Севастьян задумался о своем деде. В его возрасте тот тяжело переносил непогоду, даже в уютной постели во дворце. Зимой всегда приходилось труднее всего. У него болело все, и с каждым годом становилось все хуже. Старик долго держался, протянул всю войну, но нельзя ожидать, что так будет длиться вечно. 

Внук покидал Малданию с намерением принести деду мир. Успокоить, что не только войне конец и страна выздоравливает, но и что род Максими не прервется и следующее поколение займет трон. 

Поэтому нужно как можно скорее закрыть вопрос с поиском подходящей невесты. Севастьян надеялся вернуться домой до наступления весны с женой, уже округлившейся будущим наследником. 

И все же он не подходил к этому делу с той поспешностью, с какой следовало бы. Сев разочарованно вздохнул, столкнувшись с горькой правдой: он еле плелся. Пришло время вплотную заняться вопросом супружества и как можно скорее его закрыть. Полный решимости принц развернул коня, но помедлил, заметив вдалеке вспышку движения. Он остановился и стал всматриваться вдаль. Лошадь и всадник неслись по холмам, укрытым островками снега. 

В первую секунду Севастьян удивился, что кто-то еще поднялся так рано, но затем у него сердце екнуло. 

Всадник оказался женщиной. Даже с такого расстояния он узнал гриву медных волос, свободно развевающихся на ветру. Сев не отрывал взгляд от далекой фигуры, бешено несущейся по полю. Он знал, что ни одна другая женщина не потрудится встать в такую рань, чтобы в одиночку прокатиться верхом. 

Следующая секунда ему потребовалась для того, чтобы осознать, насколько быстро мисс Хадли скачет. Он ахнул. Видимо, она утратила контроль над животным, поскольку лошадь, на которой она ехала, даже не была приучена для верховых прогулок. Глупая женщина! 

Севастьян отодвинул свои претензии к ее интеллекту. Не время рассматривать опрометчивые поступки невоспитанной бабы. 

С воплем он вонзил шпоры в бока коня и послал его вниз по склону, большие влажные комки снега и грязи летели из-под копыт. 

Проклятье, она скакала слишком быстро! И у нее была внушительная фора. Принц потерял Грир из виду, когда она нырнула в чащу. Он последовал в том направлении и внутренне съежился, представив, как отдирает мисс Хадли от какого-нибудь древнего дуба и везет ее труп назад к дому. Эта мысль подстегнула Севастьяна, он понесся сломя голову и вскоре вновь увидел всадницу. Она мелькала между деревьев ярким бордовым пятном. 

Волосы трепались на скорости, подобно бешено развевающемуся флагу. 

Сев кричал ей, но крик тонул в завываниях ветра. Суровые порывы били в лицо и глаза, размывая силуэт Грир. 

От ледяного ветра жгло глаза. Принц быстро заморгал и прижался к шее своего верхового. Подковы жеребца стучали по земле, и влажные брызги снега и грязи летели на бедра, когда Севастьян несся вниз по спуску. Наконец он поравнялся с ней. 

Вот тогда-то мисс Хадли и увидела его. 

Глаза ее удивленно распахнулись на выразительном лице. В тот миг Сев заметил, как выделились темные веснушки на бледной коже ее носа. Грир открыла рот и прокричала что-то, но за воем ветра и грохотом копыт нельзя было ничего разобрать. 

Она крепко сжимала поводья руками в перчатках, и Севастьян быстро догадался, что не сможет вырвать их из ее хватки. Несомненно, мисс Хадли сейчас слишком испугана, чтобы выпустить этот спасательный круг. 

Оставался только один выход, хотя и невероятно опасный. Но выбора не оставалось. 

Выпустив собственные поводья, Севастьян спрыгнул с коня к мисс Хадли и схватил ее, не забыв обернуть вокруг несчастной руки. Ему удалось перевернуться в воздухе и принять на себя основную часть удара от падения. 

Сев сильно ушибся о заснеженную землю. Оглушенный, он лежал, едва отмечая удаляющийся стук копыт, сотрясавший почву. 

От резкого удара в плечо Севастьян поднял голову от земли в поисках обидчика – и уставился прямо в пунцовое от ярости лицо мисс Хадли. 

– Дьявол! – Она сдула несколько темно-рыжих прядей, болтавшихся перед глазами. – Что с вами? Спятили? Вам нравится сбрасывать женщин с лошади? 

