Маркус смотрит в окно куда-то вдаль. Лицо ничего не выражает, взгляд потухший и это режет без ножа, сердце кровью обливается. Боже, как же я могла так обидеть тебя?- спрашиваю его взглядом, но он не обращает на меня внимание. Кивнув водителю, продолжает сидеть с отрешенным видом. Машина трогается с места, окошко между нами и водителем закрывается.

Тишина давит, напряжение сгущается. Не могу это терпеть, не выдерживаю. Сверлю любимого человека взглядом, призывая не молчать так, не бежать от меня и не закрываться.

-Пожалуйста, не молчи, скажи что-нибудь!- прошу его тихо.

Но он даже не шелохнулся.

-Марусь…Ну, наори на меня, выскажи все, только не молчи, умоляю! Что мне думать?

И он не молчит. Спокойно, абсолютно ничего не выражающим голосом произносит, задевая за живое;

-Что я должен сказать? Я рад, что тебя трахали мои знакомые, пока я сидел за решеткой и как придурок радовался твоим письмам, перечитывал, заучивал наизусть каждое твое слово, кричащее о чувствах ко мне? Чего ты добивалась, Ань? Унизить меня, ударить побольнее, выставить идиотом?

Сердце сжалось до предела, в горле встал ком, но я не могла молчать. Мне было тяжело, больно, за него больно. Сейчас я понимала его, трудно признавать, но быть агрессором невыносимо.

-Не надо, прошу тебя! Все не так!

-А как? Как, черт возьми? –он повернулся и посмотрел мне в глаза, обжигая яростью. Я отшатнулась испуганная, но тут же взяла себя в руки и пододвинулась к нему, взяла его руку и не отрывая взгляд, поднесла к губам. Он сморщился, попытался вырвать ее, но я вцепилась, как утопающий в спасательный круг.

Скольжу губами по холодной, сухой коже, окропляя ее слезами. Задыхаюсь от чувства вины, не зная, как выразить все свое сожаление.

-Я люблю тебя! Все чувства и письма были и есть правда. Я не прошу тебя понять меня, я просто прошу простить. Да, я сомневалась, я запуталась, хотела понять и поняла, что без тебя не могу, просто не умею.

-Все познается в сравнении, да? –усмехнулся он горько. –Ну и как? Удовлетворила любопытство?

-Не было сравнений, мне хватило ночей с Джо. – хрипло прошептала я, голос задрожал, сорвался и я зарыдала, уткнувшись в руку Маркуса. Но он вдруг резко поднял мое лицо за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза, полыхающие бешенством.

-Какая же ты двуличная сучка! Зачем ты врешь мне, зачем? Думаешь, я не понимаю? Понимаю я тебя и не осуждаю, я бы тоже спал с кем-то, наверное. Но вот чего бы я не сделал, так это не писал бы тебе. Ты же как дерьмо в прорубе мечешься, не зная, куда примкнуть, мучая всех вокруг себя. Единственное, что мне не понятно, какого хрена ты не осталась с МакГинли? Он нормальный, не побоюсь этого слова-хороший мужик! Как можно быть такой дурой?!

-А я такая! Трусливая, морально затюканная тобой и жизнью дура, боящаяся лишний раз дышать, чтобы не ошибиться, но ошибающаяся каждый раз. Посмотри на меня и спроси себя; может такое задолбаное существо решиться на что-то серьезное ? Какой трахаться, Беркет? Когда ты уже поймешь, что секс, как таковой, меня не интересует! Когда, черт тебя возьми?! Хочешь подробностей? Да, я встречалась пару раз с Аланом МакГинли. Дошло ли у нас до интима?

-Это меня не интересует. Я и так видел, как он чуть не трахнул тебя во время танца, а ты вроде, как не против. –перебил он меня.

-И что же ты ничего не сделал?-ехидно поинтересовалась я.

- А что я должен был? Устроить резню? –хохотнул он. –Мне почти сорок, Анна. У меня сын, которого итак высмеивают за то, что его отец зэк, а мать-жертва домашнего насилия. Пора бы угомонится. Я не могу думать только о себе, у меня есть обязательства перед другим человеком, всецело-зависящим от меня и от тебя кстати тоже. Поэтому только попробуй еще раз спровоцировать меня!

-Это угроза? –ошарашенно спросила я, замерев.

-Нет, предупреждение! –процедил он.

-И что оно означает?

-То, что еще один такой выпад в виде демонстрации твоей личной жизни, и мы поставим точку в этом, по всей видимости, бесполезном занятии под названием «начать все заново». Я не хочу знать, с кем ты спала, когда и сколько раз! Просто умолчи, пусть это будет твоей чертовой тайной, у женщин ведь должны быть тайны? Будь как все, не надо правды, мне так легче.–отчеканил он с каменным лицом, вызывая во мне бурю.

