— Какое яркое приключение в чисто английском семействе, — сухо заметил Джованни.

— Действительно! — Крессида рассмеялась. — Отец решил, что двух шейхов, сколь бы они ни были влиятельными, достаточно для любого семейства. Думаю, он опасается, что та же судьба постигнет других сестер, если те навестят Силию, так что нам остается лишь переписываться.

— А те ваши сестры счастливы?

— О да. Они на седьмом небе, уже обзавелись детьми. — Леди Крессида нежно взглянул на портрет. — От одного осознания, сколь они счастливы, моя жизнь становится сносной. Я ужасно тоскую по ним.

— Но вы ведь не совсем одна. У вас есть мачеха.

— Видно, вас еще не представили Белле. Отец женился на ней почти сразу после свадьбы Силии. Наверное, посчитал, что Белла возьмет на себя обязанности Силии, в смысле, начнет присматривать за тремя юными девушками и еще родит ему наследника. Но у Беллы иное мнение на этот счет. Когда родился Джеймс, отец тоже изменил свое мнение. Отныне его интересовали лишь наследники по мужской линии.

— К сожалению, леди Крессида, в мире так заведено.

— Кресси. Пожалуйста, зовите меня Кресси. Сейчас, когда Каро вышла замуж, а Корделия отправилась в Лондон, никто меня так не называет. Я последняя из сестер семейства Армстрог. — И она грустно улыбнулась. — Думаю, за один день вы услышали о моей семье более чем достаточно.

— Жаль, здесь нет других ваших портретов. Можно спросить… вы не желаете… мне хотелось бы написать вас, леди… Кресси.

— Написать меня! Зачем вам это?

Увидев выражение ее лица, Джованни чуть не рассмеялся, но тут же рассердился, столкнувшись с примером столь вопиющего неуважения к себе.

— Это даст мне возможность поупражняться в математике, — ответил Джованни, нащупав идею, осенившую его. — Один портрет я напишу по вашим правилам, а другой — по собственным.

— Два портрета!

— Да. Два.

Один — идеализированная леди Крессида, другой — настоящая. Впервые за многие годы Джованни почувствовал уверенность в себе. В нем зашевелились давно подавленные амбиции. Хотя он пока понятия не имел, каков будет второй портрет, зато точно знал, тот станет его собственным произведением. Произведением, написанным по велению сердца.

— Два портрета, — твердо повторил Джованни. — Тезис и антитезис. Разве найдется лучший способ подтвердить или опровергнуть вашу теорию? — дерзко и не без умысла добавил он.

— Тезис и антитезис, — серьезно сказала она, кивнув. — Интересная идея. Но у меня нет средств оплатить вашу работу.

— Это не заказ, а эксперимент.

— Эксперимент.

Улыбка на лице Кресси говорила, что он избрал самое удачное слово.

— Вы же понимаете, нам придется провести вместе много времени. Я не могу работать, когда меня отвлекают или прерывают. — Джованни поспешил добавить, понимая, сколь двусмысленно звучат его слова: — Вам придется найти способ временно избавиться от своих подопечных.

— Я бы охотно избавилась от них навсегда, синьор. — Кресси прикрыла рот ладонью. — Конечно, я пошутила, но найду, как это сделать, и, думаю, будет лучше, если о нашем эксперименте никто не узнает. — Она широко улыбнулась. — Нам обоим известно, мы ведем исследование во имя науки, но думаю, Белла истолкует наше уединение в компании лишь одного мольберта в ином свете.


Белла Фробишер, будущая леди Армстронг, была соблазнительной молодой женщиной, когда встретила своего будущего мужа. Как сказала леди София, «ее бедра точно созданы для рождения детей». Она уже произвела на свет четверых детей, крепких мальчиков. Теперь эти бедра, как и остальные прелести, смотрелись не столь привлекательно. Из-за флегматичного от природы характера да еще супруга, почти не скрывавшего своего безразличия к жене, если не считать способности рожать, Белла пристрастилась к сладостям. Изгибы тела так округлились, что сейчас весьма неприлично колыхались под платьем. Беременность вынудила ее отказаться от корсетов. В тридцать пять лет она выглядела минимум на десять лет старше в просторном вишневого цвета платье, отделанном множеством пушистых кружев, которые не скрывали бледность ее лица. Хорошенькое лицо и искристые карие глаза заплыли жиром.

