Мануэл Карлус - Во имя любви: Возмездие

– Слушай! Мы, кажется, целую неделю не ссорились! – воскликнул Марселу, поднимая на руки малыша. – Не хочешь отпраздновать это событие, а? Тебе страшно идет сидеть с малышом дома, ты расцветаешь на глазах! Почему бы нам не поехать домой и не поужинать?!

Марселу вновь казалось, что все сейчас, немедленно исправится, ведь они и в самом деле целую неделю слова дурного друг другу не сказали. Почему бы и дальше не жить так же?

– Спасибо, Марселу, – мгновенно посуровев, сказала Эдуарда. – Мне кажется, подобные ужины несвоевременны.

Настроение Марселу мгновенно переменилось, все его благие помыслы улетучились, он разозлился, разобиделся и, уходя, попрощался сквозь зубы.

«И так жить всю жизнь? – горестно посетовала про себя Эдуарда. – Всегда зависеть от его настроения? Всегда стараться ему во всем потакать? А если, не дай Бог, не угодишь, то мгновенно расплачиваться?» Нет, у нее был совершенно иной характер. У нее были недостатки, и даже немалые, но если с ними считаться, уважать ее, то вполне можно избежать и ссор, и конфликтов…

Наверное, Бранка была права, когда как-то сказала о них с Марселу, что есть люди, созданные друг для друга, а они просто несовместимы. Но переменчивостью Марселу пошел в мать, у нее ведь тоже семь пятниц на неделе.

– А я, как только малыш поправится, буду искать работу, – твердо произнесла вслух Эдуарда.

– Может, все-таки побудешь дома с малышом? – спросила обеспокоенно Элена. Ее беспокоило все: и отсутствие профессии у Эдуарды, и здоровье малыша. – Маленькие так нуждаются в присутствии матери.

– Не волнуйся, мамочка! Я справлюсь. Найду работу на половину дня. Утром с ним будет Лиза, потом я. Мне пора переезжать, я и так зажилась у вас.

– Но вы так хорошо ладите с Атилиу, – растерянно проговорила Элена.

– Я-то да, но мне кажется, что у вас что-то разлаживается, и еще мне кажется, что причина отчасти во мне. А когда мы заживем с Марселинью самостоятельно, ты отдохнешь, успокоишься, и у вас с Атилиу все опять будет хорошо!

Эдуарда ласково поцеловала свою дорогую мамочку, у которой постоянно за кого-то из близких болит сердце…

«Похоже, у меня уже никогда ничего хорошего не будет!» – с отчаянием подумала Элена и вспомнила, о чем ее умоляла Виржиния, но в сотый раз поняла: нет, она не может, все равно не может открыть свою тайну! С тяжелым сердцем вспомнила она и Сезара: в какую беду ввергла бедного мальчика! Но ничего, ничего нельзя уже поделать! Лучше забыть!

– Я тут Сезара на днях видела, – говорила Лаура по телефону Марселу, – посидели, выпили по рюмочке. Он сказал, что ты Эдуарде не подходишь, она девушка нежная, а ты грубый. В общем, ждет свадьбы, стоит у дверей, только ты выйдешь, он войдет…

Надо отдать должное Лауре, она умела воткнуть иголку в самое чувствительное место и всегда делала это вовремя. Недаром она любила Марселу. Или, во всяком случае, прекрасно изучила его, весьма ловко направляя его непредсказуемость в нужное ей русло. Конечного результата она, разумеется, предвидеть не могла, но все мины, которые она закладывала, непременно взрывались.

Взорвалась и эта. Марселу закипел, сел в машину и отправился в клинику выяснять отношения с Сезаром. Дорогой он удивлялся, что так долго откладывал это. Чего он тянул? Почему давным-давно не набил морду этому наглецу?

Сезар смотрел на Марселу с неприязнью, но драться с ним он не собирался. Он давно вышел из подросткового возраста, когда конфликты решаются дракой, и к тому же ни разу в жизни не видел, чтобы драка что-нибудь решила. Спокойствие Сезара только распаляло Марселу.

– Я не позволю, чтобы за моей спиной обо мне говорили гадости! – кричал он. – Не тебе решать, кто подходит Эдуарде, а кто нет! Как ты смел говорить с Лаурой о наших отношениях с Эдуардой?

– Ничего дурного я о вас не говорил. Да, я считаю, что ты ей не подходишь, но она тебя любит, и поставим на этом точку.

– И поэтому ты покалечил ее при родах, чтобы она больше от меня не рожала! – выкрикнул Марселу.

И получил такой удар в глаз, что охнул – от этого размазни, как он именовал про себя и вслух Сезара, он такого не ожидал. Но в долгу не остался, и Сезар тоже получил увесистую плюху.