- Ты оглох, отупел? Я же сказала… Да, он целовал меня, спустил верх платья, а я сидела и просто проверяла себя; на сколько меня хватит, смогу я вытравить твой образ, но увы.-меня несло, я не разбирала слов, просто говорила все, что накипело.

-Бл*дь, ты идиотка? На какой хрен ты мне это рассказываешь? Да я тебя за один взгляд на другого мужика убить готов…Мне насрать, как он на тебя потел и как кончал, просто заткнись, раз решила быть со мной! И не ври!- заорал он.

-Пошел ты! Когда ты изменял мне, не особо деликатничал? –сквозь слезы прокричала я.

-О, конечно, заведи свою любимую шарманку! Отлично, давай, еще счет сверим. Дай бог памяти, хотя все равно всех не вспомню, но наверняка больше, чем у тебя, если конечно, ты во все тяжкие не пустилась…

Я замахнулась и со всего размаху залепила ему пощечину, он замолчал, щека побелела, но спустя мгновение стала пунцовой. Маркус даже не шелохнулся, усмехнулся горько. Гнев сошел на нет и он тихо произнес, вызывая у меня ужас;

-Все не так, как не старайся. Знаешь, мы с тобой замечтались. Пора взглянуть правде в лицо-лучше врозь, чем такой миру мир. Ничего не получится. Я пру в одного, а ты спускаешь на меня собак. Потом начинаешь дуть на угли, рвешь и рушишь, чтобы придя в себя, латать. Бред! Мы давно с тобой ни в унисон, слишком давно, а может быть и никогда. Мы не друзья и не враги. Бешеная страсть, бесконечные ошибки, ревность, невыносимые страдания-больная любовь, игры взрослых детей, цепляющихся за призрачную надежду, верящих в чудо.

Меня затрясло, истерика накатывала волнами, как и отчаянье. Кровь бурлит, наполняя каждую клеточку болью, смотрю в его глаза и просто умираю. Взгляд туманят слезы, дрожу, как ненормальная от страха и гнева.

-Замолчи, Беркет, не смей нести эту ахинею, не после того, как мы ждали столько лет!

Он качает головой и отводит взгляд, обхватываю его непроницаемое лицо обеими ладонями, а затем беру его руку, прикладываю к своей груди и исступленно шепчу;

- Посмотри на меня. Ты видишь, как душа рвется на части? Не говори так, прошу тебя, не говори. Не наводи меня на мысль, что все зря. Да, я сумасшедшая, но я тебя простила! Не будь жестоким, не заставляй меня умолять тебя! Я итак все тебе отдала, Беркет! Все, до последнего. Тебе по рукам бью? А мне по сердцу, понимаешь? Видишь, что со мною стало? Но я выжила, чтобы еще раз подняться, чтобы стать счастливой и я стану, мать твою стану, слышишь! Только я поняла; без тебя это невозможно.

-Где твоя гордость, Ань? К чему эти красивые слова? Мы слишком много говорим, но ничего не делаем!

-Ты прав, ты бесконечно прав. Но ведь я уже час прошу тебя помолчать и просто выслушать. Я тебя люблю, Марусь, а ты в меня опять стреляешь фразами! –прошептала я.

-Мало сказать «люблю», целого мира мало, понимаешь.

-А без тебя мне и земля чужая. Я достала тебя, знаю. Я тоже стараюсь, просто дай нам немного больше времени, еще немного. Мы сможем!

-Ты сама-то в это веришь?- иронично интересуется он.

-Я верю в то, что ты не сдашься, никогда не сдавался. Верю, что у тебя хватит сил, а если хватит у тебя, то и у меня хватит. – твердым голосом произношу я, Маркус молчит.

Нерешительно обнимаю его, боясь отказа, но он нужен мне, очень нужен. Целую родное лицо; щеки, пахнущие таким до боли знакомым лосьоном, родным и привычным, скольжу губами по носу, глазам, лбу, добираюсь до столь желанных губ. Прикасаюсь к ним настойчиво, нагло. Обвожу четкий контур языком. Горячие, гладкие, такие твердые. Ласкаю их, но они неподвижны. Прижимаюсь всем телом, льну, как кошка, требующая ласки, но Маркус словно окаменел. Провожу рукой по его бедру и чувствую губами судорожный вздох. Давлю на все рычаги; двигаюсь - к его ширинке, шепчу охрипшим от желания голосом и в перерывах ласкаю язычком любимые губы;

-Поцелуй меня! Я так хочу тебя, любимый…Хочу, чтобы ты занимался со мной любовью всю ночь.

-Я не настроен на «занятия любовью».-парировал он резко. Я замираю, но лишь на мгновение, провожу рукой по его возбужденному члену и довольно улыбаюсь, прикусываю нижнюю губу Маркуса и вызывающе произношу, слегка сжав его член;

-Но на что-то ты определенно настроен.

