– А сколько лет было Фрэнки? – допытывалась Эшли.

– Четырнадцать. Графиня нашла новых подруг и для нее. Они почти все время проводили на Лидо, но рядом всегда была женщина постарше, чья-нибудь родственница, которая за ними приглядывала.

– А ты? Что ты делал в Венеции тем летом?

– Облазил весь город. Иногда даже брал с собой ма или отправлялся на Лидо вместе с Фрэнки. Графиня учила меня итальянскому, а я в знак благодарности учил ее английскому. Лето выдалось таким чудесным, что мне ужасно не хотелось возвращаться домой.

– С тех пор ты там бывал?

– Трижды. В первый раз – два года спустя, когда муж Бьянки умер. Отец посчитал, что кто-то из нашей семьи должен присутствовать на похоронах, и поэтому послал меня. Похоронная барка графа, задрапированная черным, проплыла по Большому каналу и обратно. Я отдал графу последние почести и немедленно улетел домой. С тех пор я бывал в Венеции еще дважды, но графини не было в городе. Я много лет ее не видел. Обычно ее мебель реставрировал Венутти, но он недавно умер. Удивительно, что она вспомнила о нас, но у «Р и Р» прекрасная репутация.

– А ты покатаешь меня на гондоле при свете луны? И мы послушаем концерт оркестра на площади Святого Марка?

– Вряд ли они дают концерты в ноябре. В следующий раз мы поедем туда летом. Но даже сейчас там есть что посмотреть. И я покатаю тебя на гондоле, если смогу найти гондолу, но луны не гарантирую, – ухмыльнулся Райан.

– То есть как это «если смогу найти гондолу»? Я думала, в Венеции полно гондол. И если я еду в Венецию, то должна непременно прокатиться в гондоле. Тот не был в Венеции, кто не катался на гондоле.

– В это время года гондолы ставят на прикол, – пояснил Райан. – Но в Венеции до сих пор довольно много туристов. Так что, если погода будет хорошей, может, гондольеры и согласятся нас покатать.

– А в Венеции есть аэропорт? – не унималась Эшли.

– Даже два. К северу от города. В детстве мы сначала летели в Рим навестить родных ма, а потом поездом добирались до Венеции. Помню, как мы с Фрэнки выглядывали в открытое окно вагона первого класса и делали снимки видов города на противоположной стороне залива. Сойдя с поезда, мы добрались до площади Висконсини катером. Пришлось самим тащить вещи до виллы.

– А как поедем мы? Неужели мне придется самой нести чемодан? – жалобно спросила Эшли.

– Из Нью-Йорка до Венеции есть прямой рейс самолетами компании «Дельта». Девятичасовой полет. Забронируй нам билеты первого класса на ближайшее число, – попросил Райан.

Через два дня они вылетели из аэропорта Кеннеди, сдав в багаж две сумки. Эшли захватила в самолет маленькую сумочку, а Райан – небольшую книгу по венецианской мебели. Они подверглись тщательному досмотру: сняли обувь и куртки, прошли через металлодетектор, снова надели обувь и забрали книгу и сумочку. Только потом их допустили в самолет. Эшли была рада, что летает не часто: с каждым годом досмотр становился все более хлопотным. Удивительно еще, что удалось взять билеты в первый класс, впрочем, в это время года немногие ездят отдыхать. Кроме того, вечер четверга – неподходящее время для деловых поездок.

Им попался новый самолет, сиденья которого раскладывались в односпальные кровати. После ужина они с Райаном заснули, держась за руки. Стюард разбудил их за час до приземления. За окнами светило солнце. Стюардесса принесла им завтрак: яичницу, круассаны и кофе с молоком. Они приземлились точно по расписанию.

Аэропорт Марко Поло находился в шести милях к северу от города. Забрав багаж, они сели на рейсовый автобус, которому предстояло доставить пассажиров до пристани. Райан нанял частный катер, чтобы добраться до города. Подойдя к пристани, они увидели молодого человека с табличкой, на которой было написано «Малкахи», и устремились к нему.

– Синьор Малкахи? – спросил мужчина.

– Si. Райан Малкахи и синьора Малкахи, – кивнул Райан.

– Я говорю по-английски, синьор. Меня зовут Пьетро. Позвольте ваши вещи.

Он проворно уложил вещи в катер и помог Эшли подняться на борт.

– Если не возражаете, синьор, я не прочь попрактиковаться в английском. Это помогает общаться с туристами летом. Правда, графиня сказала, что синьор говорит по-итальянски.

– Значит, вы знаете, куда ехать? – спросил Райан.

– Палаццо Висконсини, синьор, верно?

