— Посмотри, Роуз, это ведь раскрой для бальных платьев, тех, которые нам помогла выбрать мисс Старлинг. — Леди Оливия подскочила к столу, на котором были разложены куски материи. Выхватила из стопки кусок ярко-розового шелка и приложила к щеке. — О, какая прелесть, правда ведь, мисс Ханикоут? — Оливия взяла Аннабелл за руку и пожала, словно портниха была не служанкой, а доброй подругой.

— И правда, прелесть, — ответила Аннабелл. Кроме Дафны, до нее никто вот так не дотрагивался уже бог знает сколько времени. Аннабелл вдруг охватило чувство вины, и она осторожно высвободила руку.

Леди Роуз тоже подошла к столу, встала рядом с сестрой и с улыбкой принялась разглядывать разложенные поверх разных портновских принадлежностей куски материи. По этим деталям кроя уже вполне отчетливо можно было представить, какой будет юбка у платья, каким — лиф. Небесно-голубой цвет ткани прекрасно подходил к молочно-белой коже Роуз и ярко-рыжим волосам. На взгляд Аннабелл, в фасоне не хватало изюминки, но она попытается уговорить Роуз дополнить платье шарфом через плечо или шалью более глубокого оттенка.

— Потрясающе! — захлопала в ладоши Оливия.

— Пожалуй, — согласилась Аннабелл. Эти девушки совсем не походили на самоуверенных клиенток в магазине. И слава богу! — Так с чего начнем?

Леди Оливия нахмурилась.

— Даже не знаю. Ты что скажешь, Роуз?

Вопрос был задан, хотя Роуз обычно отвечала простым кивком или покачиванием головы. Аннабелл уже подумала о том, как прервать неловкую паузу, но тут заметила жест младшей из сестер.

В такой ситуации Аннабелл очень и очень пригодились бы очки. Она придвинулась ближе и прищурилась. Леди Роуз вытянула перед собой руку, растопырив пальцы второй руки, изобразила ею чашку и сделала вид, что ставит ее на ладонь, как на блюдце.

— Господи, ты абсолютно права, — воскликнула Оливия. — Я совсем забыла о приличиях. — Высунувшись в коридор, она остановила шедшую мимо служанку. — Джуди, пожалуйста, принеси нам чаю. Захвати сдобу и масло. — И вернулась к Аннабелл с Роуз. — А пока давайте поболтаем.

Аннабелл заколебалась, но Роуз мягко взяла ее за руку и потянула к огромной кушетке под окном. Подложив подушки под спины, они все вместе уселись на выцветшую, но удобную кушетку. Аннабелл оказалась в том месте, куда падало солнце, и оно сразу стало припекать ей шею. Эта мастерская, которая получилась из бывшей детской, выгодно отличалась от той, что была у нее в магазине. Тут было светло и не толпился народ. И уж совершенно точно, она была несравненно лучше тюремной камеры. Между лопаток Аннабелл пробежал холодок, красноречиво напомнив ей о том, почему она оказалась здесь.

Аннабелл откашлялась.

— Я думаю, что сначала мы закончим эти два бальных платья. На них уйдет, наверное, дня три, не больше. Если мы решим украсить их вышивкой или чем-нибудь в этом роде, потребуется еще один, четвертый день. — А если она не найдет свои очки, может, потребуется и больше времени.

— Уверена, что все пройдет отлично, — заметила леди Оливия с вежливым интересом. Леди Роуз кивнула головой, и Аннабелл продолжила:

— А потом по одному наряду в неделю для каждой из вас. Вы сами решите, что для вас важнее всего, но мне кажется, вам потребуются платья на утро, для прогулок и вечерние туалеты. И конечно, все, что обычно надевают вместе с платьями: корсажи, ротонды, накидки, мантильи, нижние рубашки и так далее. — Одно перечисление того, что Аннабелл предстояло сшить, могло привести в уныние. Предприятие амбициозное, но она была решительно настроена на то, чтобы выполнить все условия договора с герцогом и вернуться домой к мамочке и Дафне. В присутствии сестер Шерборн Аннабелл еще больше скучала по своим близким. — Чтобы все сидело отлично, вам придется выдержать по две-три примерки в неделю. Но в конце третьего месяца у каждой будет по десять новых платьев. Как вам это?

— Звучит потрясающе, если бы не примерки. Правда, у нас с сестрой нет никаких особых дел, правда, Роуз? И еще, ведь это кошмарный объем работы. У вас есть помощница?

Аннабелл постаралась не расхохотаться.

— Нет. Работы много, но мне нравится придумывать и шить платья. Это такой… благодарный труд.

Роуз смотрела на нее словно завороженная. Даже без очков Аннабелл поняла вопрос в ее глазах.

