Чейз вошёл в дверь, ослабил галстук, бросил ключи и кейс на столик у двери, и затем разулся. Даже не взглянув на меня, он прошёл к холодильнику и взял холодное пиво с полки, а затем направился в кабинет.

Я нервно прикусила губу.

— Чейз, нам нужно поговорить.

Он продолжил двигаться в направлении кабинета.

— Позже, Чесни. Я правда устал, и у меня много работы, которую нужно сделать до того, как я пойду спать.

— Нет, Чейз, нам нужно поговорить сейчас, — ответила я, чувствуя шок от страха перед его реакцией.

Я никогда не была такой прямолинейной с ним. Обычно я подчинялась любой его потребности и никогда не отстаивала своё мнение, если он говорил «нет».

Уже ухватившись за ручку двери в свой кабинет, он остановился и повернулся, глядя на меня через плечо:

— Что, прости? Я сказал, что мы поговорим позже.

Моя нервозность начала превращаться в злость и расстройство от мысли о том, сколько раз он говорил мне «нет», но сбросив её, я перешла к тому, чтобы сделать нечто другое. С меня хватит.

— Я твоя жена, Чейз! Я заслуживаю пяти минут твоего времени. — Я сделала вдох и выдохнула с разочарованием. — Что с нами случилось? Я даже вспомнить не могу, когда в последний раз ты говорил мне, что любишь меня. Я устала от отношения к себе, словно я — сожительница и горничная, которая заботится о доме и детях.

Грудь и плечи поднимались и опускались от моей исповеди, но я быстро потеряла уверенность под его злым взглядом. Моя тревога продолжала расти, и я задалась вопросом, стоит мне продолжать или остановиться.

Никакого пути назад. Никаких сожалений.

Он застонал, потирая виски пальцами.

— Ты сама себя слышишь? Да множество женщин убили бы, лишь бы оказаться на твоём месте! — Он прошагал ко мне, от чего я попятилась назад и упёрлась спиной в буфет с фарфором. — Я надрываю задницу ради тебя и детей. Я даю тебе всё!

— Всё? — Ответ был больше похож на шипение. — А как насчёт дать нам себя, Чейз? У нас есть всё, кроме тебя. Мы ужинали одни каждый вечер. Ты годами не читал детям сказок на ночь! Ты пропустил каждый праздник, годовщину, школьную конференцию, спортивные игры и множество других важных моментов из-за работы! — Я вскинула руки в воздух. — Ты даже забрал меня на аукцион на нашу последнюю годовщину, а затем танцевал с другими женщинами у меня на глазах! Нам не нужны были твои деньги, Чейз. Нам нужен был ты и твоё время. Но больше всего нам нужна была твоя любовь! Правда, больше это не имеет значения!

Прошло секунда прежде, чем я поняла, что плакала, и даже не была уверена, почему. Он вообще стоил моих слёз?

Чейз разочарованно покачал головой.

— Какая разница, Чесни. Ты звучишь нерационально. Ты — никто без меня, и ты знаешь это.

Я замерла, пытаясь осмыслить его слова.

Сердце разрывалось от этих слов, но я знала, что в них не было правды. Я не была никем, и я буду в порядке без него.

— Чейз, я требую развода, — сказала я с дрожью в голосе.

Он прыснул со смеху и сделал шаг от меня.

— Ты сошла с ума. На этих выходных у меня аукцион на работе, и я ожидаю, что ты будешь там присутствовать. Они собираются огласить имя своего партнера, и я знаю, что им буду я. После этого можешь делать всё, что тебе, мать твою, хочется. Как только поймёшь, что вела себя как дура и снова вернёшься домой, мы сможем притвориться, что ничего не произошло. — С этим он ушёл и заперся в кабинете. Как и всегда.

Я ничего не значила для него, и меня терзал вопрос, значила ли кода-то, когда я скользнула вниз по буфету, села на пол и расплакалась. Я заслуживала лучшего, чем это. Ни одна женщина не должна чувствовать подобное. Жалела лишь, что не оставила его раньше.

Найдя в себе достаточно мужества, чтобы подняться с пола, я взяла ноутбук. Пройдя к парадной двери, я обернулась и в последний раз посмотрела на дом, который оставляла позади. Затем ступила за порог. Я знала, что как только закроется дверь, для меня так будет лучше. Пути назад не было. Я хотела отмести Чейза и его жизнь так далеко, как только возможно, и двигаться дальше.

