Дебби Маццука - Воин Островов

— Тебе больно? — неожиданно спросила она, заметив, как напряжена его шея.

Ее голос был низким и хриплым от страсти.

— Нет, — ответил Эйдан, разжав зубы.

На мгновение ему показалось, что Сирена хихикнула. Он открыл один глаз и увидел, что она просто улыбается ему.

— Присядь пониже, — сказала Сирена, — и я помою тебе голову.

— Осторожнее с затылком, он все еще болит у меня, — проворчал Эйдан.

Голова действительно болела, что так не вязалось со сладкой истомой, которую дарили прикосновения Сирены. Сама того не зная, она просто сводила его с ума!

— Бедный мальчик, — проговорила нараспев Сирена, словно действительно купала ребенка.

Она наклонялась, чтобы намылить его волосы, и ее полные груди тяжело ложились то на плечо, то на щеку Эйдана.

— Еще долго? — спросил он, когда сосок, озорно скакнув ему между губ, столь же быстро выскочил.

— Я не закончила, но уже скоро, — сказала Сирена и встала.

Эйдан чуть не поперхнулся.

— Подожди, не уходи, — попросил он.

Сирена наклонилась и принялась мыть Эйдану ноги. Волосы золотистой пеленой скрывали ее лицо, но Эйдан видел, как дрожат ее тонкие плечи.

«Все, больше ни слова!» — решил Эйдан, понимая, что его слова только ранят Сирену.

Сирена встала и в знак того, что закончила, провела рукой по внутренней части бедра Эйдана. Не открывая глаз, он снова застонал. Ласки Сирены становились все изощреннее. Эйдан открыл глаза и увидел веселые искорки в глазах Сирены.

— А ты и в любви знаешь толк, — сказал Эйдан.

Сирена с улыбкой наклонила голову и прижалась губами к жезлу, пульсирующему от напряжения. Эйдан положил руку ей на голову, поощряя.

Не в силах больше сдерживаться, он схватил Сирену за талию и затащил в кадушку, разбрызгивая на пол воду. Он сорвал с нее накидку.

— Не могу больше, мой ангел! — воскликнул он, пряча лицо в ложбинку между тяжелыми грудями.

Сирена нащупала рукой его копье и, приподняв бедра, сама оседлала его тугим и горящим отверстием. Эйдан совершил толчок бедрами, чувствуя, как его жезл погружается в тугую горячую плоть Сирены. Страх за завтрашний день и за брата постепенно проходил.

Сквозь густой туман сна Сирена услышала приглушенные сердитые мужские голоса.

Это всего лишь сон…

Она нежилась в теплых объятиях Эйдана, который заботливо укрыл тяжелым покрывалом ее голое плечо.

— Убирайся из моей комнаты, Джон Генри! Ты разбудишь мою жену! — услышала Сирена сквозь сон низкий голос Эйдана, и горячее дыхание скользнуло по ее щеке.

С трудом открыв глаза, Сирена увидела у стены три неясные тени.

— Эйдан, что?..

— Спи, мой ангел, — проговорил Эйдан и погладил под одеялом ее руку.

Сирена почувствовала, как влажные губы Эйдана коснулись ее лба.

Когда Сирена протерла глаза, она разглядела троих мужчин. Один из них, высокий и худой, держал у горла Эйдана острие меча.

— О… — сумела лишь вымолвить Сирена.

Ее сердце едва не выпрыгнуло из груди. Эйдан же стоял, не шелохнувшись.

— Не двигаться! — прозвучала команда светловолосого. Он дернул головой в сторону Сирены, и пшеничный локон упал на его лоб. Внезапно в светло-голубых глазах светловолосого мелькнуло смущение, и он опустил лезвие. — А я и не знал, что ты женился.

— Да, женился. А теперь выйди из комнаты. Я должен одеться. А затем…

— А затем ты скажешь мне, где моя жена!

Сирена подняла на Эйдана недоуменный взгляд, в ответ он лишь кивнул. После бурной любви они проболтали полночи, и Эйдан без утайки рассказал ей и о своем кузене, и о Давине. Сирена узнала также, что пришлось пережить Лахлану из-за его происхождения.

Муж Давины, как уже поняла Сирена, еще мгновение смотрел на Сирену, и она увидела в его глазах беспокойство. «Давина не права, — подумала Сирена. — Муж ее действительно любит».

— Ваша мачеха и ее брат увезли Давину в Гластонбери, — ответил Эйдан.

Джон Генри тяжело опустился на кровать и жестом отпустил своих спутников.

— Она бросила меня, — обреченно произнес он, когда дверь за его людьми захлопнулась.

