— Хорошо, — сказала Шарлотта, без малейшего смущения встретив его взгляд, — до ужина я буду в своей комнате, милорд. Миссис Маклин, конечно же, проводит меня. — Шарлотта улыбнулась экономке, ожидавшей у лестницы. — Когда в Шотландии подают ужин?

Алекс смотрел на нее, невольно приподняв бровь. Его новобрачная была весьма холодна.

— В восемь часов, — ответил он.

— Милорд, — повторила Шарлотта и сделала реверанс.

Алекс удивился. Разумеется, его родители обычно приветствовали друг друга таким образом, но Шарлотта раньше никогда не делала перед ним реверанса, за исключением танцев. Он ответил ей поклоном.

Неожиданно Шарлотта направилась к нему, и у Алекса забилось сердце. Но она лишь наклонилась к Пиппе и коснулась губами ее щеки.

— Мама! — сказала Пиппа и мгновенно обняла Шарлотту пухлой ручкой за шею, притянув ее так близко, что Алекс почувствовал аромат флердоранжа.

— Нет, милая, — ласково сказала Шарлотта, — ты пока останешься с папой. Вот и умница. — Она повернулась к Алексу, и вся нежность как по волшебству исчезла с ее лица; осталась если не враждебность, то равнодушная отчужденность. — Когда пожелаете, отдайте Пиппу няне. Теперь ей нравится Кейти.

Холодок пробежал по спине Алекса. Нет, не было заметно, чтобы Шарлотта сердилась. Она смотрела на него так, как смотрели на своих мужей сотни светских дам: без гнева, даже без осуждения, просто без всякого интереса. Но очень, очень учтиво, подумал он, когда Шарлотта снова присела и направилась наверх, сопровождаемая миссис Маклин. Невольно он сильнее прижал к себе Пиппу, пока та не запротестовала.

— Ладно, птенчик. Пойдем в конюшню посмотрим на котят, хочешь?

Шарлотта медленно поднималась по лестнице, почти не слушая, что ей рассказывает миссис Маклин: как трудно найти хороших слуг; что случилось в прошлый вторник с шестью тарелками из лучшего фарфора; какое требуется новое белье. Шарлотта оказалась не столь невосприимчивой по отношению к Алексу, как она надеялась: когда Пиппа притянула ее к себе, она почувствовала острый мужской запах Алекса, и у нее невольно задрожали колени.

Шарлотта проследила, как перенесли ее одежду из спальни, примыкающей к спальне хозяина, в комнату в дальнем конце коридора, расположенную рядом с детской (слуги без удивления восприняли ее желание иметь более светлую комнату); распорядилась отнести ее краски в одну из четырех комнат, которыми сейчас не пользовались, — ту, что находилась в угловой башне; осмотрела новую детскую Пиппы. В ней Шарлотта приказала положить еще один слой ковров, не желая, чтобы малышка страдала от простуды из-за холодных сырых камней, которыми были выложены полы замка.

Совершенно измученная, она приказала приготовить ванну и погрузилась в горячую воду.

— Мари, — позвала она из-за ширм, защищавших ванну от сильных сквозняков, гулявших по всем комнатам.

Мари, бормоча что-то по-французски себе под нос, развешивала платья госпожи в огромном шкафу. Она не одобряла шотландских замков, упирающихся в облака тумана. Сырость! Что они должны здесь надевать? Она уложила вещи хозяйки и свои тоже, которые они собирались носить в Италии. А в Италии жарко!

— Мари! — снова позвала Шарлотта.

— Простите, миледи. — Недовольное лицо Мари появилось между ширмами. — Хотите, чтобы я позвонила и вам принесли еще горячей воды?

— Да, спасибо, Мари. И не пошлешь ли ты кого-нибудь к графу передать ему, что я намерена лечь спать, а ужинать буду у себя в комнате? Я так устала…

Тем временем Алекс ужинал в том же холодном величественном великолепии, что и все предыдущие дни. Приехав сюда, он тут же отправил секретаря обратно в Лондон за теплой одеждой и поэтому сейчас сидел в конце огромного стола в одиночестве.

Черт побери, у него есть жена или нет? Почему бы не побеседовать с ней — ему надоело есть одному. Он отправился наверх, пройдя мимо удивленного дворецкого, вносившего рыбное блюдо.

Заглянув в новую спальню графини, он почувствовал тепло. Он вошел и, закрыв за собой тяжелую деревянную дверь, прислонился к ней спиной. Комната выглядела пустой. Александр оказался в маленькой спальне — он не помнил, видел ли он ее в свой прошлый приезд сюда. По обе стороны были окна с тяжелыми портьерами из красного бархата. Он прошел вперед и посмотрел на кровать, которую ему не было видно с порога. Его жена была здесь. Она крепко спала.