Вбежавший доктор Моретти насилу развел разодравшихся петухов. Он вытолкал Марселу из клиники, крикнув ему:

– Щенок! Если ты еще раз посмеешь устроить скандал в больнице, будешь иметь дело с полицией.

А Сезару он сказал:

– Ты понимаешь, что с этой ситуацией нужно кончать? Дальше так продолжаться не может. Даю тебе последний шанс – полтора месяца отпуска. Если ты не возвращаешься, я беру себе другого ассистента. Паренька я уже присмотрел.

Моретти вышел, а мрачным Сезаром занялась Анита. Она прикладывала ему примочки и причитала:

– Эдуарда! Опять все из-за Эдуарды! Как же я ее ненавижу! Когда все это кончится? Неужели ты не понимаешь, что я люблю тебя, Сезар? Неужели я зря теряю время? Неужели однажды ты мне скажешь: «Уходи! Я остаюсь с Эдуардой?!»

– Ну что ты такое говоришь? – устало проговорил Сезар. – Обними меня. Я тебя люблю… Очень…

Вернувшись домой вечером, он сказал родителям, что решил жениться. Что они распишутся с Анитой и проведут медовый месяц где-нибудь в Европе. А потом он решит, что будет делать дальше…

Ни Антенор, ни Мафалда не спросили сына, откуда у него взялся фонарь под глазом. Они поздравили его – Анита такая хорошая девушка, – а когда он ушел в свою комнату, печально переглянулись. Решение жениться было ничуть не лучше решения бросить профессию врача. Разве женятся с таким похоронным видом? И зачем обижать умницу Аниту, женясь на ней без любви?

И это решение принял как будто не их сын. Он ведь такой порядочный, такой ответственный. А разве спасешься, утянув с собой другого на дно?

Мег и Тражану готовились отпраздновать день рождения Лауры. Мег снова ждала корреспондентов, и поэтому чего только не придумала для пышного празднества – развесила по деревьям цветные лампочки, пустила по бассейну маленькие лодочки с фонариками, для гостей приготовила смешные шапочки, колпачки, конфетти и хлопушки с сюрпризами. А угощение! Больше всего на свете Лаура любила омаров, поэтому главным блюдом и были омары. Но конечно же, и балычок, и икорка, и креветки. А для тех, кто не любит рыбного стола, было приготовлено мясо под острым соусом. От соленого всегда хочется пить, так что напитков было вдосталь. А на десерт – фрукты, сласти, мороженое.

– Когда я устраиваю праздник, то втрое большую сумму перевожу в благотворительное общество для тех, кто не может так весело попировать, – вот что скажет Мег корреспонденту. И это была чистая правда. – Я не кичусь этим, но считаю, что, если бы так поступали все, в нашей стране жизнь была бы намного лучше.

Мег все это рассказывала Розе, а та ее с жадностью слушала. Они с Олаву еще не заняли такого прочного положения в обществе, о них не публиковали статей в светских журналах, но она не теряла надежды, что рано или поздно они будут не хуже Бранки и Мег.

Дело было за гостями. А гости были делом Лауры. Она села на телефон и принялась обзванивать друзей и подружек.

– Главное, чтобы пришел Марселу, без него мне праздник не в праздник, – заявила она и покосилась на мать, надеясь, что та не услышала. Запрет на интимные встречи с Марселу продолжал действовать, а Лауре вовсе не хотелось никуда уезжать. Звонок Марселу она оставила напоследок как самый важный, а для начала позвонила Милене.

– Нет, нет, я никуда не пойду, – сразу же отказалась Милена. – Я езжу только к Нанду, а все остальное время лежу без сил. Я даже есть не могу, и спать тоже.

– Ну ты даешь! Тогда тебе тем более нужно встряхнуться! Мы же друзья, должны друг другу помогать. Приходи, потанцуешь, поклюешь чего-нибудь вкусненького, выпьешь, взбодришься! Нельзя же загонять себя в гроб! Ты с ума сошла!

– Спасибо, Лаура. Я ценю твою заботу, но прийти не могу, не обижайся.

– Ну смотри! Я бы на твоем месте пришла. Чего себя хоронить! Мало ли что там с Нанду, а тебе нужно себя поддержать – ты же у нас красавица!

– Спасибо, Лаура. Вот Нанду выйдет, тогда и отпразднуем!

Больше Лаура не настаивала, она знала Милену: если уж она упрется, с места ее не сдвинешь. Марселу – другое дело, он поддается. Но и Марселу отказался наотрез.

– К тебе ни ногой! – заявил он.

– У меня же день рождения! – обиженно протянула Лаура. – Не приедешь, обижусь на всю жизнь! Никогда больше не подойду.

– Это единственное, о чем я мечтаю, – отозвался Марселу и хлопнул трубкой.