— Красивый наряд делает женщину счастливой. Это заметно по выражению лица, и тогда я тоже становлюсь счастливой. Не поймите меня неправильно, само по себе шитье занятие нудное — мозги окоченевают, если угодно, — однако работа иглой даже может успокаивать…

— Если только нить не завяжется в узел, который нельзя распутать, — содрогнулась леди Оливия, очевидно, у нее имелся такой опыт.

— Верно, — согласилась Аннабелл. — Узлы — это просто проклятие какое-то. — И они расхохотались, а леди Роуз молча улыбнулась.

В дверях показался высокий лакей с какой-то кладью в руках, в которой Аннабелл признала свой потертый бежевый чемодан.

— О, — воскликнула она, вставая. — Прибыли мои вещи.

— Заходи, Роджер, — приказала леди Оливия и повернулась к Аннабелл: — Отнести их к вам в спальню?

— Я сама. — Аннабелл не терпелось узнать, есть ли там записка от Дафны.

Роджер зашел в комнату и протянул ей чемодан. Поблагодарив, она торопливо просмотрела вещи. Три простеньких платьица, одно из которых принадлежало Дафне, две рубашки, корсет, чулки, комнатные туфли, щетка для волос, зеркальце, и ни намека на письмо. Сестра, наверное, была слишком занята. Аннабелл вздохнула.

— А где остальное? — поинтересовалась леди Оливия.

Аннабелл вспыхнула.

— За исключением кое-каких мелочей, это все, что у меня есть. — Нахмурившись, еще раз перебрала содержимое чемодана. — Вот только нет моего ночного чепчика. — В спешке выходя утром из дома, Аннабелл оставила его валяться за ширмой, на полу. Ей с трудом верилось, что еще прошлой ночью она спала на диванчике в гостиной. Казалось, что это было в другой жизни.

Леди Оливия решила что-то сказать, но ее отвлекло появление служанки, которая везла перед собой сервировочный столик с чаем. Леди Роуз наполнила чашки, и каждая взяла себе по теплой масленой булочке. Аннабелл не могла припомнить, когда ей доводилось есть так много за один день.

Как нарочно, когда она засовывала в рот последний кусочек вкуснейшей булочки, в комнату широким шагом вошел герцог.

— Оуэн! — воскликнула Оливия. — Присядь. Ты должен выпить с нами чаю.

Чтобы не поперхнуться, Аннабелл сосредоточилась на своей чашке. Сначала ее застукали спящей, теперь вот наслаждающейся чаем — и все это в первый рабочий день!

Герцог оглядел всех, и пока сестры ждали, примет ли он приглашение, Аннабелл задумалась.

Значит, его зовут Оуэн. Узнать его имя не бог весть как важно, хотя довольно забавно то, что пугающе суровый герцог Хантфорд был для своих сестер просто Оуэном. Имя очень шло ему — крепкое, округлое, с четкой согласной на конце.

— Нет, спасибо. — Его светлость поправил галстук, и Аннабелл невольно отметила, какая у него сильная, мускулистая шея. — Ткани и… все остальное уже привезли?

— Да, лежат вон на том столе. — Леди Оливия похлопала Аннабелл по коленке. — Вам еще что-нибудь нужно, мисс Ханикоут?

Аннабелл поставила на чайный поднос свою тарелку, на которой осталось лишь несколько крошек.

— Пока нет.

Герцог внимательно посмотрел на нее и не произнес ни слова. Она сказала себе, что должна привыкнуть к этой его манере — молчаливо оценивать ее.

— Все, что мы обсудили сегодня, улажено, — сообщил он после паузы.

Аннабелл предположила, что он имел в виду ее долги.

— Вот это, — герцог подошел ближе и протянул ей письмо, — для вас, мисс Ханикоут. Лакей привез его вместе с вашими вещами.

Аннабелл поднесла письмо близко к глазам. На нем стояло ее имя, написанное почерком Дафны, но листок не был запечатан. Вероятно, за недостатком времени. Аннабелл предположила, что герцог прочитал его, и понадеялась, что сестра не написала ничего лишнего. Хотя он и без того уже узнал много ее секретов.

— Благодарю вас.

Проворчав что-то, Хантфорд кивком указал на чемодан Аннабелл.

— Теперь вы при вещах.

— Да. — Аннабелл заставила себя не шелохнуться, сидя с приклеенной улыбкой на лице, а он высматривал что-то еще.

— Хотелось бы надеяться, что среди них найдется другой, сделанный с бо́льшим вкусом чепец. Посмотрим, наденете ли вы его завтра. — Он кивнул сестрам, и пока они с приоткрытыми ртами смотрели ему вслед, вышел из комнаты.

Леди Оливия откашлялась.

— Я должна извиниться за брата. Иногда он бывает чересчур…

— …властным? — подсказала Аннабелл, хотя это явно было не ее дело.

