А Пен густо покраснела, внимательно рассматривая его тело.

Кэмден усмехнулся и сказал:

– Мое мужское великолепие не должно лишать тебя дара речи. Ведь ты уже видела все, не так ли?

Однако Пен продолжала смотреть. В какой-то момент Кэмден вздрогнул, хотя ночь выдалась совсем не холодная. К тому же в камине пылал огонь.

– Обычно ты не даешь мне возможности хорошенько тебя оглядеть.

И Кэмдена при этих ее словах охватило чувство вины. До сего дня он тотчас же увлекал Пен в постель. Конечно, он возбуждал ее, но действовал при этом беспощадно.

– Ложись. – Пен, наконец, подняла глаза. Ее веки отяжелели, а щеки покрывал лихорадочный румянец. И теперь Кэм почувствовал, что эта игра повлияла и на ее самообладание.

Подавшись вперед, он схватил жену за руку и тотчас ощутил исходившую от нее силу. Да, он женился не на хрупкой лилии, а на настоящей львице.

– Иди ко мне, дорогая.

– Не сейчас. – Пен сделала шаг назад, высвобождая свою руку.

– Пен, не дразни меня.

– Это тебе не повредит, Кэм. Знаешь, с возрастом ты стал отвратительно надменным. А теперь – на постель. Будьте любезны, ваша светлость.

– Не называй меня так.

– Сегодня я буду называть тебя так, как захочу. – Пен выдержала паузу. – Ваша светлость.

Кэмден не знал, что ему делать – целовать жену до тех пор, пока с ее лица не сойдет это дерзкое выражение, или же перекинуть через колено и хорошенько отшлепать. Наверное, следовало сделать и то, и другое. Но ведь она пообещала ему приз… Кэм бросил на жену многозначительный взгляд, потом покорно растянулся на кровати.

В тишине комнаты он слышал, как Пен вздохнула. Испытывала облегчение? Нервничала? Или предвкушала то, что сейчас произойдет?

Кэмден заерзал на простынях. Их перекладывали лавандой, и теперь сладкий аромат щекотал ноздри.

– Я чувствую себя глупо.

Исполненную неизвестности тишину по-прежнему ничто не нарушало. Наконец Кэмден не выдержал и воскликнул:

– Пен, ради всего святого, прикоснись ко мне!

Однако Пенелопа продолжала смотреть на мужа, стоя у изножия кровати.

– Позже.

– Пен, какого черта?! – Кэмден хотел уже подняться, но жена покачала головой.

– Нет, оставайся на месте.

Несколько долгих минут Кэм молча смотрел в горевшие вызовом глаза жены. Вероятно, она хотела ему доказать, что с этой неукротимой версией Пенелопы Торн ему не совладать. А, к черту! Если для того, чтобы добиться чего-то стоящего, требуется пройти через унижение, он готов.

Тут Пен подошла к золоченому столику, на котором стояло несколько графинов. Кэм снова со стоном повалился на матрас и теперь рассматривал замысловатые узоры на потолке. Часы внизу пробили два. Они с Пен были дома менее часа, а Кэмдену казалось, что возбуждение не покидало его уже несколько дней.

Внезапно послышался звон стекла, а затем – голос Пенелопы:

– Так, очень хорошо…

– Хочешь выпить для смелости?

– А ты?

«Все, с вежливостью покончено», – решил Кэмден и заорал в ответ.

– Мне нужна только ты! Нужна влажная и готовая ко всему!

Тут Кэм повернул голову, уверенный, что увидит выражение отвращения на прекрасном лице жены. Но вместо этого она казалась заинтригованной. И, черт возьми, расхаживала по спальне, потягивая вино. Потом вдруг остановилась в самом темном углу и в задумчивости проговорила:

– Мне не нравится эта картина с изображением Аполлона и Дафны. Нужно повесить сюда другую.

Проклятье, черт возьми! Подумать только – ему не нравилась ее покорность! Вероятно, он сошел с ума, когда предложил изменить существующее положение вещей. Если бы Пен оставалась прежней послушной Пенелопой, он уже давно погрузился бы в горячие глубины ее лона.

«Но в эту игру играют двое», – тут же напомнил себе Кэмден. И снова посмотрел на жену. В своей длинной белоснежной сорочке она выглядела как прекрасная жрица какого-то экзотического культа.

– Что ж, давай поговорим об искусстве. До рассвета еще далеко.