Забравшись в машину, я отъехала, наблюдая, как мой дом начинает исчезать в зеркале заднего вида. Так много воспоминаний было связано с моими детьми в этом доме, даже если Чейз не хотел быть их частью. У ворот я остановилась и подождала мгновение, когда хватка моих рук на руле усилилась. Всё, что я видела, это отражение света моих фар на парадной двери нашего дома.

Часть меня хотела, чтобы Чейз выбежал и умолял меня не уезжать. Я не была уверена, почему, но хотела, чтобы он боролся за меня — вышел на крыльцо, почувствовал боль и грусть, пока я буду отдаляться, но та старая неуверенность росла внутри меня с каждой секундой, пока я стояла. Может, я не была той, кого можно было любить. С этим я выбросила ключ от своего дома в окно, вжала ногой педаль газа и прибавила скорости, выезжая с подъездной дорожки, не оборачиваясь.

Как бы грустно мне не было, я также чувствовала толику свободы и возбуждения, и отстояла своё мнение, как и много лет назад. Только в этот раз у меня не было Воздушных Сил, чтобы помочь мне отгородиться от своих проблем. Мне придётся прокладывать свой собственный путь. Распустив волосы, я открыла люк в крыше, включила музыку на всю громкость и поприветствовала темноту, которая поглотила меня на ветреной дороге впереди.

Холодный осенний ветер раздувал волосы прохладой. Было почти половина второго ночи, так что я почти никого не встретила на дорогах. Я потерялась в музыке и мыслях, пока направлялась к дому своих родителей. Сон — вот что именно мне было нужно. Выспаться и проснуться с улыбкой новому дню и новому началу.


ГЛАВА 20


ЧЕСНИ


Я на цыпочках вошла в дом мамы, пытаясь никого не разбудить.

— Чесни, милая? — Мама позвала меня, когда я тихо прикрыла дверь, заперев её за собой.

Дерьмо.

— Да, мам? Это я. Прости, что разбудила, — я положила сумку и ноутбук на стол в прихожей и направилась на кухню.

— Меня? — хохотнула она. — Ты же в курсе, что после того, что произошло, я никогда не сплю, если тебя нет на ночь глядя. Я не позволю тебе проходить через это в одиночку. Иди сюда, — она отодвинула стул рядом с собой и указала на него рукой.

Кивнула на стакан молока и тарелку со свежеиспечённым печеньем.

— Сделала твоё любимое. Подумала, ты захочешь сыграть в «Выбери меня».

Я улыбнулась, и слёзы наполнили глаза, когда я упала на стул рядом с ней. Опустив голову ей на бедро, я зарыдала, а она держала меня, гладила по голове и уверяла, что всё будет в порядке.

— Я люблю тебя, Чесни, и очень горжусь тобой. Никогда не сомневайся в решениях, которые принимаешь в своей жизни. На всё есть причина, и ты заслуживаешь намного большего. Заслуживаешь абсолютной и глубокой любви. Чейз никогда тебя не ценил, — она сделала паузу и нежно убрала волосы с моего лица. — Однажды ты найдёшь мужчину, который полюбит тебя по-настоящему, полюбит сильно. Это будет настолько глубокое чувство, что любой другой, когда-либо причинивший тебе боль, станет не важен.

Когда настанет этот день? Мог ли он быть сегодня? Я подумала об этом с болезненной улыбкой.

Подняв мою голову с колен, мама обняла моё лицо руками, и в её глазах появились слёзы.

— Ты — прекрасная женщина, мать и дочь. Не позволяй кому-либо говорить тебе обратное. Держи голову высоко, и оставайся сильной, какой я тебя знаю. Всегда ставь себя и детей на первое место, а всё остальное само вернётся на место. Теперь иди и выплачься, и отпусти это всё сегодня, потому что завтра ты должна проснуться, выйти из комнаты и прекратить лить слёзы по тому мужчине.

Мама вытерла слезу большим пальцем.

— Ни один мужчина не достоин этих слёз, малышка, а тот, кто достоин, заставит тебя плакать лишь от счастья. Всегда помни это.

Она мягко качала меня со стороны в сторону, пока я плакала. Моя мама всегда была кремнем. Они с папой были двумя постоянными в моей жизни, и я всегда зависела от них.