Хотя Белла не стремилась блистать умом, она радовалась, когда ее называли жизнерадостной, была исключительно общительной до тех пор, пока муж не дал ясно понять, что из-за своей аполитичности жена стала чем-то вроде обузы. Он без долгих размышлений заменил ее сестрой в своей политической табели о рангах и, убедившись, что Белла снова забеременела, тут же выпроводил из города. Белла осталась здесь, регулярно производя на свет крепких мальчиков, радовалась своим сыновьям и больше почти ничем не интересовалась. Зная, что мужу это не понравится, она мечтала о дочке, как о заслуженном утешительном призе. Девочка согрела бы мать столь долгожданной любовью.

Очень рано разочаровавшись в браке, Белла не решалась сказать об этом мужу, источнику своих несчастий, и срывала гнев на его дочерях, а это оказалось не так уж трудно, поскольку те не скрывали, что считают ее захватчицей. Злоба вошла в привычку, с которой она не собиралась расставаться. Поэтому вряд ли удивительно, что для этой беременной, оплывшей, одинокой и скучающей женщины появление Джованни, его умопомрачительная мужская красота, подчеркнутая строгой черной одеждой, казалось даром богов, а ведь она считала, что те уже давно покинули ее.

— Леди Армстронг, для меня честь и удовольствие познакомиться с вами, — произнес художник, склоняясь над ее покрытой рябью и кольцами рукой. Белла продолжала лежать в шезлонге.

Задыхаясь, она жеманно улыбалась. Никогда в своей жизни ей не доводилось встречать столь божественного представителя мужского рода.

— По очаровательному акценту я догадалась, что вы итальянец.

— Тосканец, — кратко уточнила Кресси, почему-то раздражаясь тем, сколь поразительный эффект произвел Джованни на мачеху.

Она уселась в кресле напротив и многозначительно уставилась на распростертое тело леди Армстронг.

— Вам снова плохо? Может, нам оставить вас, чтобы вы могли попить чаю?

Краснея, Белла отбросила мягкий кашемировый шарф, прикрывавший колени, и с трудом села.

— Спасибо, Крессида. У меня вполне хватит сил угостить синьора ди Маттео чашкой чая. Синьор, вы предпочитаете чай с молоком или лимоном? Ни то, ни другое? Ну что ж, наверное, вы, итальянцы, не пьете много чая. Это английская привычка, которая, признаюсь, доставляет мне большое удовольствие. Пирог? Что ж, если вы не желаете, мне придется съесть и ваш кусок, иначе повар страшно обидится. Видите ли, Крессида не очень любит сладкое. Возможно, окажись она сластеной, ее характер стал бы немного лучше. Моя падчерица очень серьезна, как вы, синьор, уже, несомненно, догадались. Пирог такое легкомысленное лакомство, что не доставит Крессиде ни малейшего удовольствия. Вы, конечно, знаете, она сейчас стала гувернанткой двух моих сыновей? Джеймса и Гарри. Вы, разумеется, пожелаете узнать о них больше, если, осмелюсь сказать, захотите по достоинству оценить моих ангелочков. — Тут Белла наконец умолкла, чтобы отдышаться, и отправила в рот почти весь кусок пирога с джемом.

— Лорд Армстронг говорил мне, что его сыновья очаровательны, — заметил Джованни, воспользовавшись тишиной, которую нарушало лишь чавканье хозяйки.

Та кивнула и отправила в рот еще кусок пирога. Зачарованный тем, что ей удается поглотить так много сравнительно небольшим ртом, художник на мгновение потерял дар речи.

Смахивая крошки с пальцев, Белла снова заговорила, на этот раз воздавая хвалу многим разнообразным достоинствам своих мальчиков.

— Они так рады своим маленьким проделкам, — вещала она. — Крессида утверждает, что им не хватает дисциплины, но я, напротив, утверждаю, все дело в уважении. — Белла бросила злобный взгляд в сторону падчерицы. — Нельзя же силой пичкать таких умных детей множеством скучных фактов. Подобный метод обучения, наверное, вполне годится для маленьких девочек, но с такими жизнерадостными мальчиками, как мои… Ну, не мне критиковать, однако, думаю, мы совершили ошибку, не наняв опытную гувернантку вместо дорогой мисс Мичем.

— Дорогая мисс Мичем ушла потому, что не смогла больше вынести так называемую жизнерадостность моих братьев, — вскользь заметила Кресси.

— Что за глупости. Почему ты обязательно видишь в столь плохом свете проделки твоих братьев? Мисс Мичем ушла, почувствовав, что не справится с воспитанием столь умных детей. «Я лишь желаю, чтобы они получили то, что заслуживают», — говорила она мне, уходя, и я с ней полностью согласна. Честно признаться, Крессида, не знаю, о чем думал отец, доверяя тебе такую роль. Хотя, возможно, дело в том, что он просто не знает, какую роль доверить тебе, ибо ты, понятно, совсем не подходишь для выполнения обязанностей жены. Сколько лет прошло… с тех пор, как я пыталась выдать тебя замуж?