Райан кивнул.

– Вижу, погода хорошая.

– Это вы привезли с собой тепло, синьор. Говорят, всю следующую неделю будет солнечно. Весьма необычно для ноября.

Выйдя на открытую воду, катер стал быстро удаляться от пристани. Эшли любовалась силуэтами городских домов. Сама Венеция словно сошла со страниц волшебной сказки: золотые, синие и терракотовые крыши домов сверкали на солнце.

– А где же гондолы? – спросила она у Пьетро.

– Некоторые все еще на плаву. Но большинство уже стоят на приколе. Зимой в Венеции почти нет туристов.

По мере того как катер приближался к городу, Эшли с восторгом отмечала, что движение на воде становится все более оживленным. Пьетро даже снизил скорость, чтобы избежать аварии. Райан показал ей вапоретто – нечто вроде водного трамвайчика. Эшли поняла, что они попали в час пик: судов становилось все больше. Ей очень понравился такой способ передвижения. Она заметила несколько похожих катеров. Были тут и барки, заваленные горами товаров, но ее восхитила та, с которой сгружали свежие овощи и фрукты у рыночного причала. Как-то даже пришлось остановиться, чтобы пропустить плавучую «скорую помощь». Казалось, что вся жизнь венецианцев проходит на воде.

Наконец катер снова сбавил скорость и свернул в узкий канал, обсаженный деревьями. Эшли увидела здания, за которыми виднелись сады.

– Канал Висконсини, – пояснил Пьетро. – Очень необычное явление. Даже дворцы на Большом канале не имеют ничего подобного. В прежние, великие, времена два здания, которые мы только что миновали, служили складами империи ди Висконсини. Как все знатные семьи, они разбогатели на торговле. Поверьте, это неслыханная вещь – иметь частный сад в центре города. Графиня получила бы целое состояние, если бы решилась продать дворец.

– Но она никогда его не продаст, – усмехнулся Райан.

– Значит, вы хорошо знаете графиню, – кивнул Пьетро.

– Как-то летом я вместе с родителями жил в гостевом домике графа и графиня. Она учила меня итальянскому, а я ее – английскому. Взгляни туда, Эш, это гостевой домик. – Он показал на очаровательную маленькую виллу, возвышающуюся среди деревьев.

– В Венеции почти не бывает перемен, синьор, – заметил Пьетро, когда катер остановился у каменного причала. Привязав суденышко к ввинченному в камень железному кольцу, он перескочил на землю и помог выйти сначала Эшли, потом Райану. – Сейчас принесу ваши вещи.

Двери палаццо распахнулись, и на крыльце появилась миниатюрная красивая женщина с безупречной кожей и рыжеватыми, модно подстриженными волосами.

– Райан! Не могу поверить, что это ты! Боже, да ты выше самого Финбара!

Райан нагнулся и расцеловал ее в обе щеки.

– Добро пожаловать в Венецию, дорогой! – воскликнула графиня и, шагнув вперед, улыбнулась. – Вы, конечно, Эшли, жена Райана. Я так рада вашему приезду! Пока Райан будет возиться с моим гардеробом и ругать меня за сухую гниль, я покажу вам город. Ведь вы никогда не были в Венеции, верно? Я сразу поняла это по вашему лицу. Такое выражение появляется у всех, кто приезжает сюда впервые. Добро пожаловать в дом. Сейчас покажу вам комнаты. Вы не голодны?

Она расцеловала Эшли и взяла супругов под руки.

– Мы поели в самолете, спасибо, – пробормотала Эшли. Палаццо! Она будет жить во дворце! Здесь так красиво!

Здание было выстроено из красного кирпича, выцветшего от ветра и непогоды и ставшего темно-розовым. Дворец был трехэтажным, с колоннадой и арками. Широкий каменный причал был уставлен большими терракотовыми горшками, в которых росли розовые кусты и плющ. Очевидно, в Венеции не было больших холодов, поскольку розы все еще цвели.

Они вошли в дом, и графиня повела их в элегантный, белый с золотом салон. Тут же появился слуга с крохотными чашками кофе-эспрессо и маленькими пирожными.

– Ты был совсем мальчиком, когда мы виделись в последний раз, – заметила графиня. – Но и тогда был совершенно очаровательным. Ах, Эшли, он считал себя взрослым и умудренным жизнью. Бродил по всему городу, совал нос во все углы. Учитывая, что он американец, я была просто поражена. Ни разу не спросил меня, где можно купить гамбургер.

– Каким он был в шестнадцать лет? – с любопытством спросила Эшли.

