Анна Кэмпбелл - Во имя любви

– И я ужасно рад, что ты вышла за меня замуж.

Конечно, Кэм не любил ее. Но сегодня он относился к ней так, как никогда прежде. И ей, Пенелопе, следовало этим удовлетвориться.

– Я тоже рада, – прошептала Пен.

Кэмден посмотрел на нее с удивлением.

– В самом деле?

Пенелопа вдруг почувствовала себя так, будто стояла обнаженная под палящим солнцем. Казалось, что исходивший от Кэмдена жар прожигал ее насквозь.

– Да, Кэм, я действительно так чувствую. Ты необыкновенный человек, и я очень горжусь тем, что стала твоей женой.

– О, дорогая… – Голос Кэмдена звучал так, словно ее слова тронули его до глубины души.

Пен решила прийти ему на помощь. Он не привык выражать свои чувства, но было ясно: ему хотелось рассказать о своей привязанности к ней. Этого было недостаточно, но все же лучше, чем совсем ничего.

– А теперь, дорогой муж, отнеси меня в постель.

Губы Кэма растянулись в радостной улыбке. Пен давно уже поняла, что чувственность помогала ему немного расслабиться. Но, увы, его душа всегда оставалась королевством за семью печатями.

Однако теперь, глядя в его глаза, Пен с изумлением поняла, что этого, пожалуй, уже нельзя утверждать с уверенностью. Сегодня ворота к его сердцу были распахнуты. Он доверял ей.

В случае с Кэмденом Ротермером это можно было назвать почти любовью.

Поддерживая Софи под спину, Гарри осторожно опустил ее на кушетку. Здравый смысл в последний раз подал голос, предостерегая Гарри, – мол, негоже лишать девственности сестру маркиза Лита в доме своей тети с непреднамеренного одобрения сестры. Однако теплая и податливая реальность в лице Софи заставила его забыть об осторожности.

А девушка обняла любимого и стала покрывать его лицо и плечи восторженными поцелуями. Когда же Гарри устроился меж ее ног, Софи выгнулась всем телом, коснувшись его шелковистым холмиком. И это легкое почти неощутимое прикосновение едва не свело Гарри с ума. Заскрежетав зубами, он мысленно обратился к Всевышнему, умоляя дать ему сил.

– Софи, не торопись, – пробормотал Гарри, когда она снова приподняла бедра. – Тебе может быть немного больно, если ты никогда прежде этого не делала.

– Пока я не чувствую ничего подобного, – ответила девушка и – помоги ему, Господи! – обхватила Гарри ногами, после чего легонько погладила пятками его обнаженные бедра.

Глядя на любимую – такую раскрасневшуюся, возбужденную и взволнованную, – Гарри на всякий случай спросил:

– Но ты ведь знаешь, что сейчас произойдет?

– Да, конечно. Моя гувернантка, ставшая вдовой очень рано, считала, что девушки не должны оставаться в неведении. – Тихий смех Софи вызвал во всем теле молодого человека сладостную дрожь, лишь усилившую его мучения. – Но она взяла с меня обещание не рассказывать об этом брату.

– Но что же именно она поведала? – Гарри с любопытством ждал рассказа о советах, которые давала гувернантка особе голубой крови.

– Она сказала, что если я буду любить мужчину, а он будет любить меня, то при наличии доброго и терпеливого отношения друг к другу природа сотворит чудо.

Ошеломленный таким ответом, Гарри пробормотал:

– Твой брат должен вдвое повысить ей жалование.

Девушка тихо рассмеялась, после чего губы влюбленных слились в поцелуе. Когда же Гарри поднял голову, до него донеслось прерывистое дыхание Софи.

– А теперь… я жду, – прошептала она.

Однако Гарри не поддавался на уговоры, хотя его измученная томлением плоть требовала сделать то, о чем просила Софи.

– Ты уверена?..

И вновь послышался смех девушки.

– Но Гарри, я ведь обнажена и лежу в твоих объятиях. Это значит, что я готова.

Противостоять блеску ее глаз не представлялось возможным. И поэтому Гарри окончательно сдался. Ведь он так давно ее хотел…

Чуть помедлив, Гарри принялся ласкать любимую, сосредоточившись на самых чувствительных местах, например – на восхитительных сосках, похожих на бусины. Однако он намеренно не касался ее лона, хотя исходивший от нее женский аромат заставлял его содрогаться от желания.

– О, Гарри… – Софи беспокойно заерзала, когда он легонько прикусил сосок.