— Да нет же, ее силой увезли Ламон и его люди.

— Что произошло, Эйдан? — спросил заметно успокоившийся Джон. — Я прибыл из Уайтхолла и обнаружил, что мой дом разорен, а жена похищена! А кто этот Ламон, о котором вы говорите?

В ответ Эйдан устало вздохнул:

— Джон, скоро мы с Сиреной отправляемся в Гластонбери, где этот ублюдок держит вашу жену и моего брата Лахлана. Когда мы возвратимся, я все вам расскажу.

Сирена представила себе, что придется рассказать Эйдану, и не позавидовала ему. Еще она почувствовала прилив жалости к Джону Генри.

Их окружала живописная сельская местность, и если бы не мысли о том, что они увидят в конце пути, то поездку можно было бы назвать превосходной. Наступал благодатный вечер, но ни он, ни терпкий мускусный аромат осени Сирену не успокаивали.

Обернувшись, она посмотрела на Эйдана. Он ответил ей ободряющей улыбкой, его кузен молча скакал рядом и, кажется, ничего не видел. Сирене оставалось лишь гадать, как трудно этому человеку было принять то, что рассказал ему Эйдан. А еще, наверное, он был потрясен тем, как много произошло, пока он ездил по делам. Конечно, знай он все это, он мог бы попробовать остановить Джариуса. Но Сирена была уверена, что в одиночку он бы наверняка погиб.

Конечно, теперь это были никому не нужные рассуждения, поскольку они были вместе и знали, что Лахлан в предместьях Лондона. Джон Генри рассказал Эйдану о своем отце, лорде Гамильтоне, который умирал у него на глазах. Знавший о Волшебном королевстве Эйдан про себя предположил, что лорд Гамильтон, видимо, также знал о принадлежности к ним Лахлана и цеплялся за надежду, что племянник сможет излечить его.

Джон Генри узнал эту историю от отца, но думал, что это бред старика, и потому отказался писать Эйдану, приходившемуся ему кузеном. А вот Урсула, видимо, поверила. Эйдан и Сирена знали всю подноготную ее интереса к Лахлану, и она, увы, не имела никакого отношения к лечению умирающего мужа.

Эйдан полагал, что это Урсула уговорила Лахлана приехать к ним, и догадывался, насколько тяжело для Сирены было узнать, что ее брат пострадал из-за того, что имел отношение к Волшебному королевству. Но хуже всего было то, что это он, Эйдан, был повинен в том, что Лахлан поехал в Лондон один.

Что касается Ламона, то Эйдан подозревал, что тот, как только залечил свои раны, залег на дно и ждал возможности самому захватить Лахлана. А для Урсулы и ее брата одержимость Ламона местью была только на руку.

Коннор и Каллум скакали рядом с Сиреной и отвлекали ее от тяжелых мыслей разговорами.

— Теперь главное — осторожность. Мы всего в нескольких лигах от Гластонбери, — сообщил Каллум.

Сирена кивала, поглядывая на Коннора, который всю дорогу молчал.

— Коннор, я сожалею, что мне пришлось так обойтись с вами, — сердито проговорила Сирена. — Но как мне еще было поступить? У меня не было выбора.

— Вы могли бы все рассказать мне, вместо того чтобы бить меня по голове.

— Но я не била вас по голове. Я только…

И, не найдя подходящих слов, Сирена потянулась к горлу Коннора, чтобы продемонстрировать.

Тот сердито хлопнул ее по руке.

— Вы действительно сошли с ума!

Под хихиканье Эйдана Сирена вновь устроилась в седле.

— А что вы сделали с тем парнем, который кричал, как девица? — спросил Коннор. — И почему бы не показать все это на лорде? Вряд ли ему бы это понравилось.

Каллум закатил глаза.

— Послушай, Коннор! Леди Сирена спасла тебе жизнь.

Коннор, соглашаясь, кивнул.

— Если не возражаете, — произнес Эйдан, — мне надо поговорить с Сиреной.

Он дернул повод, и конь легко ушел вперед. Сирена проделала то же. Она вдруг подумала, что Эйдан хочет поделиться с ней планом действий, поскольку их поход напоминал самую настоящую военную кампанию. Сирена с растущим беспокойством наблюдала, как он показывал, куда идти — всем, кроме нее. Что ж, мнение Эйдана относительно женщин на поле боя она уже знала.

У самой вершины холма она поравнялась с Эйданом, и тот внезапно остановился. С минуту он изучал открывшуюся внизу изумрудную долину, словно не замечая присутствия Сирены.