Принц таращился, как Грир убрала с лица беспорядочно свисавшие волосы и воззрилась на него сверху вниз, и внезапно ощутил каждый мягкий сантиметр лежащего на нем тела. Во рту вдруг пересохло. 

– Вам повезло, что вы не сломали себе шею – мне шею! – горячо поправилась она. 

Со стоном Севастьян опустил голову назад на землю, не обращая внимания на ледяную влагу. Шляпу он потерял во время бешеной скачки. 

– Это такая благодарность за спасение? 

– Спасение? От чего? 

Мисс Хадли и вправду такая недалекая? Или у нее в голове что-то отшибло при падении? 

– Ваша лошадь понесла. 

– С чего вы взяли? 

Севастьян снова поднял голову, чтобы посмотреть на Грир. 

– Я увидел, как вы неуправляемо неслись… 

Она с отвращением фыркнула и слезла с него, как с чего-то заразного. 

– Только не говорите, что вы настолько отсталый, что прежде никогда не видели женщину верхом на лошади? 

Сев приподнялся на локтях. 

– Разумеется, я никогда не видел, чтобы женщина ехала в дамском седле на такой безрассудной скорости. 

Грир самодовольно улыбнулась и подбоченилась. 

– Вы еще не видели, как я езжу по-мужски. Смею сказать, что произвела бы на вас впечатление. 

Высокомерная девчонка. Севастьян старался не улыбнуться на ее показную враждебность и напомнил себе, что чуть не сломал им шеи из заблуждения, но это было разумное заблуждение. 

Улыбка мисс Хадли немного уменьшилась, когда он поднялся и стал возвышаться над ней. 

– Вы… ездите с широко расставленными ногами? 

Просто неслыханно! Ни одна приличная леди не стала бы делать ничего подобного. 

После кивка Грир он надул щеки и выпустил воздух. Неужели нет конца ее удивительно непристойным поступкам? 

– Терпеть не могу амазонку – она сковывает движения, – беспечно ответила Грир. – Обычно я езжу по-мужски. В этот раз пришлось уступить, дабы не оскорбить чувства герцогини, – добавила она и покрутилась, демонстрируя приличный вид своей амазонки. 

Севастьян осмотрительно старался не заострять внимание на том, как ткань амазонки обтягивает фигуру мисс Хадли. И так, стоило только на миг представить ее в брюках, как кровь в жилах закипела. Сев рассердился. Поскольку уложить ее в постель он не мог, а уж жениться тем более – влечение к такой неприемлемой женщине становилось настоящей помехой. 

– Да вы в самом деле девчонка-сорванец. 

Ее разрумяненные от ветра щеки покраснели еще больше. 

– Потому что обхожу ограничения, наложенные мужчинами на дам из высшего общества? – возмутилась Грир и чуть притопнула ногой, словно для нее это был больной вопрос. – Потому что радуюсь жизни, а не торчу в четырех стенах за просмотром страниц модных журналов и не сижу за пяльцами? 

С рычанием, которое, по предположению Севастьяна, означало разочарование, она закружилась на месте, разглядывая сельские просторы. 

– Адское пекло! Из-за вас наши верховые, вероятно, уже вернулись в конюшню. 

– И снова я изо всех сил пытаюсь понять, в чем тут моя вина. 

Ни слова больше не сказав и не взглянув на принца, Грир оставила его и широкими уверенными шагами начала удаляться. 

Несколько мгновений принц стоял столбом, наблюдая ее отступление. Без сомнения, она самая исключительная женщина из всех, с которыми он когда-либо сталкивался. Она не трепетала перед ним и не сдавалась. Большинство дам глупо хихикали в его присутствии, благоговея либо перед титулом, либо перед внушительной фигурой. Он возвышался над большинством джентльменов с их лилейно-белыми руками и рыхлыми, тучными телами. Годы в строю наделили Севастьяна мускулистым телосложением. Он привык, что вселяет прекрасному полу восторг к себе или, по крайней мере, почтение. 

Со вздохом он последовал за этой мегерой и догнал в мгновение ока. Сапоги мягко хрустели по снегу, предупреждая Грир о его присутствии. 

Она подозрительно посмотрела на него, когда они зашагали бок о бок: 

– Вы действительно думали, что спасаете меня? 

Севастьян проворчал: 

– Как оказалось, усилие потрачено впустую. Я пришел к выводу, что вы не из тех женщин, которых может понадобиться спасать. 

Ее губы дернулись в улыбке. 

– Нет, не из тех. Я уже много лет сама по себе. 

Принц нахмурился. 

