Награда, тем не менее, предстояла достойная: почет, безопасность, уют домашнего очага, да и крыша над головой. Причем сестры считали это именно наградой, а не воспринимали как должное. Пожив на грани нищеты и голода, Грир и Клео обе знали, как важно в жизни всего этого добиться. 

– Я буду более приветливой в следующий раз, – искренне пообещала Грир. Она согласилась на затею отца и всерьез решилась воплотить ее, чтобы не сводить концы с концами. 

– Очень хорошо. Я ожидаю увидеть улучшение, – кивнул Джек. – Завтра мы уезжаем. 

– Завтра? – Клео выпрямилась, вдруг помрачнев. – Куда? 

Джек гордо выпятил грудь. 

– Вдовствующая герцогиня Болинбрук любезно пригласила нас на неделю в свое загородное поместье. Нас и еще несколько именитых гостей. Это большая честь. Немногие в высшем свете удостоились чести получить приглашение на прием в Пембертон-мэнор. 

Загородный прием. Там не будет никакого спасения на этот раз. Грир сглотнула. Она не сможет прятаться за домашними растениями или в своей комнате целую неделю. 

Мелкая дрожь пробежала по телу, прежде чем Грир снова обрела решимость. Все к лучшему. Она далеко не трусиха и раз уж выбрала этот путь, то не должна теперь сворачивать. 

Джек указал пальцем на каждую из сестер. 

– Я ожидаю, что вы заманите в ловушку самого молодого внука, виконта. Но пока мы будем там, неплохо бы уделить побольше внимания и герцогу. 

– Ты говорил, что вдовствующая герцогиня предупредила, чтобы его не трогали, – напомнила Клео. 

Экипаж остановился напротив дома Джека Хадли в Мэйфере, неприлично большого и чудовищного, который прекрасно воплощал все амбиции хозяина. 

Джек пожал плечами: 

– Так схитрите. Он молодой и здоровый мужчина. – Отец снова ткнул пальцем на каждую из дочерей. – Он может так же легко влюбиться в одну из вас, как и любой другой юнец. Вы миловиднее, чем те ведьмы из высшего общества с лошадиными мордами. 

Грум открыл дверцу, и только тогда отец выбрался из кареты. Дочерям он выйти не помог, а сразу зашагал вверх по лестнице в дом. 

Взявшись за руки, Грир с сестрой бок о бок поднимались по ступенькам. 

– Там соберется небольшая компания, – заметила Клео так, что Грир не поняла точно, кого сестра пыталась успокоить: себя или ее. – Никакой безумной толпы, как на остальных праздничных балах или вечерах. 

– Точно, – согласилась Грир. 

– И мы всю неделю будем вдали от городской суеты. 

Грир улыбалась все время, пока шла в свою спальню. Мысли о свежем воздухе, деревьях и свободных ветрах подняли настроение. Не придется ехать на прогулку в Гайд-парк на одной из тихих кобыл отца. Грир сядет на коня и поскачет наперегонки с ветром. Легкий ветерок будет дуть в лицо. Она почувствует, как из волос будут выпадать шпильки. 

Вошла заспанная горничная и помогла Грир сменить платье на неглиже. Когда девушка предложила помочь с волосами, Грир, не привыкшая к такому усердию, отослала ее прочь. 

Сидя за туалетным столиком, она вытаскивала каждую шпильку, одну за другой, пока масса темно-рыжих волос не рассыпалась по плечам. Несколько завитков, что короче остальных, обрамляли лицо. Она провела пальцами по волосам, через густые пряди массируя усталую голову. 

Взяв щетку, Грир расчесала волосы, пока те не стали потрескивать и едва заметно сверкать в слабом свете огня в камине. Она остановилась, глядя на свое отражение. Даже в тусклом свете коричневые веснушки на носу выделялись ясно, как днем. 

– Не такая уж я загорелая, – пробормотала она своему отражению, словно обращаясь к одной из болтливых сплетниц, которые называли ее смуглой. А все из-за того, что дамы высшего света предпочитали бледность, как у покойников. Грир же нравился свой цвет кожи. – И не старая. 

Она положила щетку и забралась в мягкую кровать, удивляясь, почему мысли о неком принце все еще мучают ее. Щеки бросало то в жар, то в холод, когда она думала о нем. В голове отрывочно замелькали воспоминания о минутах, проведенных в шкафу. 

Начало даже казаться, что он здесь, рядом с ней, снова шепчет свои насмешки, слишком смело касается ее руками, чересчур мозолистыми для благородного принца. 