-Ты хотя бы представляешь, на что напрашиваешься? Забыла, как это было раньше? Я буду трахать тебя, как хочу и куда хочу, пока ты не начнешь скулить от кайфа и бессилия. Я слишком долго мечтал об этом. Понимаешь?- маска спокойствия слетает с его лица и вот он-мой Беркет; импульсивный, бешенный, жесткий и непредсказуемый. Меня бросает в дрожь, по коже мороз от его грубости, но в эту минуту она уместна и понятна. Я слишком разозлила его, заставила ревновать, сделала больно. Я готова понести наказание, поэтому тихо шепчу ему на ухо;

-Понимаю….Я привыкшая, Беркет. Ты трахаешь меня каждую минуту, когда физически: взглядом, голосом, но чаще всего морально. А я хочу по-настоящему, именно так, как раньше; дико, без правил, до скулежа…

Не успеваю договорить, он резко притягивает меня за волосы. Это больно, но так эротично. Горячее дыхание обжигает кожу, пытаюсь поцеловать его в губы, но он усмехается и игриво качает головой. Держит меня на расстояние вытянутой руки и всматривается в лицо, а я не знаю, что думать и это возбуждает еще сильнее.

-Ты уже потекла?- не вопрос, скорее утверждение. Его глаза горят, обжигают меня и да; я уже давно готова, но сейчас тело начинает еще сильнее ломить от желания почувствовать его в себе. И все же у меня еще хватает сил на игру.

-А ты проверь.- подмигиваю вызывающе. Маркус притягивает меня к себе, крепко целует в щеку, совсем рядом с губами, дразня и обещает, заводя грубостью и контролем:

-Обязательно, но сначала сделай папочке приятно своим сладким ротиком.

Рука настойчиво склоняет мою голову вниз, пока я не оказываюсь напротив его ширинке. Меня ничуть не смущает его бесцеремонность. Наши желания совпадают. Я хочу подчиняться, угодить ему, хочу, чтобы сегодня он был эгоистом и брал, неважно как; грубо, жестко, больно, нежно или бесцеремонно. Пусть забирает все без остатка, мне ничего не нужно взамен. Достаточно его удовольствия на двоих.

Ласкаю его ладонью через ткань брюк, но он нетерпеливо убирает мою руку и расстегивает ширинку, тем самым давая понять, чтобы я перешла к активным действиям. Подчиняюсь. Торопливо расстегиваю ремень, Маркус приподнимает бедра, чтобы мне легче было стянуть с него брюки и трусы.

Высвобождаю его возбужденный член. Чувствую давление на затылок. Сглатываю и медленно провожу языком по горячей, гладкой плоти. Маркус со свистом выдыхает. Мне нравится его реакция. Повторяю движение снова и снова, подключаю руку, чтобы удовольствие было максимальным. Маркус шумно дышит и этот едва слышный признак его наслаждения заводит меня до дрожи. Возбуждение жидким огнем разливается по крови и скапливается между ног.

-Возьми его в рот.-глухо приказывает он, от чего я становлюсь влажной. Отстраняюсь, смотрю на его напряженное лицо, кажущееся в полумраке зловещим, перевожу дыхание. Такой притягательный, красивый и невыносимо сексуальный. Хочу его до одури.

Медленно облизываю губы, Маркус внимательно следит за моими действиями из-под полуопущенных век. Его пальцы зарываются в мои волосы, окончательно портя прическу. Но мне все равно. Неторопливое поглаживание вызывает у меня дрожь и мурашки по коже.

Наклоняюсь и обхватываю губами головку его члена, Маркус крепче сжимает мои волосы в своей руке и начинает направлять меня, ласково поглаживая, но настойчиво склоняя мою голову ниже. Я беру его глубже. Воздуха не хватает, но мне нравится это ощущение легкого страха и дискомфорта. Беркет тяжело дышит, но этого мало, хочу слышать его стоны наслаждения. Интенсивно сосу, помогая себе рукой, двигаясь верх-вниз, лаская языком и губами. Но теперь мало ему, он толкается бедрами вперед, полностью входя в мой рот, и не позволяет отстраниться. Грубо и жестко, но я так хочу, мне это по вкусу и он это знает, иначе не сделал бы. Мы никогда не сговаривались, всегда чувствовали настроения друг друга и чаще всего они совпадали. Сегодня я хочу жестко, грубо и пошло. Он хочет того же. Пусть берет меня, как ему хочется. Я не смелая, просто хочу экстрима, хочу быть на грани паники и безумного наслаждения. В такие моменты возбуждение бывает особенно острым, никогда не знаешь точно, что в следующую минуту сделает партнер, остается только доверять. И я доверяю, знаю, что мне будет хорошо, хоть и боюсь.