— Посмотри туда, — указал он Сирене куда-то вдаль. — Видишь башню там слева?

Сирена прикрыла глаза от солнца и действительно вскоре увидела высокий шпиль. Она кивнула.

— Вот там они держат Лахлана и Давину.

Сирена сжала кулаки на поводьях. Как ей хотелось прямо сейчас, не дожидаясь сумерек, спуститься вниз и самой все закончить.

Эйдан потянулся в седле и положил ладонь на ее руку.

— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, мой ангел. Поверь мне, уже этой ночью Лахлан будет с нами, и весь этот кошмар останется позади.

Сирена чувствовала, как ее грудь заполняет тянущая боль. Проще всего было бы сказать себе, что это страх за жизнь Лахлана, переживания за успех его освобождения, но правда была в другом, и Сирена это знала. Знала, но боялась себе признаться. Она уже давно поняла, что полюбила Эйдана если не с первого взгляда, то в первый день знакомства. Сирена боялась того, что после спасения Лахлана ее жизнь уже не будет прежней.

Хочет она того или нет, ей придется возвратиться домой, а значит, расстаться с этим презираемым в ее королевстве миром смертных.

Эйдан внимательно посмотрел на Сирену.

— Ты все время молчишь. Что случилось? Ты заболела?

— Нет, я в порядке, — заставив себя улыбнуться, ответила Сирена. — А теперь скажи, что буду делать я? А то все знают, что делать, а я — нет.

Эйдан усмехнулся и провел пальцем по щеке Сирены.

— А ты будешь со мной. Ты же знаешь, что я никому так не доверяю, как тебе.

От обиды Сирена не знала, что сказать.

— К тому же, — продолжил Эйдан, — мне не хотелось бы, чтобы ты в этом участвовала.

— Но ты не можешь…

Эйдан приложил палец к ее губам.

— Я знаю. Но мне нужны ты и твой меч. Никому не ведомо, с чем мы там столкнемся. Конечно, Дэвид рассказал нам немало о Джариусе, но мы ничего не знаем о тех, кто еще здесь находится. Джон Генри почему-то уверен, что в этом замке, кроме врагов, он встретит и сторонников, но я не хотел бы ступать на такую зыбкую почву.

Сирена окинула взглядом небольшой отряд. Дэвид, слуга из того дома, смущенно отвел взгляд и теперь общался с еще одним из новеньких, которого Сирена также видела в большом зале той ночью.

— Эйдан, по-моему, мы не должны доверять Дэвиду. Он посматривает на меня, словно замышляет что-то.

Эйдан удивленно поднял брови.

— А какой мужчина, по-твоему, не посматривает на тебя? Чтобы на тебя не смотрели, тебя следует нарядить в необъятные клетчатые штаны Коннора.

Сирену искренне позабавила мысль о том, что Эйдан ревнует ее к мужским взглядам. Однако внутренний голос подсказывал ей, что Дэвид смотрит на нее далеко не из мужского любопытства.

— Кстати, скакать на лошади практичнее в бриджах, чем в платье, — заметила в ответ Сирена.

— Хорошо, я найду для тебя бриджи, когда мы поедем в обратный путь. Правда, как муж, не хотел бы этого.

— Мне кажется, что они потребуются мне намного раньше, — рассмеялась Сирена.

Уголок рта Эйдана дернулся.

— Если ты будешь настаивать на своем участии, мне придется придумать дело и для тебя.

— Обещаю вести себя хорошо, — ответила Сирена. — А теперь скажи мне…

Эйдан наклонился к Сирене и страстным поцелуем закрыл ей рот. Его пальцы нежно легли на ее густые волосы, и последовал второй поцелуй. Сирена готова была поклясться, что почувствовала в этот момент любовь, о которой не могла и мечтать.

— Ты разочаруешь меня, если будешь обращаться ко мне с такими просьбами, — проговорил Эйдан. — Вчера вечером ты…

Сирена смущенно пискнула и прикрыла ладошкой рот Эйдана.

— Тише, нас могут услышать!

Эйдан рассмеялся:

— Ну не притворяйся сердитой! Если бы ты действительно сердилась, твой меч горел бы красным.

Сирена посмотрела на меч. Он, как всегда, светился желтым.

— Что ты имеешь в виду?

— Твой меч отражает твои чувства, я заметил. Когда ты сердишься, он горит красным, а когда счастлива, как сейчас, желтым. А каким он бывает, когда тебе грустно?

— Синим, — рассеянно ответила она.

Неужели Эйдан прав? Неужели Нуй лишь передавал ее эмоции, не имея ни собственного настроения, ни собственной силы? Не может такого быть!