Грир никогда так не откликалась на ласки Тревиса. Перевернувшись на бок, она задумалась о бывшем работодателе, стараясь избегать унизительных воспоминаний, которые обычно сопровождали мысли о нем. 

Он был ее лучшим другом с детства, удобным и постоянным, даже заступался за нее перед теми, кто запугивал Грир. Она думала, что они проведут остаток жизни вместе. Его поцелуи были приятны… но, видимо, не возникало желания. Истинного желания. Грир теперь это стало ясно. Теперь она узнала. 

После того, что почувствовала сегодня вечером в шкафу, она поняла, что ошибалась. И ужаснулась, когда до нее дошло, что принц, по сути, даже не поцеловал ее. Никогда прежде в животе не порхали бабочки, никогда настолько не перехватывало дыхание. 

Щеки вспыхнули, когда Грир представила себе, каким мог быть поцелуй принца Севастьяна. Она свернулась клубочком, подтянув ноги к груди, и дала волю воображению. 

Она закрыла глаза и представила лицо Севастьяна так близко, как было недавно. Только в воображении его рот плотно прижимался к ее рту, губы двигались, ласкали… Распахнув глаза, Грир тяжело и часто задышала. Она не имела права развлекаться такими фантазиями. Только не об этом мужчине, ведь он считал ее недостойной кандидаткой в жены и подходящей разве что для интимного свидания. Широко раскрытыми глазами, она осмотрела свою спальню. Похоже, ночь сегодня затянется. 

Мокрый снег начал падать крупными хлопьями и оседать на оконных стеклах. Грир переложила подушки поудобнее. Подсунув руку под щеку, она наблюдала за белым снегопадом, стараясь не думать ни о ком и ни о чем, особенно о мимолетной улыбке принца Севастьяна.

Глава 6

Загородное поместье вдовствующей герцогини уютно располагалось среди ухоженных лужаек. Большое озеро, подобно манящему ковру бархатной синевы, текло перед величественным строением из серого камня. Грир представила себе гусей, весной скользящих по зеркальной поверхности воды. 

Поднимаясь по ступенькам вслед за дворецким в фойе, свод которого походил на неф2 кафедрального собора, Грир затаила дыхание и постаралась прогнать мысли о том, что она здесь самозванка. Дворецкий вел их в гостиную. Из-за высоких потрескавшихся двойных дверей прорывалась режущая ухо мелодия, извергаемая фортепьяно. Слуга распахнул двери и сопроводил их к собравшейся компании. 

Было очевидно, что семейство Хадли прибыло последним. Некоторые гости пили чай, как и сама герцогиня, которая восседала на величественном стуле-троне перед камином, властвуя, словно паша над собранием. Дворецкий сухо представил прибывших гостей, после чего знатная дама махнула рукой, указывая пухлыми пальцами в кольцах на стулья. 

Джек устремился вперед, подобно штормовому ветру, и резко поприветствовал герцогиню, не обратив внимания на то, каким мягким и спокойным тоном говорили другие. Тем временем юная леди продолжала мучить фортепьяно, стуча по клавишам. 

Грир и Клео переглянулись, когда заметили усмешки, что заслужил их отец от полудюжины гостей, развалившихся в креслах и на диванах, расставленных по всей комнате. Богаты Хадли или бедны, приглашали их сюда или нет – значения не имело. Все равно гости герцогини относились к ним с пренебрежением. 

Грир нацепила вежливую улыбку и старалась не ощущать себя дворняжкой, прошмыгнувшей в дом в поисках укрытия от грозы. Она часть здешнего общества так же, как и все остальные. Она приглашена в этот дом. 

Непонятно почему, но в голове тут же возник образ принца Севастьяна. Он, несомненно, был бы не согласен с ее заключениями. По его мнению, Грир всего лишь простачка и занимает положение ниже собравшейся здесь благородной компании. Осознание этого ужалило больнее, чем должно бы. Она подавила стон разочарования оттого, что образ принца снова нашел путь в ее мысли. 

Пытаясь изгнать воспоминания о нем, Грир подняла подбородок и осведомилась о здоровье герцогини. 

Дама ответила и улыбнулась. Грир попыталась заметить фальшь в ломком изгибе ее мертвенно-бледных губ, ту самую неискренность, с которой она сталкивалась на каждом шагу в этом светском обществе, но скоро остановила свое любопытство. Подобные затеи бессмысленны. Естественно, улыбка была притворством. Герцогиня отнюдь не желала, чтобы внук ее женился на Клео или Грир. Она хотела лишь получить состояние Джека и тем самым спасти свою семью. 

