Его голос въедается под кожу приятным разрядом. Все начинает плыть, пока он не отрывается от моих губ, чтобы снять с меня остатки одежды. И я не собираюсь препятствовать.

Наши тела вскоре подстраиваются под ритм сумасшедше бьющихся сердец.

Чтобы разбудить огонь внутри меня, тебе не нужно время. Чтобы позволить мне летать, тебе ни к чему обладать магией. Чтобы показать чудо, тебе не требуется открывать мне глаза.

Я могу убежать, но ты последуешь за мной на край света и догонишь. Я знаю это, но дразнить тебя так приятно! И я знаю, что тебе нравится, когда я так делаю. Сейчас, растворяясь полностью в твоих руках, я подвластна только тебе. А ты, ощущая меня каждой клеткой, находишься под моим господством.

***

На окраине Филадельфии зима чувствуется значительнее, нежели в центре. Если здесь еще можно заметить следы снега, то в даунтауне его уже давно не существует словно и не было вовсе. Небольшой трейлер и старые гаражи расположились на северо-западе города. Это место стало убежищем для многих ребят-байкеров. В основном здесь они чинят своих стальных коней, устраивают гонки и просто общаются.

Джейден тут самый главный. Именно он создал Пантер два года назад. Я заметила, что его побаиваются, но уважают. Со всякими проблемами обращаются только к нему. Здесь он беспрекословный лидер, но его и сравнивать с Хантером язык не повернется. Тот лишь и мог, что запугивать и держать в страхе своих же соратников.

В банде около двадцати парней разного возраста от шестнадцати до тридцати лет. Всех я так и не запомнила, но тех, с кем пересекаюсь чаще, могу назвать по имени.

У Джейдена есть лучший друг – широкоплечий и высокий брюнет Ной. Он наш ровесник и с ума сходит от гонок, поэтому часто в них участвует. Я ему сразу, как он сказал, "зашла", и он одобрил выбор своего приятеля.

Братья-ирландцы Киран, Джаред и Патрик тоже хорошие и веселые рыжеволосые парни, с ними я нашла общий язык. Им понравилось, что я не стою в сторонке при разговорах, как монашка, а сама проявляю инициативу.

Такая смелость не угодила только бородатому Джо, он посчитал меня слишком ветреной. Его право.

Он держится ото всех в стороне, вечно роясь в своем мотоцикле, словно хирург во внутренностях пациента и редко участвует в коллективной деятельности.

Отшельник – так я его и прозвала.

Наши чувства взаимны, я тоже не питаю к нему особой теплоты, поэтому не обращаю на него никакого внимания.

Терри и Густав – последние, чьи имена вбились под корку. Эти парнишки в наколках по всему телу часто привозят сюда девушек, причем каждый раз разных. Их конечно дело, но этим они не отличаются от типичных бабников. Зато у них шикарное чувство юмора, и они часто веселят меня своими забавными историями.

Мне нравится это укрытие ото всего мира. Я понимаю, почему Джейден сюда рвется и зовет меня с собой. Когда он обычно занят, я наливаю себе кружку горячего чая, беру плед, усаживаюсь на небольшое кресло рядом с трейлером и любуюсь живописной природой.

Ровная полоска леса на противоположной стороне дороги оградила это место от шумного города. Помимо рева моторов мотоциклов можно услышать, как птицы исполняют свои партии, как ветер завывает симфонию, сбивая белые шапки с деревьев, как язычки огня в костре отыгрывают стаккато, облизывая трескучие поленья. Здесь чувствуется спокойствие и воодушевление. Я даже блокнотом и ручкой запаслась, чтобы прописывать хореографию, идеи которой теперь часто посещают мое воображение.

Мама все время писала. В ней было столько фантазии, что хватило бы на троих…

– Что делаешь?! – вскрикивает Ной, подкравшись незаметно со спины.

– Черт возьми, зачем так пугать?! – Я подпрыгиваю на месте, чуть не прикусив язык. Он озорно ухмыляется, и я тут же подавляю негодование. – Да так, небольшие заметки… Ого, а что у тебя с рукой? – обращая внимание на сухую корочку крови на костяшке, спрашиваю я.

– Мотался пару дней назад в Нью-Йорк за запчастями и на Лихача наткнулся.

Моя снисходительная улыбка тут же пропадает с лица. Эти придурки Хантера в любую брешь моего существования пролезть могут.

– И часто вы так на них натыкаетесь?

– Достаточно. Наши злейшие враги повсюду.

– А что вам делить?

– Многое, Даки, многое. Ты этого никогда не поймешь, тебе и не нужно. Они просто уроды, и ты знаешь это не понаслышке.