Минуту-другую Алекс смотрел на нее. Волосы Шарлотты отросли после модной короткой стрижки; мягкие темные локоны рассыпались по вороту и лежали под откинутой назад рукой. Насколько он мог разглядеть, сегодня она не надела соблазнительную рубашку — белое кружево обрамляло ее лицо. Рассердившись на себя за мысли о ночной рубашке, Алекс решительно сел на постель и, взяв Шарлотту за плечо, довольно грубо потряс. Она проснулась и молча посмотрела на него. Она тихонько ахнула и инстинктивно отодвинулась.

Алекс не шевельнулся, но был удивлен. Неужели она боялась его, думая, что он может ее ударить?

Но Шарлотта, увидев его, была просто потрясена. Ее разум предал ее во сне, в котором Алекс просил прощения и при этом целовал ее в грудь, а она погружалась в сладостный водоворот страсти. И вот он здесь — сидит на ее постели и смотрит на нее надменным взглядом. Ее сердце застучало в ответ на нахлынувшее обжигающее желание: прикоснуться к нему, прижать к себе, целовать его, сказать ему, что она… И так же быстро огонь в крови угас. Никогда больше не поддастся она соблазну вести себя как проститутка. Она — леди, и только то, что у мужа чувственные губы, от которых огонь загорает в крови, не оправдывает потерю самообладания.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она ровным и почти нежным голосом.

— Ищу свою жену, — ответил Алекс.

Он принял решение не сердиться. В конце концов, ему просто нужно общение, и это — его супружеское право, которое не нуждается в обсуждении.

— Зачем?

— Так одиноко сидеть за столом, предназначенным для шотландских великанов, совсем одному.

— Я очень устала, милорд, — спокойно сказала Шарлотта. — Мы проделали сегодня долгий путь, и я буду благодарна вам, если вы позволите мне еще поспать.

— Вы ехали всего три часа, — возразил Алекс. — Я спрашивал Китинга, когда пытался понять, почему вам, чтобы добраться сюда, потребовалось на десять дней больше, чем мне. — Он протянул руку и погладил жену по щеке.

Она вздрогнула, ее глаза сузились.

— Нам надо поговорить о нашем будущем, — сказал Алекс. — Видишь ли, я решил принять тебя обратно. На нескольких условиях. Первое: ты никогда ни с кем не будешь спать, кроме меня. Ты никогда не сделаешь ничего такого, что запятнало бы мое имя. Взамен я не откажусь от тебя из-за того, что ты переспала с моим братом.

— Я не…

Алекс поднял руку, заставляя Шарлотту молчать.

— Очевидно, ты потеряла невинность с моим братом. Однако какую бы неудачную шутку ни сыграла с нами обоими судьба — если бы ты подождала несколько месяцев, то, полагаю, могла бы выйти замуж за Патрика, — оказались женатыми мы. И я думаю, следует с этим смириться.

Он замолчал, но его жена, казалось, не собиралась отвечать. Она смотрела на покрывало, и лицо ее было скрыто тенью.

— Я буду делить с тобой ложе, когда пожелаю, — с подчеркнутой грубостью сказал Алекс. — Но позволь мне повторить, больше никто не будет делить с тобой ложе, или же я отправлю тебя в это забытое Богом место и не вызову в Лондон до тех пор, пока один из нас не окажется на смертном одре.

Шарлотта поняла, что им и в самом деле нужно поговорить. Потянувшись, она оперлась на спинку кровати — в таком положении она не чувствовала себя столь беззащитной. Затем сложила руки на коленях, как делала ее мать, когда спорила с ее отцом.

— Милорд, — сдержанно начала она, — я должна напомнить вам ваши собственные слова, сказанные в Борнмуте. Вы сказали, что больше никогда не будете спать со мной.

— Ну возможно, я не буду спать в этой комнате… Кровать маловата для меня, кроме того… — Алекс пожирал глазами нежную округлость груди, хотя и прикрытую складками белого полотна.

Наступила очередь Шарлотты прищурить глаза. Кажется, этот человек думает, что может делать все, что пожелает: один день быть чудовищем, а другой — обворожителен.

— Я отказываюсь.

Наступило угрожающее молчание.

— Ты отказываешься? От чего именно ты отказываешься?

— Я отказываюсь спать с тобой, как бы ты это ни называл. Конечно, — добавила она с убийственной иронией, — как шлюха я должна бы иметь возможность самой выбирать клиентов.

— Вот этого-то ты и не имеешь, — ответил Алекс, холодно глядя на нее. — Я — твой муж. Я могу владеть тобой, где бы и когда бы ни пожелал. И даже сейчас, в этой постели.