— Шесть.

Белла кивнула Джованни.

— Прошло шесть лет, и она, несмотря на все усилия мачехи и отца, так и не смогла привлечь к себе внимания ни единого мужчины, — елейным голосом вещала Белла. — Не хочу хвастаться, но я сбыла Кэролайн с рук без лишнего шума и не сомневаюсь: с Корделией это случится еще быстрее. Вы незнакомы с сестрами Крессиды, однако она, к сожалению, совсем не похожа на них. Видите ли, даже Силия, старшая сестра, которая живет в Аравии, не лишена очарования, хотя именно Кассандра всеми признана красавицей. Думаю, если одна из пяти сестер не блещет красотой, в этом нет ничего особенного. Не будь она столь образованной, думаю, я сумела бы ее как-то пристроить. — Белла пожала плечами и ласково улыбнулась Джованни. — Но она отпугнула всех женихов.

Понимая, что ее могут принять за капризного ребенка, Кресси старалась не показать негодование. Слова мачехи так напоминали речи отца, Кресси подумала, не сговорились ли оба унижать ее. Хотя Белла не сказала ничего нового и ничего такого, что Кресси уже беспечно не поведала Джованни во время их первой встречи, ей было не очень приятно слушать, как мачеха столь бесцеремонно обсуждает ее. Вот и награда за то, что ей захотелось смягчить свою враждебность к ней. Страшно представить, что подумает Джованни о шокирующих манерах Беллы.

Кресси со стуком поставила чашку, решив перевести разговор на портрет, однако Белла, подкрепившись пирогом с кремом и джемом, еще не все сказала.

— О, я вспомнила, нашелся-таки один мужчина, который, как нам с отцом показалось, мог бы составить тебе партию. Крессида, как его звали? Светловолосый, очень сдержанный, умный молодой человек? Похоже, он был не совсем безразличен тебе. Тогда я говорила твоему отцу, что ты поймаешь его на крючок. Насколько я помню, ты заявила, будто он нанесет нам визит, но ничего подобного не случилось. Теперь я вспомнила, вскоре после этого он поступил на военную службу. Ну, вспоминай же, ты не могла забыть его, ведь тогда ты не была обременена сонмом ухажеров. Ну, как же его звали?

Кресси чувствовала, как у нее краснеет шея. «Не теряй самообладания! — уговаривала себя Кресси. — Храни ледяное спокойствие. Не поддавайся эмоциям». Но это не помогло. По ее спине заструился пот. Решив больше не думать о нем, она тешила себя надеждой, что Белла уж должна была забыть все о…

— Джайлс! — воскликнула Белла. — Джайлс Пейтон.

— Белла, я уверена, синьор ди Маттео…

— В действительности он был весьма приличным человеком, если не считать робости. Милорд надеялся, что получится хорошая партия. Он не часто ошибается, но в этом случае… вся беда в том, что мужчины не любят умных женщин. Катерина, первая жена моего мужа, слыла немного умной, и вот видите, к чему это привело, она родила пять дочерей, да сама умерла прежде, чем у последней дочери молоко на губах успело обсохнуть. Предложив свою руку, лорд Армстронг сказал, что его привлекла моя несхожесть с первой женой. Эти слова показались мне чудесным комплиментом. Нет, мужчины не жалуют умных женщин. Синьор, полагаю, вы согласитесь со мной.

Радостно взяв еще кусок пирога, Белла вопросительно взглянула на Джованни, но прежде чем тот успел ответить, Кресси встала.

— Синьор ди Маттео приехал писать портрет моих братьев, а не рассуждать о том, что он находит привлекательным в женщинах. — Кресси с трудом сглотнула. — Прошу прощений. И у вас тоже, синьор ди Маттео. Извините, у меня разболелась голова, потому мне не до хороших манер.

— Крессида, ты ведь не собираешься уединиться в своей комнате. Джеймс и Гарри…

— Я хорошо знаю свои обязанности, благодарю вас.

— Однако, если тебе не хочется присутствовать на ужине, думаю, синьор ди Маттео и я вполне обойдемся без твоего общества.

— Я в этом не сомневаюсь, — пробормотала Кресси, желая исчезнуть до того, как окончательно не выйдет из себя или не разрыдается. Могло произойти и то, и другое или же то и другое вместе. Кресси решила не показывать, насколько расстроена, и тем доставить Белле удовольствие.