А руки его тем временем скользнули по бедрам девушки и опускались все ниже. Наконец, не в силах более сдерживаться, Гарри легонько погладил шелковистые складки и нашел местечко, от прикосновения к которому Софи громко застонала. А Гарри продолжал изысканную ласку до тех пор, пока Софи не закричала. Подняв голову, он увидел, что ее глаза потемнели от страсти, а щеки пылали лихорадочным румянцем. Приоткрытые же губы чуть припухли и покраснели.

– Любимая, так хорошо?.. – прошептал он.

Девушка заморгала – словно только что вернулась в реальность из каких-то неведомых далей.

– Да, мне нравится. Можешь сделать так снова?

Гарри охватило торжество.

– Снова? – переспросил он.

Румянец на лице Софи стал гуще.

– О, Гарри, быстрее… Без тебя у меня внутри пустота.

– Но мне не хочется причинять тебе боль.

Тут Софи крепко прижалась к возбужденной плоти любимого и, шевельнув бедрами, простонала:

– Но я хочу тебя, Гарри!

Слишком быстро они достигли того момента, когда нужно было сделать следующий шаг в этом танце любви – или же покинуть свое пристанище. Но если бы они сейчас в таком состоянии вышли на улицу, то наверняка бы дали местным жителям пищу для сплетен, которой хватило бы на целый год.

Очень осторожно Гарри погрузил палец в лоно любимой, ощущая, какое оно тугое и горячее. Софи заметно напряглась; когда же к первому пальцу присоединился второй, Софи уже тяжело дышала и хватала ртом воздух. Она давно уже была влажной, а ее аромат побуждал Гарри действовать дальше.

Он ласкал любимую до тех пор, пока она не захныкала, а потом чуть приподнялся над ней. Софи же резко вскинула подбородок, и это ее движение было настолько знакомым и любимым, что бешено колотившееся сердце Гарри на мгновение замерло в груди. Памятуя о невинности Софи, он с предельной осторожностью вошел в нее и тут же замер на несколько мгновений. А затем принялся целовать любимую и целовал до тех пор, пока она немного не расслабилась. Гарри чуть шевельнул бедрами, потом снова замер и шепотом спросил:

– Мне остановиться?

Софи отрицательно покачала головой и слегка приподняла бедра.

– Ты все еще слишком напряжена, – прошептал Гарри.

– Нет-нет. О, это… так приятно. – Девушка закрыла глаза и едва заметно поморщилась.

– Софи, я могу остановиться, – произнес Гарри, хотя был совсем не уверен, что сумеет. И все же он попытается, если потребуется. Видит Бог, попытается…

– Гарри, не останавливайся. Чтобы подчеркнуть серьезность своих намерений, она резко приподняла бедра.

– Но, наверное, я должен, – пробормотал Гарри. На лбу у него выступили капли пота, а мышцы ужасно болели.

– Нет, не должен! – Девушка обхватила его за ягодицы, и по телу Гарри пробежала дрожь.

– Софи, мне очень жаль… – пробормотал он. И в тот же миг, глухо застонав, подался вперед.

Софи дернулась всем телом от неожиданного вторжения и тихонько вскрикнула. Гарри же закрыл глаза и погрузился в блаженное удовлетворение. Теперь он чувствовал себя частью любимой. Они стали единым целым, и у Гарри не хватило бы слов, чтобы описать этот восхитительный союз. Но одно он знал наверняка: теперь их никто не разлучит.

Гарри с нежностью поцеловал Софи, но та никак не реагировала. И почему-то молчала. Молодой человек убеждал себя, что нужно отстраниться, но контроль над собой был утрачен окончательно. «О, простит ли она меня когда-нибудь?!» – мысленно воскликнул Гарри.

И тут Софи, наконец, шевельнулась, а затем обняла его. А Гарри, поцеловав ее, прошептал:

– Софи, я люблю тебя. – Он застонал и уткнулся лицом в ложбинку на ее шее.

А Софи вновь приподняла бедра, принимая его в себя еще глубже. По телу Гарри разливался жар, и он, приподняв голову, повторил:

– Я люблю тебя, Софи.

Девушка теперь была бледна и явно не испытывала никакого удовольствия. Но все же она попыталась изобразить улыбку, и Гарри был ей за это благодарен.

– Я люблю тебя, Гарри, – пробормотала она и снова едва заметно поморщилась.

– Я причиняю тебе боль?

– Немного. Но сейчас уже лучше, чем прежде. – Софи еще крепче обняла любимого – словно опасалась, что он вдруг встанет и уйдет.