– Хотелось бы забыть.

– Сложная тема. Гадость тяжело отдраивать.

Я толкаю брюнета в бок. Он наливает себе чая, садится рядом, и мы продолжаем молча глядеть на пейзажи.

Время здесь течет по-другому. Все замедляется. Я словно в машине времени. Она уносит меня в хорошие воспоминания. Туда, где я не знала банду Лихачей.

– Джейд очень изменился! – Ной нарушает тишину.

– Хочешь сказать, я в этом виновата?

– Да, но это не укор. Я знаю его два года, а сейчас как будто с другим человеком знаком. Он стал рассудительнее и спокойнее, и это даже на пользу! Иногда он мог сразу в нос дать, а сейчас хорошо подумает, прежде чем врезать.

– То есть я усмирила пса?

– Образумила.

– Странно, что ты мне об этом говоришь. Тебя бы тоже пора образумить, а то последняя гонка с покорёженным мотом обошлась дорого.

– Если найдется такой человек, я обязательно тебе об этом сообщу.

– Буду ждать с нетерпением.

– Тебя здесь никто не обижает? – по-братски интересуется он.

– Думаешь, Джейд бы позволил? – хохочу я.

– Ну мало ли, здесь многие могут вздыбиться, правда, потом огребут по полной.

– А сейчас ты скажешь, что я могу рассчитывать на тебе и, если что, жаловаться?

– В точку, Коуэн! Джейден – мой кореш, я за него убить готов, а, значит, и за тебя.

– Надеюсь, обойдется без кровопролитий.

Протяжный рев мотора отвлекает нас от занимательной беседы, и мы оборачиваемся. Мой парень сидит на байке и грозно машет рукой Ною:

– Дружок, а не пытаешься ли ты увести мою девушку?

– Дружок, а не пытаешься ли ты угробить мой мот? – отвечает тот.

– Нет, я столько сил положил, чтобы восстановить его, иди проверяй.

Ной подмигивает мне и радостно, словно пятилетний ребенок, получивший в подарок крутую игрушку, бежит к своей железной ласточке.

Я посылаю воздушный поцелуй своему ревнивцу и возвращаюсь к блокноту и ручке.

Как же все изменилось!

Еще год назад я находилась в компании уродов, надиралась до чертей, крушила, портила, ломала, убивала в себе человека, превращаясь в монстра. Я была внутри поезда, потерпевшего крушение и уже не надеялась вернуться к жизни. К нормальной жизни, наполненной положительными эмоциями, радостями. Я представить себе не могла, что смогу полюбить, почувствовать любовь в ответ. Я не верила, что смогу смириться с уходом мамы. Я не думала, что смогу воскреснуть, восстать из пепла, как феникс.

Глава 24

Ровное дыхание весны. Шаг за шагом, день за днем она стремительно врывается в легкие ласковым ветром и прогоняет зимний холод. Текущие по дорогам извилистые ручьи, пропадают под решетками ливневой канализации. Люди потихоньку снимают с себя утепленные куртки и переходят на весенний гардероб. Солнце припекает сильнее и настойчивее, целуя оранжевыми лучами все живое. Сквозь сырую землю пробивается зеленая трава. Филадельфия наполняется яркими красками и оттенками новых звуков.

На смену дневному теплу в вечерний город наведывается прохлада и вместе с проливным дождем отмывает дороги от грязи и пыли, полирует стекла, безустанно стучась в окна.  Крупной картечью капли дребезжат по парапетам и образуют лужицы.

Я стою под крышей рядом с Джейденом и жду окончания очередного ливня, застилающего глаза. Сегодня мы хотели проехаться по ночной Филадельфии, но погода, кажется, внесет коррективы в наши планы.

– Ты можешь быть иногда такой милой! – прижимая меня к себе ближе, говорит он.

– Разве я не всегда такая?

Поворачиваюсь к нему лицом, чтобы увидеть любимые ямочки на щеках и огонь в темных зрачках.

– Нет, и слава богу. Я бы с ума сошел, если бы ты была сладкой, как сахарная вата.

– Даже так…

– Ты идеально подходишь мне. Где-то в глубине души я понял, что больше не буду свободным, когда сжал твое, содрогающееся от истерики, тельце тем летом.

– Но тогда я тебя отпугнула, не так ли?

– Ты вела себя как самая настоящая стерва, но этим и подогрела интерес.

– А потом ты узнал, что я знакома с Хантером…

– И мне хотелось тебя прикончить за это.

– Ну ты и осел!

– Коуэн, это еще ласковое прозвище! Теряешь хватку?