Шарлотта на минуту задумалась. Она знала, что Алекс имел такое право. Она только думала, что после того, как он показал свое отвращение к ней в их первую брачную ночь, он больше никогда не захочет воспользоваться этим правом. Она пожала плечами. Вероятно, он понимал, что ему нужен наследник. Но будь она проклята, если позволит ему снова соблазнить ее, а потом наброситься с оскорблениями!

— Хорошо, — согласилась она.

Она до пояса спустила ночную рубашку и сбросила покрывала. Затем легла на спину и закрыла глаза. Несмотря на внешнее спокойствие, Шарлотта оцепенела от ужаса. Еще никогда в жизни она не совершала столь дерзкого, почти безумного поступка. Сейчас она оказалась совершенно беззащитной. Холодный порыв ветра пробежал по ее бедрам, и она задрожала. Такая любовь причинит ей боль, инстинктивно понимала Шарлотта. Ее ноги, казалось, превратились в дрожащую бесформенную массу.

Алекс не верил своим глазам. В комнате царила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине. Через некоторое время Шарлотта открыла глаза.

— Вы передумали?

Александр Фоукс такой злости еще никогда не испытывал.

— Нет, — выдохнул он с неприятной улыбкой, — я не передумал.

Шарлотта снова закрыла глаза, испуганная выражением лица Алекса: почему-то оно было еще более разгневанным (если только такое возможно), чем в их первую ночь.

— В чем же дело? — спросила она наконец.

— «В чем же дело?» — раздраженно повторил Алекс. — Моя жена лежит как полено и еще спрашивает меня, в чем дело!

— Не знаю, чего ты хочешь, — чуть дрогнувшим голосом сказала она. — Почему ты жалуешься?

Алекс не ответил. Неожиданно он понял, что она пытается отомстить ему. Она сердится из-за того, что он наговорил в Борнмуте. Он дотронулся до ее бедра и осторожно провел по нему рукой. Затем приподнял ночную рубашку, скользя по шелковистой коже, добрался до ложбинки на ее груди. От опьяняющей тяжести ее грудей его бросило в жар. Если он не сможет соблазнить собственную жену, он недостоин своего титула.

Но полчаса спустя он был готов отказаться от титула и от всего прочего. И дело было не в том, что он не сумел возбудить Шарлотту. Он знал, что она охвачена желанием. Ее соски… вся она была готова. Но откуда такое равнодушие в глазах? Что случилось с девушкой, которая страстно отвечала на каждую его ласку? Совесть подсказала ему ответ. Месть или не месть, но она побеждала: Алекс просто не испытывал желания заниматься любовью с женщиной, которая лежит неподвижно, закрыв глаза, и только дрожь выдает, что он все-таки волнует ее.

— Открой глаза, — раздраженно сказал Алекс.

Шарлотта широко раскрыла глаза. Алекс сидел на краю кровати, сгорбившись и обхватив голову руками.

— В чем дело? — повторила Шарлотта.

Она была искренне удивлена: разве не этого он хотел? В последние недели его голос постоянно звучал в ее голове — с ненавистью оскорбляя ее за то, что она слишком сильно проявляла свою страсть.

— Прости меня, — с трудом произнес Алекс. — Прости, что назвал тебя шлюхой. Спустя несколько дней я понял, что ты потеряла невинность с человеком, которого приняла за меня. В тот момент я не понял этого и был так возмущен, что не мог… я потерял самообладание. Не попытаться ли нам все начать сначала?

Шарлотта облизнула дрожащие губы, и Алекса тотчас же словно обдало огнем. У нее, его жены, были обольстительные губы. Их темный, словно вишня, цвет обещал страсть. Она уже проявила эту страсть, подумал он. Ему только надо найти способ заставить ее снова раскрыться.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Шарлотта.

Что-то в его взгляде встревожило ее. Она чувствовала каждый нерв в своих ногах, а груди жаждали ласки.

— Давай начнем сначала, — сказал Алекс, придвигаясь поближе, чтобы приблизить свои губы к ее губам. — Прости, тогда я обезумел. Я никогда не испытывал ничего столь же прекрасного, и я просто взорвался, когда понял, что я у тебя не единственный. Но теперь это в прошлом. Нам следует подумать о… о том, как сделать наследника, — закончил он, подавляя смешок.

Шарлотта скрыла разочарование. Разумеется, ему нужен наследник. Это так естественно.

Его губы почти касались ее губ. Она ощущала его теплое дыхание и затем прикосновение его языка, который пробежал по ее губам как ртуть — одновременно ледяная и раскаленная. Его рука снова скользнула под рубашку. Может быть, отчаянно спорила с собой Шарлотта, и не случится ничего страшного, если она ответит ему поцелуем. А ее тело уже трепетало от нарастающего желания. Алекс оторвался от ее губ и заглянул ей в глаза.