Кэйтлин Битнер Рот - Внезапная страсть

Селина подняла взгляд к круглому отверстию в потолке, сквозь которое выходил дым, уступая место солнечному лучу. Как странно. Всю жизнь ее учили бояться индейцев, видеть в них лишь жестоких дикарей, а Белый Орел своим долгим молчанием поведал о редкой, удивительной доброте. Страх отступил, сменившись умиротворением.

– Где живут твои люди? – спросил он.

Селина растерянно пожала плечами.

– Точно не знаю… наверное, в Сан-Франциско. Да, в Сан-Франциско.

– Там, куда направлялся караван?

– Да. Это город, где земля встречается с морем. Ах боже мой! Неужели ты готов отвезти меня туда?

– Знаю, что должен это сделать. – Белый Орел помолчал в глубокой задумчивости. – Сегодня оплакиваю брата, а завтра снова сядем на лошадей и отправимся на запад.

Беседу прервали донесшиеся с улицы громкие крики, а вслед за ними вновь застучали барабаны.

– Брат возвращается.

– Брат по крови или по племени?

– Мой младший брат. Солнечный Пес. Он со своим отрядом шел последним – следил, чтобы никто нас не преследовал.

Он взял ее за руку, повел к выходу и дальше – к внешнему кольцу вигвамов, отмечавшему границу деревни. Как раз в этот момент с крутого холма спустились всадники.

Со всех сторон спешили люди – и молодые, и старые встречали вернувшихся воинов.

Один из индейцев ехал на могучем черном жеребце с длинной волнистой гривой, а на поясе у него висели окровавленные скальпы. Селина увидела один – с темными кудрявыми волосами – и без сил рухнула на землю.

– Тревор! – рыдая, повторяла она снова и снова.

Белый Орел бережно поднял ее, поставил на ноги и, поддерживая, обнял за плечи.

– Тебе нужно лечь и уснуть. А мне пора удалиться в место печали. На заре выезжаем.

Он отвел Селину в один из вигвамов внутреннего кольца, где у входа стояли две молодые женщины. В полумраке мирно теплился огонь, в углу ждала мягкая постель. Принесли горячую еду, но Селина не обратила внимания ни на пищу, ни на внимание и заботу. Сон не шел, и тогда ей дали выпить чего-то горячего и сладкого, но с легкой горчинкой.

Проснулась она от громкого пения птиц, возвестивших о начале нового дня. Ночь промелькнула в глубоком освежающем сне. Вскоре показалось солнце и позвало в дальнюю дорогу. Селина не знала, на каких основаниях состоялся обмен, но она ехала на свежей пегой лошадке, а Белый Орел гордо восседал на Пантере.

Дрожа на ледяном ветру, Волк потуже затянул пояс на теплом плаще, стряхнул с ресниц налипшие комки мокрого снега, сквозь густую белую пелену вгляделся в лесную чащу и замер в ожидании.

Он давно нашел Селину, но, поняв, что она ждет ребенка, решил ничего не предпринимать до разрешения. Тем более что снегу выпало очень много и путь предстоял трудный. А главное, индеец преданно, самоотверженно заботился о своей женщине.

Зима тянулась медленно – как и положено тянуться зиме. Со временем Волк начал сомневаться, захочет ли Селина вернуться в Луизиану, оставив младенца с отцом. Между ней и похитителем определенно сложились мирные отношения, но ни один индеец никогда бы не позволил своему ребенку уйти к белым людям.

Чем дольше Волк наблюдал за парой, тем тяжелее становилось на душе. Самое простое – украсть Селину, когда придет время. Но причинить вред ребенку или его отцу теперь уже казалось немыслимым преступлением. Поэтому Волк выжидал, позволяя времени делать свое дело, но ни на миг не забывая об обещании, данном умирающему другу.

Появилась и еще одна нешуточная проблема: Селину и ее спутника преследовали два охотника. Волк знал, что, если эти люди поймают белую женщину в паре с индейцем, последствия могут оказаться ужасными. Допустить расправы он не мог; странным образом оказалось, что теперь приходилось защищать обоих. Благополучие заботившегося о Селине человека представлялось не менее важным, чем ее личная безопасность.

Иногда абсурдность ситуации и бесконечная, медленно тянущаяся зима доводили Волка до отчаяния, а порой возникало ощущение, что время окончательно остановилось: ему по-прежнему шесть лет, и он беспомощно наблюдает, как враги выслеживают маму.

Селина давным-давно потеряла счет времени. Наверное, уже подходил к концу декабрь. Раздувшийся живот затруднял движения, и Белый Орел решил, что пора остановиться и дождаться рождения ребенка. В последние дни она уже почти не отходила от вигвама, спрятанного в лесной глуши и укрытого от снега и ветров.