«Ха! Вот теперь-то она удивилась», – подумал Кэмден, постаравшись придать своему лицу невозмутимое выражение. Пенелопа же смотрела на него во все глаза. Вероятно, она решила, что подвергнет его изощренной пытке. Теперь посмотрим, понравится ли этой очаровательной ведьме ее же собственная игра.

Тут Пенелопа вдруг прищурилась – как если бы разгадала тактику мужа.

– Внизу есть прелестный пейзаж, который будет замечательно смотреться здесь.

– Тернер? – Кэмден попытался сесть и тут же с удовлетворением заметил, как Пен сделала шаг вперед, чтобы ему помешать. – Давай принесем и посмотрим на месте.

Пен остановилась в нескольких шагах от кровати.

– Но ты не можешь разгуливать по дому нагишом…

Кэм снова откинулся на подушки.

– Это мой дом, и я могу тут делать все, что пожелаю.

– Слугам это не понравится.

– Они спят. К тому же нам срочно нужно решить вопрос с картиной.

– Я могу подождать до утра, – ответила Пенелопа.

Кэму требовались неимоверные усилия, чтобы оставаться невозмутимым.

– Наверное, нам стоит привезти несколько полотен из Фентонуика, – проговорил он. Самые ценные приобретения моего деда висят в той галерее.

Пен с подозрением посмотрела на мужа.

– Да, я знаю. Ты мне показывал. Что, не помнишь?

– Прекрасно помню. – Это было после того, как он все испортил в их первую брачную ночь. Пен тогда вздрагивала каждый раз, как он к ней прикасался. Точно так же, как вздрагивала сегодня вечером, когда он взял ее за руку на концерте.

Эти воспоминания напомнили Кэмдену о том, что он был во многом виноват. Так что Пен имела полное право язвить и насмехаться. Но если это положит конец напряженности в отношениях, то пусть насмехается сколько угодно.

Кэм заставил себя улыбнуться и сказал:

– А не повесить ли сюда Тициана из библиотеки? Не хочешь пойти и взглянуть?

Пен в задумчивости потягивала вино – как если бы обдумывала его предложение. Но теперь-то Кэм ее раскусил и даже начал наслаждаться происходившим.

– Возможно, стоит взглянуть, но не прямо сейчас, – бесстрастно ответила Пен.

– А как еще убить время? Ты все еще играешь в шахматы?

Губы Пенелопы дрогнули в улыбке. Вероятно, она догадалась, что он задумал.

– В последнее время редко.

Кэм едва не рассмеялся. Похоже, его тактика начала раздражать жену. А ведь единственного взгляда на него, обнаженного, было достаточно, чтобы понять: в данный момент его менее всего интересовали шахматы и живопись.

– У меня в спальне есть шахматная доска, – продолжал Кэмден. – Может, принести?

– Ты хочешь поиграть в шахматы?

– А ты хочешь обсудить живопись?

К облегчению Кэма, Пенелопа весело рассмеялась, и это был чудесный серебристый смех. Ему нравилось, когда она всем сердцем отдавалась веселью. Если бы только он мог добиться от нее немедленной готовности исполнить супружеские обязанности, то стал бы самым счастливым человеком.

Пен со стуком поставила полупустой бокал на столик и направилась к постели. Каждый изгиб восхитительного тела свидетельствовал о ее намерениях.

Кэм замер в ожидании, хотя сердце его колотилось так оглушительно, что Пен наверняка слышала его стук.

– Хочешь немного поиграть? – Она остановилась у кровати и порывисто стянула с себя сорочку. Прежде чем Кэм успел ответить, Пенелопа стала коленями на матрас и решительно заявила: – Давай-ка поиграем.

Глава 28

Живот Пенелопы как будто наводнили бабочки размером с пони. Она вовсе не чувствовала уверенности. И, что еще хуже, Кэмден, казалось, об этом догадался.

Однако под маской игривости скрывалось нечто очень важное для нее и для их будущего. О, как же глупа она была, полагая, что сможет вжиться в роль покорной безропотной тени. И какая неожиданность, что Кэм попросил ее быть самой собой. Очевидно, он все же питал слабость к женщинам, чуждым условностей.

– Иди сюда, женушка. – Голос Кэмдена стал хриплым от желания, а пожар страсти в его глазах мог бы осветить весь Лондон.

Герцог попытался обнять жену, но она увернулась.

– Нет, Кэм, не сейчас.

До сего момента ей удавалось задавать тон. И она не собиралась отступать до тех пор, пока не достигнет своей цели. Сегодня она заставила Кэмдена Ротермера раздеться перед ней донага. Но он еще не знал, что она вознамерилась обнажить душу.