– Не такой высокий. Но те же выразительные карие глаза и грива черных волос. Он казался мне молодым Хитклифом.[12] И у него были прекрасные манеры, которые я оценила по достоинству. – Она снова улыбнулась. – Называйте меня Бьянкой. Райан, ты еще помнишь, как меня зовут?

– Конечно, – кивнул Райан. – Представляешь, Эшли, ма была в бешенстве, услышав, что я называю графиню по имени. Она посчитала меня наглым мальчишкой. Кстати, Бьянка, где гардероб?

– О, не успел выйти из самолета – и уже рвешься работать?! Истинный сын своего отца! Старый Венутти всегда говаривал, что Финбар Малкахи был лучшим подмастерьем, которого он когда-либо учил. Он умер несколько лет назад.

– Именно поэтому вы меня вызвали? Собственно говоря, Райан так и думал.

– У тебя исключительная репутация. Я приобрела изумительную вещь с богатым прошлым и хочу, чтобы ее реставрировали лучшие мастера. А лучшие мастера работают у тебя. Но я забыла об обязанностях хозяйки. Сейчас вас проводят в вашу спальню. А когда вернетесь, я поведу вас посмотреть гардероб. Согласен?

– Разумеется.

Супруги последовали за служанкой наверх, в просторную, уютную комнату. Райан заверил девушку, что сможет найти обратную дорогу, и супруги остались одни. Эшли подошла к окну, раздвинула жалюзи и очень удивилась, обнаружив, что каждое окно наполовину загораживают перила из кованого железа. К ее удивлению, оказалось, что за садом и крышами домов виднеется Большой канал.

– Какая красота! – ахнула она. – Все равно, что очутиться в другом мире!

Повернувшись, она крепко обняла мужа.

– Спасибо, что взял меня с собой.

– Я рад, что ты со мной, беби, – прошептал он. – Но лучше взгляни на эту кровать! Настоящее барокко! Сделана специально для любовников.

Он плюхнулся на постель и широко улыбнулся.

– Иди сюда.

– Ты забыл о работе, – пожурила она.

– Знаю, но хочу показать тебе кое-что.

Он поманил ее к себе.

Эшли уселась рядом.

– Что тут у тебя?

– Смотри, – велел он.

Над постелью находился деревянный балдахин, расписанный купидонами, обнаженными полногрудыми девами и богато одаренными природой мужчинами, резвившимися вокруг овального зеркала, вделанного в центр балдахина.

– О Боже! – охнула Эшли, заливаясь румянцем.

– Вот именно, – ухмыльнулся Райан.

– Я не могу заниматься с тобой любовью под этим зеркалом, – пробормотала она. – Это… это… это… непристойно.

– Наоборот, забавно! Тебе понравится, Эш! Это безумно заводит! Подумай сама! Видеть, как я трахаю тебя, или наблюдать, как ты объезжаешь меня! Не могу дождаться ночи, дорогая! Возбуждаюсь только при мысли о том, что увижу сегодня!

Эшли спрыгнула с постели и подбоченилась.

– Только посмей спуститься вниз в таком виде! У тебя брюки распирает! – бросила она.

– Мне не хватало тебя прошлой ночью, – хитро прищурился он.

– Я спала рядом с тобой, – напомнила она.

– У меня просто не было возможности посвятить тебя в члены Высотного клуба, – поддразнил он. – Придется сделать это на обратном пути.

– Ты невыносим! Неужели не способен думать ни о чем, кроме секса? – рассердилась она.

– Ну почему же? Я думаю и о бизнесе. Но поскольку женат на чувственной и пылкой женщине, никак не могу ею насытиться, – объяснил Райан, поднимаясь.

– Иди вниз и думай о сухой гнили, – велела Эшли.

– А ты что будешь делать в это время?

– Разложу вещи. А теперь убирайся!

Он, широко улыбаясь, вышел, и Эшли невольно рассмеялась. Следующий час она провела в возне с вещами, аккуратно развешивая каждую в барочном гардеробе. Белье она сложила в ящики комода, после чего спрятала сумки под кроватью. К их спальне примыкала ванная, и Эшли заглянула туда. Помещение оказалось выложенным черно-белым мрамором и кафелем. Здесь были биде, унитаз, раковина, душевая кабинка и старомодная ванна. Все выглядело безупречно чистым и новым. Эшли улыбнулась, вспомнив, как впервые увидела биде во время поездки в Париж, где к ним присоединился Бен. Брат убедил ее, что биде предназначено для мытья ног. Она последовала его совету, и только вопль случайно вошедшей горничной, сопровождаемый возмущенными объяснениями, открыл ей истину. Она едва не набросилась на брата с кулаками, но и он, и дед только посмеялись над ее наивностью.