Долго оставаться на одном месте было опасно. Белый Орел чувствовал, что рядом кто-то есть, и подозревал, что за ними следят охотники. Такое случалось и раньше, но пока всякий раз удавалось вовремя скрыться.

В то утро они вместе отошли от вигвама ярдов на двадцать пять, чтобы собрать хворост для костра. Селина увидела, как сияют на солнце снежинки, и восхищенно подумала: зачем нужны бриллианты, когда есть такая красота? Рассмеялась, подняла лицо к небу, с удовольствием вдыхая свежий хрустящий воздух.

И вдруг ощутила острый приступ боли – уже третий.

– Кажется, мой час скоро настанет, – сказала спокойно.

– Я готов, – последовал невозмутимый ответ.

Послышался выстрел, а потом и еще два, эхом отозвавшиеся в лесу. Белый Орел вздрогнул, в глазах застыло недоумение, однако уже в следующее мгновение показал на вигвам и спокойно произнес:

– Иди. Быстро.

Вместе со словами из горла хлынула кровь, окрасив снег в алый цвет. На груди расползлось алое пятно, кровь струей потекла из рукава.

– Настал твой нитсокан.

Он закрыл глаза и медленно, все еще сопротивляясь, упал.

– Нет, нет, пожалуйста! – Селина неловко повернулась в глубоком снегу и, схватив Белого Орла за руку, принялась тянуть в напрасной надежде дотащить до вигвама – лишь бы не оставлять здесь, в лесу. Запах свежей крови привлечет волков.

Она взглянула в неподвижное лицо и прикусила губу, чтобы не зарыдать. Что было силы уперлась ногами в снег и снова потянула. Живот пронзила острая боль, а спустя мгновение из нее хлынул теплый поток. Огненный обруч сжимался все крепче. Все происходило точно так же, как тогда, в первый раз.

– Нет, только не сейчас, – шепотом взмолилась она, обращаясь к неведомым силам. – Пожалуйста, только не сейчас.

Схватки становились все чаще и острее. Селина выпустила безжизненную руку своего верного, заботливого спутника и, согнувшись, почти поползла к вигваму. На краю леса, где снег был не таким глубоким, как на опушке, боль вспыхнула подобно молнии. Не в силах сопротивляться, с трудом дыша, Селина легла под березой.

Неужели все это правда, а не страшный сон? Нет, так не бывает, не может быть. Ребенок продвигался настолько стремительно, что добраться до вигвама было уже невозможно.

– Господи! – взмолилась Селина. – Не оставь, помоги!

Едва схватка миновала, она сдернула гетры и подняла платье выше бедер. Обливаясь потом, судорожно вздохнула. Новый приступ оказался еще более жестоким. Она обхватила руками дерево и постаралась подняться на корточки, как учил Белый Орел. Сомкнула пальцы и в поисках надежной опоры прислонилась к стволу спиной. Пот тек ручьем, застилая глаза, но вот и эта схватка миновала, и она снова вздохнула.

И вдруг замерла.

В чаще ощущалось движение. Волки. Даже сквозь пот были видны желтые голодные глаза. Звери подошли совсем близко, ребенок отказывался ждать, и теперь она молила лишь об одном: чтобы Белый Орел помог, подсказал, что делать.

Значит, это и есть ее нитсокан? Это он имел в виду, говоря, что в пути ей предстоит преодолеть нечеловеческий страх? Волки подступали, окружали, не отводя жадных глаз.

– Помоги!

Выстрел прозвучал так близко, что показалось, будто пуля со свистом пролетела мимо уха. Один из хищников с рычанием упал, остальные бросились прочь.

– О господи! – в отчаянии простонала Селина.

После всего, что перенесла, сохранив своего младенца, теперь их обоих ждала ужасная смерть от рук охотников.

Внезапно спины коснулась теплая ладонь.

– Селина, еще немного. Давай еще раз. Постарайся.

Странный голос, но он назвал по имени. И показался добрым. Она посмотрела вниз, увидела на окровавленном снегу головку ребенка и снова услышала над ухом шепот.

– Ну вот, ну вот. Все хорошо. Какой чудесный мальчик, Селина!

Ребенок вдохнул и слабо, тоненько пискнул. Потом вдохнул еще раз, глубже, и огласил лес могучим криком. Вопль младенца показался музыкой ангелов, и Селина рассмеялась сквозь слезы.

Незнакомец бережно уложил ее на спину, а ребенка устроил на животе. Затем вытащил из кожаной рубашки шнурок, перевязал пуповину и осторожно отрезал острым ножом. Закончив, схватил обоих на руки и бегом бросился к вигваму.

