а потом оттолкнул Селину. А когда закончил, склонил голову и начал рассматривать носки сапог.

Волк нахмурился.

– Подождите, дайте все уяснить. Итак, вы умудрились назначить и организовать свадьбу и при этом даже не потрудились предупредить невесту? Боже милостивый! Интересно, в вашей Луизиане все колонисты настолько тупы или вы особенный? Может быть, новоорлеанская жара дурно влияет на человеческий мозг?

Тревор провел ладонью по лицу, сдерживая достойный ответ, после которого сыщика уже вряд ли удалось бы вернуть.

– Полагал, что, оказавшись в нужное время в нужном месте, она согласится. Глупость, конечно. И преступная самоуверенность.

Волк сел на стул и посмотрел с нескрываемым интересом.

– Изложите подробно, чего хотите от меня.

Следующим утром, возле конюшни, Тревор ни за что не узнал бы нового знакомого, если бы не пронзительный взгляд голубых глаз – ярких, словно летнее безоблачное небо.

Человек, деловито и умело седлавший ухоженную лошадь, совсем не походил на того Волка, с которым он разговаривал в своем номере. Неряшливая борода и обвислые штаны бесследно исчезли. Тщательно выбритый и чисто вымытый, сыщик оказался весьма привлекательным мужчиной. Светлые блестящие волосы были аккуратно связаны тесемкой и ничем не напоминали вчерашнюю грязную бесформенную копну.

– В следующий раз побреетесь и помоетесь, когда закончите очередное дело?

– Конечно.

Когда Тревор вывел из конюшни Пантера, Волк, низко склонившись, подтягивал подпругу. Выпрямился, увидел нетерпеливо танцующего на месте могучего вороного жеребца и восхищенно замер.

Реакция ничуть не удивила. Чистокровный, благородный европейский конь, чьи предки давным-давно носили фризских и германских рыцарей в Крестовые походы, неизменно вызывал у американцев изумление и восторг.

Мускулистые бока вздрагивали от сдержанной силы, испытывая на прочность сбрую. Длинная иссиня-черная волнистая грива спадала до колен. От каждого удара копыта земля дрожала и гудела.

– Тише, Пантер. Тише, мальчик. – Тревор подошел и остановился, успокаивая коня.

Огромный жеребец застыл как вкопанный и с благородным почтением склонил голову, ожидая, когда хозяин сядет в седло.

Волк не заставил себя ждать и тоже взлетел на спину коня.

– Каким образом, черт побери, вам удалось раздобыть в Новом Орлеане лошадь драгоценной фризской породы?

Тревор основательно устроился, натянул поводья и с улыбкой повернул на запад.

– Купил в Европе, и с тех пор повсюду вожу за собой. – Он многозначительно вскинул брови. – Скажите, месье, откуда человек, живущий в дремучей глуши, может что-то знать о таких конях, как мой?

Словно не услышав вопроса, Волк невозмутимо отвернулся и пришпорил своего чалого.

Едва выехали из города и оказались на дороге, Тревор заговорил снова.

– Месье, вы меня игнорируете: не ответили на простой вопрос. Придется задать его снова: откуда вам известно про моего коня?

– Проклятье, мы только что отправились в путь, а вы уже допекаете. Надо было потребовать двойную плату.

Тревор широко улыбнулся.

– Кажется, у вас за душой немало секретов, месье.

Волк упорно смотрел вперед.