— Забери мои вещи, — раздраженно приказал Китингу Алекс. Он кивнул в сторону жены: — Она может ехать в третьей карете.

Мари сглотнула. Совершенно очевидно, между ними произошло что-то серьезное, третья карета предназначалась для слуг. Она следовала за каретой хозяина и каретой, в которой ехали Пиппа с няней. Что делать слугам, когда между ними будет сидеть хозяйка? Мари обменялась взглядом с Китингом. Китинг явно хотел предупредить ее, а сама она меньше всего желала, чтобы ее уволили, а хозяйку оставили наедине с этим… этим сумасшедшим! Покорно опустив глаза, она прикрывала Шарлотту, пока его милость не вышел. Китинг уносил груду одежды, за которой волочились несколько галстуков, «Напыщенный ублюдок», — подумала Мари, когда за ними закрылись двери. Слава Богу, ее Сесила включили в сопровождение Шарлотты для поездки в Италию. Сесил все уладит с лакеями: им придется ехать на подножках экипажа, только и всего.

Но Мари беспокоилась напрасно. Когда примерно через час она вышла из гостиницы, карета Алекса уже давно уехала; онзабрал с собой четырех лакеев и секретаря. У Китинга нашлось время, чтобы устроить всех слуг. Лакеи, объяснил ей Сесил, поедут снаружи: шестеро на запятках и четверо, как обычно, спереди. Китинг сядет с кучером. Таким образом, Шарлотта и Мари останутся в карете вдвоем. Мари кивнула. У нее болело сердце, она даже не могла смотреть на Сесила с особой любовью. Какие чудовища эти мужчины! А уж за какое чудовище вышла замуж ее хозяйка! Мари глубоко и искренне верила, что Шарлотта была девственницей. Ведь она так боялась, когда Мари раздевала ее в тот вечер. Мари прогнала эти мысли, задумчиво оглядела Сесила и направилась обратно в гостиницу.

Сильная рука обхватила ее за талию.

— Послушай, — сказал ей на ухо любимый голос, — я не виноват, что хозяин — буйно помешанный. Мы все — за нее, ты увидишь.

Мари кивнула и вернулась в гостиницу. Она оставила Шарлотту сидящей в горячей ванне. Когда она поднялась наверх, вода в ванне уже остыла, но Шарлотта по-прежнему сидела в ней — совсем как маленький ребенок, подумала Мари. Наконец ей удалось натянуть на хозяйку какую-то одежду. Шарлотта перестала плакать, но ее бледное застывшее лицо пугало Мари больше, чем ее плач. Женщины, которые так выглядели… Это было нехорошо. Она видела такое лицо раньше — у своей матери, когда у той случился выкидыш.

В холле раздался громкий вопль. Это Пиппа во всю силу своих легких протестовала против того, что ее разбудили. Шарлотта отошла от Мари, застегивавшей пуговицы на спине ее дорожного платья. Открыла дверь и спокойно окликнула:

— Мисс Хелмс!

Кейти, няня Пиппы, с наскоро заколотыми волосами, взглянула на нее.

— Я возьму Пиппу. — Графиня протянула руки.

Кейти колебалась. Пиппа заметила Шарлотту и немедленно зарыдала.

— Моя не-няня! — взвыла она.

— Я здесь, дорогая, — ласково сказала Шарлотта, беря ее на руки. — Давай-ка спустимся вниз и сядем в карету, ладно? Мама споет тебе песенку, и ты сможешь опять уснуть.

— Папа! — захныкала Пиппа. — Хочу папу!

— Его сейчас здесь нет, — успокаивала ее Шарлотта. — Но есть мама, и я спою тебе песенку о лягушке, хочешь?

На лестнице две другие молодые женщины, Мари и Кейти, удивленно переглянулись. Никогда раньше Шарлотта не называла себя мамой. Но кажется, Пиппа восприняла это спокойно. Она устроилась на руках Шарлотты, слегка всхлипывая.

Шарлотта посмотрела на Мари:

— Сожалею, Мари, мы, кажется, изменили наши планы. Не принесешь ли мне в карету щетку для волос, пожалуйста? Я могу причесаться там. Полагаю, нам лучше теперь последовать за его милостью.

Мари вернулась в спальню забрать несколько последних оставшихся вещей, разбросанных по комнате. Она свернула ночную рубашку Шарлотты и спрятала в мешок. Она не хотела оставлять ее, чтобы слуги, убиравшие комнату, не решили продать эту улику газетным сплетникам. Одному Богу известно, какую пищу весь этот шум даст газетам.