Опустив Селину на подстилку, он укрыл ее меховой одеждой и ловко, как будто делал это изо дня в день, запеленал ребенка заранее приготовленными теплыми тряпками, положил рядом, заботливо подоткнул то, что служило одеялом, и присел рядом.

Малыш сразу взял грудь, и Селина ощутила неведомое прежде спокойствие.

– Как вас зовут?

Несмотря на пережитый ужас, голос звучал умиротворенно. Чудо рождения переполняло душу.

– Волк.

– Волк, – тихо повторила Селина. – Ваши братья только что приходили за мной и моим сыном.

– Я не спускал с них глаз. Вы неплохо справлялись, пока я не подоспел.

Он откашлялся, как будто в горле першило, и пояснил:

– Нашел вас пару недель назад, и с тех пор постоянно следил за обоими. Понял, что спутник искренне о вас заботится, а потому решил держаться в стороне, но достаточно близко, чтобы прийти на помощь, если потребуется.

Волк замолчал. Селина посмотрела в усталые, печальные голубые глаза.

– Знаю, что не вы его убили.

Спаситель провел ладонью по лицу.

– Я прятался в пещере чуть поодаль. Новый снег оказался слишком мягким и глубоким, потому и опоздал.

Он горестно опустил голову.

– Простите. Не успел добраться вовремя. Хорошо, что удалось покончить с двумя охотниками прежде, чем они схватили вас. – Волк с трудом выдавливал из груди слово за словом. – Через некоторое время выйду и совершу обряд погребения – там, где захотите.

Селина сжала теплую ладонь.

– Не корите себя. Вам все равно не удалось бы предотвратить то, что случилось. Имя этого человека – Белый Орел. Ему предстояло стать следующим вождем своего племени.

Волк что-то невнятно пробормотал.

– Он вез меня в Сан-Франциско, а по пути учил многим полезным вещам – например объяснял, что жизнь – это круг, который никогда не кончается. Он не верил в смерть. Думаю, что Белый Орел и сейчас с нами, только как-то иначе, чем прежде.

Селина прикрыла глаза: так легче было собраться с силами.

– Он был отважным и уверял, что эта дорога – его судьба. В последнюю минуту в лице его не чувствовалось боли – только спокойствие. Навсегда сохраню в душе благодарность за все, что он для меня сделал.

Селина надолго умолкла – тишину нарушало лишь деловитое сопение младенца, но вот открыла глаза и посмотрела на низко склоненную голову спасителя.

– Скажите, кто вас послал?

Волк неопределенно пожал плечами, однако не смог скрыть выступивших на щеках предательских красных пятен.

– Не хотелось бы сейчас об этом говорить.

Селина взглянула на младенца. Крохотной ручкой тот крепко сжимал ее палец. Она склонила голову и бережно поцеловала мальчика в лоб.

– Тревор погиб, правда? – Коснулась губами сначала длинных черных ресниц, а потом густых темных волос – уже сейчас кудрявых.

Волк молчал. Но когда наконец поднял голову, боль в его глазах пронзила сердце.

– Волк, – едва слышно произнесла Селина, – это сын Тревора.

– Что? – Он стремительно подался вперед, пристально посмотрел на младенца и снова перевел взгляд на мать. – Боже! – пробормотал в смятении. – Конечно, конечно! И время в точности совпадает.

Селина подняла ребенка.

– Не хотите подержать сына Тревора? Его зовут Брендон. Я дала мальчику второе имя отца. Знаю, что Тревор был бы рад и горд.

Волк с готовностью вытянул руки. Селина передала младенца, и он неловко прижал его к груди, словно опасаясь уронить. Потом выставил мизинец, и малыш тут же вцепился в него пухлыми пальчиками. Волк затаил дыхание, а спустя несколько секунд усмехнулся.

– Черт возьми, парень похож на отца не только цветом волос и прической.

Сердце Селины расцвело улыбкой, но на этом силы иссякли. Веки затрепетали и опустились.

– Побудьте несколько минут вдвоем. Очень устала…

– Тревор так вас любил… – Слова застряли в горле.

Селина на миг приоткрыла глаза и слабо пожала сразу две руки – мужчины и младенца.

– Расскажите.

Волк поднял голову и посмотрел вверх – туда, где сквозь круглое отверстие в крыше виднелось небо, – помолчал, а потом тихо, медленно произнес:

– Никогда прежде не видел, чтобы мужчина любил женщину так бешено, как он любил вас. Не знаю, что между вами произошло, но уверен, что любой мечтает хотя бы о половине этой любви.