А Гарри продолжал острожные движения, доставлявшие ему неописуемое наслаждение. Но Софи, которая должна была бы тоже испытывать нечто подобное, по-прежнему никак не реагировала – лежала подобно безжизненной кукле.

Гарри хотел уже выйти из нее, когда она вдруг всхлипнула, только на сей раз – уже не от боли. Гарри тотчас же накрыл ее губы поцелуем, и она с готовностью откликнулась. И теперь каждый раз, когда он совершал очередное движение бедрами, Софи приподнималась ему навстречу. Вскоре она уже выгибалась всем телом и с протяжными стонами твердила:

– Еще, еще, еще…

«Наконец-то!» – мысленно воскликнул Гарри. И он уже больше не сдерживался.

Глаза же Софи были закрыты, а по телу ее то и дело прокатывалась легкая дрожь. В какой-то момент она впилась в спину Гарри ногтями, и ему показалось, что его кожу обожгло пламенем. Глухо застонав, он стал двигаться все быстрее и быстрее, скрепляя свой союз с любимой.

Приблизившись к жене, Кэм взял в ладони ее лицо. Сколько же в этой женщине было темперамента и красоты… А также ума, великодушия и силы. Когда-то она была необыкновенным ребенком и превратилась в необыкновенную женщину. Женщину, предназначенную для него.

Оказывается, девять лет назад он знал себя гораздо лучше, чем предполагал. Предложение руки и сердца Пенелопе Торн было самым мудрым поступком из всех, что он когда-либо совершал.

В воспоминаниях детства была постоянная ложь, а также ссоры и эгоизм родителей. Между герцогом и герцогиней велась непрекращавшаяся война, и благополучие ребенка их совершенно не интересовало. Поэтому еще в детстве Кэм зарубил себе на носу: все люди обманывают и предают друг друга. Став взрослым, он обзавелся несколькими совершенно выдающимися друзьями. Ричард, Саймон, а чуть позже и Джозеф завоевали его доверие. В какой-то степени. Но в глубине души он оставался для людей совершенно закрытым.

До сегодняшнего вечера. До тех пор, пока Пенелопа не описала человека, в котором Кэмден себя не узнал. Причем сделала она это с неподдельной искренностью, растопившей лед в его душе. Она пыталась пробиться сквозь ледяную броню с тех самых пор, как он разыскал ее в Италии, и Кэм больше не мог удерживать ее на расстоянии.

Он доверял своей жене. Целиком и полностью. Безоговорочно.

И он с гордостью наблюдал, как Пен противостояла отвратительным сплетницам.

– Сегодня я почувствовал себя настоящим героем, Пенелопа, – прошептал Кэм, запечатлевая поцелуй меж темных бровей жены. – Спасибо тебе, дорогая.

Пен покачала головой.

– Ты всегда был моим героем, Кэм. Ты должен это знать. Еще девочкой я повсюду следовала за тобой – точно утенок за уткой.

– Это было много лет назад.

В серьезных глазах Пен заплясали характерные веселые искорки.

– Не так уж много!

– Я бы предпочел услышать, что я по-прежнему твой герой.

– Конечно, по-прежнему. Ведь ты спас меня в горной гостинице, – добавила Пен, взглянув на мужа из-под длинных ресниц.

– Да, так и было.

– И ты спас меня после крушения.

– Тоже верно, – с улыбкой кивнул Кэм, хотя при мысли о том, что он мог потерять Пенелопу, ему становилось совсем не смешно. Ему до сих пор снились кошмары, в которых он тщетно пытается схватить Пен за волосы, когда ее уносила от него волна. После таких сновидений Кэмден всегда просыпался в поту, дрожа от ужаса.

– И я надеюсь, что сейчас ты спасешь меня от скучного вечера.

Кэмден улыбнулся, завороженный своей обновленной женой.

– Позвольте излечить вашу скуку, миледи, – сказав это, Кэмден поцеловал жену с плохо скрываемой страстью, и она ответила на поцелуй не менее страстно.

Пен тихонько вскрикнула от удивления, когда муж подхватил ее на руки и понес на огромную кровать, где они уже не раз стучались в ворота рая.

– Ты выглядишь таким самодовольным!.. – она очаровательно рассмеялась, обвивая руками шею мужа.

– Я ведь герой… Так сказала моя жена. – Кэм осторожно уложил Пенелопу на постель – так, чтобы ее ноги свисали с края. Приподнявшись на локтях, она попыталась отползти подальше, но Кэмден поймал ее за изящную лодыжку и сказал: – Не двигайся.