Лаура расстроилась, но не слишком. Марселу был из непредсказуемых, а значит, в конце концов делал то, чего сам не хотел, а хотели от него другие.

В конце дня Марселу взглянул на себя в зеркало – от фонаря не осталось и следа, молодец мамочка! Постаралась!

Настроение у него было отвратное. Домой идти не хотелось. Эдуарда там развлекается, ходит по ресторанам с Сезаром, а он сидит как сыч. Вполне возможно, что она и к Лауре отправится. Лаура сказала, что непременно ее позовет. Вот и повод для встречи.

В общем, взглянув еще разок на себя в зеркало, Марселу поехал домой, скоренько переоделся и отправился к Лауре. Как только он вошел, он тут же сообразил, что Эдуарды тут быть не может ни при какой погоде, что все эти дни она сидела с малышом, вспомнил, что она его очень обидела. Зря, очень зря она отказалась с ним поужинать! Он увидел знакомую компанию, вечные фонарики, колпачки, и ему сразу стало скучно. Да и обида на Эдуарду вспыхнула с новой силой. Он было решил сразу же уйти, но к нему подбежала сияющая Лаура с бокалом шампанского. За ее здоровье один, потом второй, потом третий. Перед глазами все поплыло, в голове зашумело, Марселу стало весело, он уже хохотал дурацким шуткам, пил еще и еще. Лаура его подначивала и шептала, что никогда его не оставит. Марселу не обращал на нее внимания, пусть болтает что хочет, лишь бы не мешала веселиться.

Мег добродушно улыбалась, радуясь за молодежь, которая так разошлась – плясала, пела, резвилась в бассейне, ну и флиртовала, конечно. Похоже, что не разойдутся до утра. Праздник удался на славу. Сама она чувствовала себя усталой и решила, что им с Тражану можно уже и на покой. Никаких чрезвычайных происшествий не предвиделось. Правда, Марселу перебрал немного, но драться ему здесь было не с кем. И, попросив Наталью поддерживать порядок, Мег отправилась спать.

Лаура такой удачи и не ожидала. Она подмигнула сестре и шепнула:

– Мне кажется, что нашему Марселу давно пора бай-бай. Я его отвезу. Если что, завтра меня подстрахуешь.

– Зря ты это затеваешь, – вяло возразила сестра. – Но если что…

– Вот именно. А зря или не зря, там видно будет… Надо сказать, что Лауре пришлось помучиться, пока она дотащила полубесчувственного Марселу до дому. У него все же хватило соображения ехать не к матери, а к себе на квартиру, но как только он до нее добрался, он заявил что вот тут у порога и ляжет спать и больше просит его не беспокоить.

– Лестницу мне не преодолеть, – заплетающимся языком сказал он.

Но Лаура не была бы Лаурой, если бы не доволокла его до постели. Она и раздела его, и простынкой накрыла…

Марселу проснулся поутру, ощущая страшную сухость во рту и не понимая, где он, собственно, проснулся… Шторы задвинуты, а рядом… Неужели Лаура? Она-то откуда здесь взялась? Одного ее присутствия было достаточно, чтобы он сел на кровати. Черт! Голова закружилась и подташнивает.

– Давай поспим еще, любимый, – томно проворковала Лаура. – Я так устала…

– От чего? – сердито спросил Марселу, которому спать сразу же расхотелось, но голова – ох голова! – и медный противный привкус во рту напоминали, что он вчера крепко перепил.

– От чего? – переспросила Лаура. – От твоей страсти. Я до сих пор в себя прийти не могу. Как же ты по мне стосковался!..

– Я? – вытаращил глаза Марселу. – Да откуда ты взялась в моей спальне? В моей кровати? – Теперь уже Марселу сообразил, что находится у себя дома, что, очевидно, он вчера выпил лишнего и Лаура привезла его домой. А что дальше? Откуда ему знать? Больше он ничего не помнил. Даже дороги домой он не помнил… Может, он и трахнул ее с пьяных глаз. Но скорее всего она врет.

– Не верю я, что между нами что-то было. Не в том я был настрое, – глухо пробормотал он, сидя на кровати и маясь от головной боли, противного вкуса во рту и этой идиотки рядом.

– Любовь моя! Сладкая моя любовь! Сейчас я тебе все напомню! Мы вошли в твою спальню, жарко целуясь, и слились здесь в такой неистовой страсти, что это было что-то запредельное. Так хорошо мне еще никогда не было. Я видела звезды на потолке твоей спальни и в твоих глазах.

– По-моему, тебя нужно отправить в психушку, – решил он. Если бы Лаура говорила не так красиво, он бы, может, еще и поверил бы ей. Но всякие там звезды – нет уж, увольте!