– Как это? Вы же не сирота. Ваш отец… 

– Едва ли он мне отец, – перебила Грир. – Мы воссоединились лишь недавно. Мать скончалась, когда я была еще крошкой. Я ничего не помню о ней. Меня воспитывал… отчим. 

Севастьян почувствовал, с какой печалью она произнесла последние слова, с каким трудом ей далось слово «отчим», и понял, что этот человек был ей настоящим отцом. 

– Сочувствую, – прошептал он. – Мне знакома боль от потери дорогого человека. Моего брата забрала война. Он был всем для меня и нашего народа. – Сев сглотнул ком в горле. – Он стал бы во много раз лучшим королем, чем я. 

Грир приостановилась и странно посмотрела на Севастьяна, прежде чем возобновить шаги. Потом помотала головой. 

– Что? – требовательно спросил Сев и коснулся ее руки, чтобы снова развернуть к себе. 

Она повела головой, смахивая спутавшиеся темно-рыжие волосы, и попыталась поймать завитки, которые ветер бросал ей в лицо. 

– Не ожидала, что вы скромник, – ответила Грир, убирая прядь с губ. 

– О. 

Сев расправил плечи. Ледяной ветер хлестал по лицу, но не мог сравниться с необъяснимым холодком, который принц ощутил, услышав, что мисс Хадли считала его каким-то бесчувственным чудовищем. 

– Что же, вы не знаете меня по-настоящему. 

– Полагаю, так и есть, - согласно кивнула Грир. – Но и вы обо мне ничего не знаете. 

Сев не смог удержаться. Он протянул руку и заправил ей за ухо несколько выбившихся прядей, льнувших к обветренной щеке. 

– Думаю, что начинаю узнавать. 

Мисс Хадли вздернула бровь: 

– В самом деле? Несколько минутных встреч, при которых мы постоянно препирались, сблизили нас? 

Она скрестила руки перед собой – попыталась воздвигнуть барьеры, предположил Севастьян. Ее голос ослабел, когда она спросила: 

– Хотите сказать, что не знали меня, когда назвали «простушкой»? Когда говорили, что я гожусь в содержанки, но не в жены? 

Принц вздрогнул. 

– С моей стороны это было ужасно. 

Грир фыркнула: 

– Но вы со мной так и не согласились. Все же мне кажется, это ближе всего к извинениям, которых я когда-нибудь добьюсь от вас. – Невероятно, но ее бровь взлетела еще выше. – Вы сожалеете о том, что я вас подслушала, а не о том, что говорили по-настоящему неприятные слова у меня за спиной. Мне лично. Словно в ваших глазах я не больше смиренной рабыни, недостойной вашей «почетной» компании. 

С гневом Грир гордо отвернулась и пошла прочь, сметая подолом снег. 

Принц догнал ее в несколько длинных шагов, схватил за руку и развернул кругом. 

– Отчего вы так воинственно настроены? Я пытаюсь загладить вину. 

Слова изумили его самого. Пытается загладить вину? Перед женщиной, которая должна быть недостойна его внимания? 

– Почему? – Она пыталась выкрутить руку, но принц не отпускал. – Почему вас должно волновать… 

– Потому что… – Он остановился от звука своего голоса, громкого и резкого. – Потому что, – продолжил Севастьян, уже немного смирив тон, – думаю, вы единственная необыкновенная женщина из всех, кого я знал. 

Лицо принца пылало от заявления, словно он вовсе не собирался произносить этих слов. 

Грир подозрительно смотрела на него, будто сомневалась, похвалил ли он ее сейчас. 

– Необыкновенная? 

Правда прозвучала. Севастьян и сам не был уверен, похвала ли это. Он лишь знал, что сказал правду. 

– Необыкновенная, – повторил Сев. – И мне должно быть неловко за то, что вы… – он заколебался, подбирая слово, – недолюбливаете меня из-за моего поведения в нашу первую встречу. 

Грир увлажнила губы. Он весь напрягся, наблюдая за движением розового язычка. 

– Вас волнует, нравитесь вы мне или нет? 

Севастьян кивнул, удивляясь, когда же ступил на эту опасную территорию? Он действительно пытался понравиться мисс Хадли. Зачем? Для чего? Хотел, чтобы они подружились? Выглядело неправдоподобно. Прежде он никогда не водил дружбы с женщиной. 

– Почему? – прищурилась на него Грир. – Почему вас должно волновать, нравитесь ли вы мне? 

Сев сейчас мог думать только об одном: о грозном предупреждении кузену, когда заявил права на мисс Хадли и назвал ее своей.