Но случилось так, что весть о переменах в планах графа Шеффилда и Даунза не достигла Лондона. По приказанию Алекса Китинг раздал в гостинице немало золота и страшных угроз всем и каждому слуге в отдельности. Он удвоил жалованье восьми лакеям, которые находились с ними в гостинице. Он заплатил капитану корабля, который должен был отвезти их в Италию, тройную плату, чтобы тот никому не рассказывал об исчезновении своих пассажиров, и подкрепил деньги еще и угрозами.

В то время как родители Шарлотты думали, что она находится на борту корабля, их дочь вместе с Пиппой медленно двигались в тряской карете на север. В оставленные Алексом два экипажа было впряжено по две лошади вместо четырех, поэтому за день они проезжали не так уж и много. Но это благо, думала Шарлотта. Потому что карета Алекса ушла далеко, намного опередивших, и им не приходилось беспокоиться о нем.

Глава 15

Алекс прибыл в замок Данстон дней на десять раньше Шарлотты и ее небольшого эскорта. Он ехал в одиночестве — сидя в карете, а еще чаще верхом на Буцефале. Всю дорогу он проклинал себя за го, что в гневе отправил Шарлотту в карете со слугами. Почему он не взял ее в свою карету, где мог бы ее оскорблять сколько душе угодно! Но постепенно в его сердце закралось чувство недовольства и стыда за собственное поведение, и он уже радовался, что жены не было рядом. Мысли о ней не покидали его.

Приступы гнева все еще охватывали его при воспоминании об обмане, но к нему возвращалась способность размышлять. После долгих раздумий он понял, что позволил все еще жившей в нем ненависти к Марии омрачить его отношение к Шарлотте. После того как он понял это, всего лишь через пару дней, он вскочил утром от того, что в его голове звучал голос Шарлотты: «Я не спала с другими мужчинами! Только однажды с тобой, несколько лет назад!»

А потом Шарлотта говорила о любви: «Не знаю… Это было чудесно, так чудесно… Это было совсем не так, как в прошлый раз… Не было больно…»

Итак, Шарлотта не предавала его так подло, как Мария. Нет, она отдалась только одному мужчине — несколько лет назад — и думала, что это был он сам. Это выставляло в дурном свете ее согласие выйти за него замуж, но уже не имело значения для Алекса, расставшегося со своими мечтами о любви. Он не был глуп. Он понял, что произошло. Шарлотта спала с Патриком и благодаря тому, что, к несчастью, когда они встретились, Патрика не было в Англии, думала, что ее лишил невинности Алекс.

Алекс сглотнул. В прошлом они с Патриком делили женщин, но жен — никогда. Об этом тяжело было думать. И все же если пришлось жениться при таких обстоятельствах, то не лучше ли, что «другим мужчиной» оказался собственный брат-близнец?

Когда по прошествии трех недель две запыленные кареты наконец миновали массивные каменные стены, Алекс, увидев их из окна кабинета, едва сдержался, чтобы не броситься вниз и не заключить жену и ребенка в объятия. Однако он остался стоять, опершись на подоконник. Появилась жена, проворно вышедшая из довольно ветхой кареты, предназначенной для слуг. Затем открылась дверца второго экипажа, и из него почти вывалилась Пиппа и, протягивая руки, побежала к Шарлотте. Алекс не знал, что так они путешествовали лишь последние два часа, а перед тем всю дорогу Шарлотта ехала вместе с Пиппой. Оставшуюся часть пути Пиппа измучила гувернантку, требуя свою маму. Он увидел, как Шарлотта со смехом взяла Пиппу на руки и та обняла ручонками ее за шею. Это было то, чего он и хотел, не так ли?

Пора было идти вниз. Алекс спускался по крутым каменным ступеням винтовой лестницы, ведущей из его кабинета, мысленно готовясь к встрече. За эти недели он забыл, как сильно действовала на него красота Шарлотты: даже ее поза, когда она наклонилась к Пиппе, пробудила в нем желание. Ну, тем лучше, рассуждал он, неторопливо направляясь к дверям. В конце концов, она — его жена. Может быть, он сумеет сделать так, что ей некогда будет думать о других мужчинах, Он вышел во двор. Собравшиеся слуги выстроились, чтобы быть представленными новой графине. Шарлотта, со слегка заинтересованным видом, стояла, держа Пиппу на руках. Выражение ее лица не изменилось, когда она увидела Алекса. Она чуть заметно склонила голову и сказала:

— Милорд.

Алекс внимательно посмотрел на нее. И тоже кивнул в ответ:

— Шарлотта.

Во дворе наступила тишина. Пиппа, из-за плеча Шарлотты наблюдавшая за лошадьми, обернулась. Алекс улыбнулся ей и протянул навстречу руки. Но вместо того чтобы со своим милым итальянским акцентом сказать «папа» или вырваться из рук Шарлотты и побежать к нему, как она побежала к Шарлотте, Пиппа с ужасом взглянула на него и, ухватившись обеими руками за шею Шарлотты, разразилась громкими рыданиями.