Он взглянул на нее с удивлением и пробормотал:

– Черт возьми, что такое?

Пен снова рассмеялась.

– Кэм, ты все еще не понял?

– Я сделал, что ты хотела.

– Ничего подобного, – беззаботно возразила Пен. Она надеялась, что он не услышал скрытую в ее голосе угрозу. Ведь если бы Кэм догадался, что она вознамерилась пробить защищавшую его душу броню, он тотчас же убежал бы от нее.

Кэмден то сжимал, то разжимал кулаки. И воздух вокруг него, казалось, шипел от возбуждения. Он смотрел на жену так, словно умирал от голода. Когда же Пен откинула волосы за плечи, внимание Кэмдена тотчас сосредоточилось на ее груди.

Лишь совершенно бесстыдная женщина могла бы ответить на этот алчный взгляд, выгнув спину. Впрочем, только совершенно бесстыдная женщина могла бы одержать победу в сегодняшнем безрассудном приключении.

– Пен, что ты задумала? – Кэмден взглянул на нее с подозрением.

– Обещаю быть нежной, – ответила Пенелопа, хотя вовсе не собиралась ничего обещать.

Лежавший перед ней обнаженный Кэмден выглядел столь восхитительно, что вся ее смелость начала понемногу убывать. Однако Пен тут же напомнила себе, что ей не следовало вести себя как витающая в облаках девственница. Она вспомнила дружеские беседы с дамами в Италии и во Франции, когда вино лилось рекой, а мужчин не было в комнате.

Собравшись с духом, Пен придвинулась поближе к мужу. На этот раз Кэм не допустил ошибки и уже не пытался схватить ее за руки. Впрочем, он всегда был сообразительным.

А Пен оценивающе смотрела на него. Она была знакома со многими весьма раскованными герцогинями и графинями, которые рассказывали, что обычно любовницы дают мужчинам то, чего те не могут получить в супружеской постели. Благодаря этим же самым дамам Пен знала, какие именно приемы используют любовницы. И она вполне могла представить себя на их месте. Но вот сможет ли она осуществить подобное в реальности?

Тут она вспомнила, как Кэмден закрывался от нее даже во время занятий любовью. С отчаянно колотившимся сердцем Пен начала с того, что находилось в пределах досягаемости.

– Что ты делаешь? – резко спросил Кэм, пытаясь выдернуть из рук жены свою ногу.

– Пробую тебя на вкус. – Прижимаясь губами к лодыжке мужа, Пенелопа старалась не смотреть на его возбужденную плоть.

– Тогда поцелуй меня, – пробормотал Кэм.

Пенелопа погладила ногу мужа. Раньше у нее никогда не было времени на то, чтобы хорошенько рассмотреть, какую потрясающую работу проделала природа, создавая этого мужчину.

– Я и так тебя целую, – отозвалась Пен.

– В губы.

– Скоро, но не сейчас.

Его тело, так отличавшееся от ее собственного, очаровывало и пробуждало любопытство. Начиная от мягких шелковистых волос, покрывавших кожу, и заканчивая могучими мускулами, сейчас подрагивавшими от каждого ее прикосновения.

– Мы проведем здесь всю ночь, если ты так и будешь меня рассматривать словно лекарь шарлатан, – в отчаянии проворчал Кэмден.

Пен коснулась пальцев на его ногах.

– У тебя что, назначена встреча с кем-то еще?

– Ты знаешь, что попросту меня убиваешь? – почти спокойно произнес Кэмден.

Губы Пенелопы дрогнули в улыбке.

– Все это во благо, Кэм.

– Кому?

– Мне. Потому что я учусь. – Пен оседлала ноги мужа и проложила дорожку из поцелуев от его коленей к бедрам.

Мышцы Кэмдена стали твердыми как камень, а от кожи повеяло жаром. Пен даже отчитала себя за то, что не испробовала на нем свою силу гораздо раньше. Сделать его беспомощным от желания – о, это было ужасно приятно!

Запах Кэмдена нравился ей с самого детства, еще с тех пор, когда он вытаскивал ее из всевозможных передряг. Теперь же, когда она склонилась над ним, Пен уловила еще некоторые оттенки запаха, коих не замечала раньше. И по мере того как она приближалась к гордо подрагивавшей части его тела, запах этот становился все сильнее.

Внезапно во всем теле Пен словно проснулось какое-то животное возбуждение. Ей даже пришлось немного изменить положение тела, чтобы чуть ослабить сладостную боль между ног.

– О Господи всемогущий! – простонал Кэм, содрогнувшись.