— Именно, — вздохнула леди Оливия. — Я уверена, что он не хотел сказать ничего плохого. Брат был совсем другим до того, как умер отец. Но давайте не будем обсуждать сегодня такие грустные вещи. Дадим вам время распаковаться и подготовиться к ужину.

Ужин? Аннабелл думала, что не проголодается в течение еще нескольких часов.

— Спасибо. Я лучше займусь вашими бальными платьями, чтобы нам завтра устроить примерку.

— Будем ждать с нетерпением. Правда, Роуз?

Младшая из сестер улыбнулась, сдержанно кивнула и встала.

Когда девушки ушли, Аннабелл прочитала письмо Дафны. Той, конечно, было страшно любопытно узнать об условиях новой работы Аннабелл, но она ни словом не обмолвилась о состоянии матери. Аннабелл напишет ей завтра и попросит давать ежедневный отчет.

Вздохнув, она взялась за платье Роуз. Фасон, который в магазине мисс Старлинг выбрала для младшей, рыжеволосой из сестер, казался чересчур претенциозным. Дебютантке зачем-то потребовались кружевные эполеты, отделка крепом и три ряда муслиновых оборок по подолу. Теперь, когда Аннабелл ближе познакомилась с леди Роуз, ей показалось, что простой, но благородный силуэт платья ей подойдет больше.

Решив довериться собственному чутью, Аннабелл подкорректировала линии кроя и поменяла эполеты на короткие рукава. Потом она украсит их двумя рядами мелкого жемчуга. Мягкая, более женственная форма рукавов только подчеркнет длинные изящные руки леди Роуз.

Аннабелл резала, закалывала и шила до тех пор, пока свет в окне детской не померк и иголку в сумерках стало видно с трудом. Тогда она зажгла лампы и продолжила работу, несмотря на то, что глаза болели от напряжения. Ее остановила миссис Потсбери. Экономка пришла, чтобы напомнить ей, что пора спуститься к ужину, но Аннабелл слишком углубилась в свое занятие, чтобы сделать перерыв. Кроме того, есть ей совсем не хотелось.

Спустя несколько часов все было сделано. По крайней мере все, что она могла сделать в этот вечер. Завтра утром надо встать пораньше и заняться нарядом леди Оливии. Отложив в сторону бледно-голубое платье, она принялась ползать по полу, собирая нитки и обрезки материи, и тут послышался стук в дверь. Сердце у нее отчаянно забилось. Разумеется, герцог не мог прийти сюда в такое время.

Поднявшись, Аннабелл повернулась лицом к двери. Без очков ей трудно было понять, кто это там, на пороге, но этот кто-то был одет в женское платье. Аннабелл стало ясно, что это не герцог. Рыжие волосы подсказали, кто к ней пожаловал.

— Леди Роуз! Так поздно! Что случилось?

Девушка закивала головой, улыбнулась и вытащила из-за спины небольшой белый сверток. Потом сунула его в руки Аннабелл.

— Что это? — Какой-то предмет одежды, мягкий, белый, туго свернутый в квадрат, пахнул свежестью и чистотой.

Леди Роуз не сказала ничего, поэтому Аннабелл развернула его, и волна белого батиста обрушилась на пол.

Ночная рубашка.

— Это мне?

Вскинув брови, леди Роуз хмыкнула, как будто ответ был очевиден.

К горлу Аннабелл подкатил комок.

— Спасибо. Какая прелесть!

Девушка улыбнулась и выскользнула из комнаты.

— Доброй ночи, — крикнула ей вслед Аннабелл. Она никак не могла понять, почему такое простое проявление доброты чуть не довело ее до слез.

Но вот в чем Аннабелл теперь была абсолютно уверена: она сошьет леди Роуз такое бальное платье, что все красавцы-холостяки из высшего общества окажутся у ее ног. А когда мисс Старлинг увидит графиню Шерборн в этом наряде, она больше никогда не посмеет смотреть на нее с жалостью или снисхождением. Единственное чувство, которое поразит всех, будет жгучая, отчаянная зависть.

Глава 7

После затяжного старта мисс Ханикоут наконец стала оправдывать работой свое содержание. Подумать только, последний раз его светлость видел ее, когда она не торопясь наслаждалась чаем в компании его сестер. Но уже через три дня Оливия и Роуз начали говорить о потрясающей работоспособности портнихи. Если верить экономке, мисс Ханикоут спала совсем мало и без напоминания не делала перерывов на еду. Оливия восторгалась эскизами нарядов, выполненными портнихой, как будто та была гениальной художницей. Прямо-таки сам Гейнсборо[2], только с иголкой в руках. Но главное то, что Роуз, обладавшая поразительной проницательностью по части людских характеров, испытывала к Аннабелл полное душевное расположение.