— Милая, — сказала Шарлотта, — я говорила тебе, что папа вернется. Видишь, папа здесь, и он скучал по тебе, и он тебя очень любит. Он не уехал навсегда. Помнишь, что я тебе говорила?

Пиппа не отвечала. Она еще сильнее прятала лицо на груди Шарлотты. Алекс чувствовал, как краска заливает его шею. Его собственная дочь не признает его на глазах тридцати с чем-то слуг, вытянувших шеи, чтобы лучше видеть происходящее. Алекс подошел к ним обеим, изо всех сил скрывая желание обнять Шарлотту и целовать, целовать ее.

— Солнышко, — спокойно и убедительно произнес он своим приятным бархатным голосом, — я очень скучал по тебе. По правде говоря, каждую ночь я думал о том, как не хочу больше с тобой расставаться. Ну же, мне очень хочется, чтобы мое солнышко меня обняло.

Пиппа подняла заплаканное лицо.

— Папа? — спросила она.

Алекс наклонился, не обращая внимания на то, что Шарлотта немного отступила назад, когда он приблизился. Они с Пиппой потерлись носами. Она засмеялась и потянулась к нему.

— Папа! — повторяла она. — Папа!

— Я люблю тебя, солнышко, — прошептал он, забыв об окружающих.

Шарлотта смотрела на мужа. Это был прежний Алекс — тот, каким он был до свадьбы: любящим отцом. Таким она видела его накануне их брачной ночи. Чувство облегчения переполнило сердце Шарлотты. Кроме собственного горя она очень переживала за Пиппу. Как сможет Пиппа, пережившая смерть своей настоящей матери, лишиться и отца, если он решил уехать, оставив ее в Шотландии? Но возможно, его решение и не было столь жестоким, как думала Шарлотта: Алекс и Пиппа обнимали друг друга, казалось, не замечая, что на них смотрят.

Вдруг Алекс поднял голову и окинул взглядом собравшихся слуг.

— Это ваша новая хозяйка, графиня Шеффилд и Даунз. — Он надменно посмотрел на них.

Он не хотел, чтобы к молодой графине относились неуважительно из-за того, что видели ее выходившей из экипажа для слуг. А что будет, когда они услышат рассказы приехавших с ней лакеев? Он застонал в душе, но лицо его осталось высокомерным и уверенным. И тут он внезапно улыбнулся:

— А это моя дочь, леди Филиппа.

Раздались приветственные крики. Алекс протянул Шарлотте свободную руку. Она взяла ее, чуть касаясь, и он повел ее вдоль первого ряда, начав утомительное представление старших слуг поместья.

Шарлотта же была очень довольна собой. После всех страданий последних трех недель она смотрела йа Алекса, своего мужа, и не чувствовала ничего: ни влечения, ни сильного гнева. Ее лишь кольнула жалость: такой у него был необычно болезненный и усталый вид. Но она испытывала удовлетворение от того, что, увидев его, ни на йоту не отступила от своего решения. Даже улыбаясь и разговаривая со слугами, она внутренне радовалась, что предательская слабость, заставлявшая ее трепетать всякий раз, когда он касался ее хотя бы пальцем, исчезла. Она держала его руку и не чувствовала ничего!

Наконец Шарлотта познакомилась со всеми слугами верхних этажей. Ей чрезвычайно понравился дворецкий; она решила, что, вероятно, придется сменить одну из горничных; взяла на заметку, что надо проверить расходные книги экономки. Она улыбнулась всей остальной прислуге и отпустила руку Алекса. Вместе они поднялись по каменным ступеням и вошли в холл.

— Боже мой! — воскликнула она, когда они оказались в огромном гулком каменном зале.

— Я получил его в наследство от своей прабабушки, — весело сообщил Алекс.

Теперь, когда Пиппа была у него на руках, а Шарлотта, кажется, не смотрела на него как на чудовище, он чувствовал, что жизнь снова становилась управляемой. Как только подвернется случай, он просто объяснит Шарлотте, что тогда она спала с его братом, но он, Алекс, великодушно решил простить ей ошибку. Он мысленно улыбнулся. Это был правильный выход из создавшегося положения. Его мать одобрила бы его, а вот отец наверняка бы отверг Шарлотту или навсегда оставил ее в этом шотландском замке в далекой глуши. Но он не был похож на отца. Он предпочел бы брак, основанный на великодушии, если уж не было любви. Надо сказать, Алекс почувствовал себя воплощенной добродетелью, К сожалению, его жена, кажется, этого не заметила. Она ходила по комнате, трогала гобелены, висевшие на стенах, и хмурилась, обнаружив, как они пропылились.