– Не дождешься! – отходя от него и скрещивая руки на груди, смеюсь я. – Готов к очередному удару?

– С тобой не соскучишься. – Он озадаченно почесал затылок.

– В общем… Хочу познакомить тебя со своим отцом и сестрой. Выдержишь?

Реакция Джейдена стоит того, чтобы описать. Он заливается громким недоверчивым хохотом и поднимает руки вверх, словно я держу его на мушке.

Я обещала папе, что когда настанет время, расскажу ему о Ривзе. Оно пришло, тянуть нечего.

– Самое забавное, что я хотел тебе сказать что-то подобное, дорогая. Мы едем в Нью-Йорк к моей семье на этих выходных.

Я не то что округляю глаза, они вылетают из орбит. Мне было не знакомо чувство страха при таких обстоятельствах, но, кажется, настал его час. Я вряд ли смогу понравиться родителям своего ненаглядного, уж не тот я человек. Это раньше я была золотой девочкой, которая у всех вызывала восхищение, а что сейчас?

– Ты уверен, что это хорошая идея?

– Такой же вопрос к тебе!– Поднимает плечи он и лучезарно улыбается.

Я выдыхаю, стараясь не показать смятения.

– Джейд, мы никогда не говорили о твоей семье. А сейчас ты хочешь меня им представить?

– Боялся спугнуть.

– Хорошо, стало быть, ты хочешь отвезти меня к ним завтра?

– Зришь в корень.

– Теперь мне нужно больше информации. И, если честно, я немного в шоке, что твоя семья живет в Нью-Йорке…

– Хорошо, спрашивай все, о чем хочешь узнать, только давай вернемся домой…

Усевшись на потрепанный временем диван, я задумываюсь.

Он решил познакомить меня с самыми близкими людьми. Сомневаюсь, что кому-то из его прошлых пассий удалось дойти до этого уровня.

– Почему ты тогда в Филадельфии, раз твоя семья в другом городе?

– Захотелось самостоятельности, – вздыхает Джейд. – В восемнадцать лет я улетел во Францию. Тайком подал документы в академию, а когда прошел конкурс, поставил всех перед фактом, что купил билет в один конец. Проучившись два года, мне пришлось вернуться в штаты. Моя сестра Эрика попала в аварию, и я должен был быть рядом с ней.

– Она талантливая, я не прочь с ней познакомиться.– Я приковываю свое внимание к тому самому дереву на стене.

– Да, гениальный фотограф… Я даже удивлен, что ты о ней не слышала, она очень известна в Нью-Йорке.

– Раньше я была равнодушна к этому виду искусства. Видишь, какой у меня огромный недостаток?

– Это не недостаток, а просто недоразумение, – притягивая меня к себе, шепчет Джейд.

– Так как ты очутился здесь?

– Пришлось переводиться из французской академии. В Нью-Йорке в тот год все места были забиты под завязку, вот я и переехал сюда. Не так далеко от родного дома.

– А твои родители, м-м-м, какие они? – вспоминая о том, что мне скоро предстоит их увидеть, спрашиваю я.

– Вечно в делах, заботах. Они владеют сетью ресторанов по США.

Я открываю рот в безграничном изумлении. Стало быть, Ривз не бедный скиталец, хоть и всякими способами пытается убедить в обратном.

– Надо же, я еще способен на то, чтобы тебя удивить! – смеется он, когда замечает выражение моего лица.

– Но почему ты, почему… – путаясь в мыслях, повторяюсь я.

– … почему я живу в этой не помпезно обставленной квартире и не кручусь в богатом обществе, к которому ты привыкла? Наверное, потому что не хочу рисоваться. Такой образ жизни мне по душе, я не нуждаюсь в деньгах, но и не сорю ими. У меня есть кое-какие акции от бизнеса, и я, как и ты, могу позволить себе все. Но дело в том, что я просто не хочу этого.

– В тебе полно загадок, Ривз! – Я поняла, что многого не знаю о нем. – Почему ты стал байкером?

– Я езжу на мотоцикле с шестнадцати лет.

– И поэтому сколотил здесь банду?

– Ну оно как-то само получилось. Я просто начал гонять по городу и нашел таких же единомышленников… О чем задумалась? – касаясь моего подбородка, хрипло шепчет он.

– Ты… оказывается, я тебя плохо знаю.

– Разочарована?

– Приятно удивлена. Теперь я не буду беспокоиться, что ты со мной из-за денег! – хохочу я, съезжая с серьезной темы.

– Тебе не совсем одиноко на высоте своей заносчивой натуры? – кидая в меня подушку, смеется в ответ Джейд.

– Не-а, только немного прохладно на самом пике горы.