Мама всегда была здесь для меня, когда больше не оставалось никого в то время, когда я встречалась с Йеном. Когда она впервые узнала о том, что Йен бил меня, она умоляла убраться от него подальше. После разговора с ней в больнице в ту ночь, когда Йен в последний раз приложил ко мне руку, она сказала нечто, что окончательно подтолкнуло меня осознать одно: мне нужно уйти.

— Всё закончится тем, что он убьёт тебя, Чесни.

Она была права. Если бы я осталась, следующим ударом он бы меня убил.

Даже если в своей жизни я принимала плохие решения, мама никогда не осуждала меня и всегда помогала направить меня, не перегибая палку, потому что знала, что должна позволить мне сделать свой собственный выбор. Я была благодарна ей за то, что она была у меня, и я могла к ней обратиться. Она была не только мамой, но и моей лучшей подругой и великолепным образцом для подражания.

Мы поговорили и разделили ещё несколько печенек, затем она обняла меня за шею руками в успокаивающем объятии и встала, чтобы вымыть посуду.

— Отправляйся поспи немного. Спокойной ночи. Я люблю тебя, — тепло произнесла она.

Я улыбнулась.

— Спокойной ночи. Я тоже люблю тебя

Переодевшись в шорты и футболку, я скользнула в огромную кровать, в которой спала, будучи ребёнком. Натягивая тёплое одеяло до подбородка, я подумала о том, что делала точно так же, когда была напугана в детстве. Во мне снова проснулось желание заплакать, но сил почти не осталось, и я была уверена, что во мне больше не осталось слёз.

Завтрашний день будет лучше, пообещала я себе. И мне нужно было верить в это. Ухватив дополнительную подушку, я свернулась клубочком и уснула. Мне просто хотелось, чтобы эта боль в груди прекратилась.


* * *


— Мамочка, мамуль, просыпайся! Бабуля делает какой-то вкусный йогурт! — Алайна запищала, пока они с Диланом прыгали на моей кровати, пытаясь меня разбудить.

— Ладно, ладно, встаю! — рассмеялась я и сгребла их обоих в объятья. — Ну вот вы и пробудили щекотливого монстраааа! — сказала я, щекоча их обоих. Их смех помогал моим ранам исцеляться по одной за раз. Я знала, что в итоге мне придётся сказать им, что происходит, но сейчас они были рады проводить время в доме их бабушки и дедушки.

Дилан странно на меня посмотрел.

— Почему у тебя большие и красные глаза, мама?

— Мне просто не очень хорошо, солнышко, — ответила я, не готовая вдаваться в подробности. Они всё равно не были готовы. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы защитить их от большей части того, что происходит, но я не могла защитить их от всего. Им, может, и было пять и четыре года, но они были умнее, чем я думала. — Эй, а почему бы вам не помочь бабуле с завтраком? Уверена, вы бы ей пригодились.

— Я обгоню тебя до кухни, — бросил Дилан вызов, когда они с Алайной вырвались вперёд со смехом.

— Эй, не честно! Ты шульничаешь! Бабуля! Блааат шульничаеет! — завизжала Алайна на весь дом.

Я закатила глаза и засмеялась из-за их детских препираний. Они были такими маленькими, но это уже началось.

Свесив ноги с кровати, я поморщилась, что быстро напомнило мне о моей головной боли и опухших глазах. Солнце слепило через окно. Это было хуже, чем любое похмелье в моей жизни.

Простонав, я направилась на кухню, следуя за запахом бекона, яиц, мясной подливки и печенья, от чего желудок заурчал. Я забыла, насколько голодной была. Не ела практически ничего за двадцать четыре часа. Плюс, никто не умел готовить так, как мама. Она пекла лучшее печенье и делала лучшую мясную подливку, которую я когда-либо пробовала. Не важно сколько раз я пыталась их приготовить, они никогда не имели такого вкуса, как у неё.


* * *


Через несколько часов после завтрака я была готова отправиться на ланч с подругами. Мы не часто виделись из-за того, что я была так несчастна в браке. Из-за этого мне не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал, насколько хуже всё становилось, и я практически стала затворницей, вырезав всех из своей жизни.

Мы решили встретиться в местном ресторане, и когда я вошла, подруги уже заняли места и рассматривали меню.

Джесс, Хизер, Эйми, Джоди и Алисия были моими лучшими подругами с детского садика. У маленького городка есть свои преимущества — ты проживаешь жизнь с одними и теми же друзьями. Я могла рассчитывать на этих девушек во всём, и было приятно знать, что у меня были настоящие подруги, которые отличались честностью и постоянной готовностью поддержать.