Чтобы оценить весь ужас положения вдовы, много времени не требовалось. Все свидетельства представлены прямо здесь, вокруг Грир. Обои сильно выцвели – на это явно указывали несколько квадратов более яркой и чистой бумаги в местах, где некогда висели картины. «Их продали, чтобы добыть столь необходимые средства, – предположила Грир. Взгляд ее переметнулся на горничных, присутствующих в зале. – Вероятно, для выплаты жалования слугам, которые нужны для поддержания этого мавзолея». 

Были и другие признаки. Мебель в гостиной, некогда прекраснейшего качества, стала обветшалой и поблекшей. После того, как Грир прожила месяц с отцом в окружении великолепных предметов мебели и самого богатого интерьера, она легко подмечала состояние обстановки других домов. 

Герцогиня щелкнула по манжете, и подошел виконт, поднявшись с кушетки на другом конце комнаты, где он вел приватный разговор с милой брюнеткой. Девушка жадно следовала глазами за ним, пока он шел к своей бабке и кланялся Грир и Клео. Полный друг юной леди, что сидел от нее с другой стороны, утешая, похлопал ее по руке и угрюмо уставился на Грир. 

Грир задумчиво сдвинула брови. Влюблена ли в виконта эта девушка? Влюблен ли он в нее? Чудесно. Еще один повод чувствовать себя неуютно. 

Несмотря ни на что, виконт исполнил свою партию восхитительно. Он улыбнулся и с безупречной грацией склонился над руками сестер Хадли. Его по-мальчишески привлекательный облик не выдавал ничего. Лорд Толливер не подал ни единого знака, говорившего, что сердце его занято другой. Джентльмен до глубины души. В отличие от некого принца, воспоминания о котором, казалось, никак не оставят Грир. 

Она склонила голову на бок и ободряюще вдохнула, отругав себя за мысли о наглом мерзавце. Всю дорогу до поместья герцогини его лицо и язвительные слова посещали ее голову чаще, чем отсутствовали в ней. Неужели он никогда не покинет ее дум? Чудно́, в самом деле. 

Проклятье! Она чуть не вообразила, будто один из двух джентльменов, входящих в залу, напоминает принца. 

Грир моргнула и посмотрела снова на приближающегося человека. Джентльмен не напоминает его. Это он и есть! 

Он здесь. Ее принц здесь. Нет! Не «ее» принц. Она с трудом сглотнула, проклиная себя за эту оговорку. Он вовсе не ее. 

Паника нарастала в груди, сжимая горло. Как можно забыть о нем, когда он посещает те же приемы, что и Грир? Он будет здесь, все время мозоля ей глаза. Больше недели. Она будет видеть его за столом, постоянно слышать его голос, куда бы ни повернулась. 

Севастьян наткнулся взглядом на Грир, и янтарные глаза округлились от узнавания. Нечто похожее на изумление вспыхнуло в них и тут же погасло. Четко очерченные губы сомкнулись в тонкую линию. 

Грир фыркнула и вздернула подбородок, пытаясь выглядеть невозмутимой. Она холодно смотрела на него, сквозь него и держалась, подражая этому суровому и бесчувственному монарху. Грир вела себя так, словно и вовсе с ним не знакома. А ведь и в самом деле по-настоящему они не знакомились. Один вечер вместе едва ли можно считать знакомством. 

Сестра легко коснулась ее локтя, и Грир принудила себя вновь обратить внимание на виконта и прислушаться к тому, что он говорит: 

– …удовольствие видеть вас здесь. Когда вчера вы не прибыли вместе с другими гостями, мы боялись, что непогода не позволит вам присоединиться к нашему обществу. Погода просто никудышная. Должен сказать откровенно, все присутствующие здесь джентльмены вздохнули с облегчением оттого, что две столь прелестные леди все же удостоили нас своим визитом. 

– Это так любезно с вашей стороны, милорд, – пробормотала Грир. 

Виконт прижал ладонь к своему сердцу: 

– Я лишь говорю правду. 

– Несомненно, несомненно! – воскликнул пожилой мужчина и, стукнув тростью об пол, окинул обеих сестер похотливым взглядом. 

Лорд Толливер согласно кивнул. 

– Маркиз был весьма недоволен недостатком женского общества. 

– Вот теперь это будет настоящий загородный прием. – Старик ухмыльнулся шире, показывая за недостающими зубами влажный, обложенный налетом язык, который, казалось, с трудом помещается во рту.