Девушка подошла к Локлану, который расплачивался с оружейником:

— Ты сейчас поступил очень благородно.

Горец скромно отмахнулся от своего щедрого поступка:

— Мне нравится помогать людям, особенно тем, кто переживает трудные времена.

Сердце Кэт смягчилось:

— Ты совсем как моя мать. Однажды я увидела, как она сняла плащ со своих плеч, чтобы завернуть в него старуху в одном из городов, через который лежал наш путь. Стоял ужасный мороз, но мама сказала, что лучше пусть плащ достанется тому, кому он нужнее. Она была доброй женщиной.

— А ты добрая, девушка?

— Да, я тоже. Именно из-за этого Лисандр и Язычник в конце концов стали путешествовать с нами. Мы обнаружили их на обочине, умирающими от голода. Я пригласила их разделить с нами ужин, и не успел мой дядя оглянуться, как они стали постоянной и неотделимой частью нашей компании. Я не могла бы поступить по-другому. Бавел постоянно распекал меня за то, что я подбираю бродяг. Он сказал, что однажды это обернется против меня.

— Так и получилось?

— Да. Один раз. Это был тот самый бродяга, что похитил меня у моего дяди и попытался доставить к отцу. Я до сих пор не могу поверить, что он предал меня после того, как мы столько для него сделали.

Мак-Аллистер повернулся к спутнице, едва оружейник отошел от них в ожидании следующего клиента:

— Прости меня.

Катарина вздохнула и отступила на шаг:

— Не извиняйся. Когда-нибудь я сама должна буду разобраться со своим отцом. Меня просто раздражает, что он должен действовать через других людей вместо того, чтобы открыто иметь дело со мной. Я его дочь, хотя нам и неловко друг с другом. Ни один ребенок не должен чувствовать себя так рядом со своим родителем.

Катарина бросила на шотландца взгляд, когда они вернулись на дорожку, идущую между палатками. Волосы Локлана взъерошил ветер, а глаза его были полны жизненной энергии.

— Ты даже не представляешь, как отвратительно для меня служить пешкой для собственного отца.

— Думаю, очень хорошо себе это представляю, девушка.

Возможно, так и есть. В его тоне было что-то, созвучное боли в душе Катарины.

— Скажи мне, Локлан, ты когда-нибудь использовал кого-то подобным образом?

— Нет.

— А если бы у тебя была дочь…

— Я бы берег ее, словно зеницу ока, всеми своими силами.

Как бы хотелось поверить этим словам!

— Ты бы принудил ее выйти замуж ради интересов своего клана?

Локлан помедлил, обдумывая, что сказать. Катарина отдала должное тому, что горец честно размышлял над вопросом, и с нетерпением ожидала ответа.

— Нет, — наконец произнес лэрд. — Я бы никогда намеренно не причинил страдание своему ребенку. Я бы нашел другой способ обеспечить спокойствие клана — такой, который подарил бы счастье и мне, и моей дочери.

Услышав эти слова, Кэт взяла в руки сильную длань воина. У девушки защемило сердце. Если бы только ее отец руководствовался теми же чувствами, что и этот горец!

Но при этом Катарина также подумала о нареченной Локлана, дожидающейся его в Шотландии:

— А что твоя будущая невеста думает о том, что ей предстоит стать твоей женой?

Мак-Аллистер пожал плечами:

— Я не знаю. Вообще-то, между нами еще ничего не сговорено, так что она не совсем моя нареченная. Я пока не ответил на предложение ее отца жениться на его дочери.

Кэт вскинула голову. Учитывая то, что горец сказал ранее, причина его медлительности была не ясна.

— Почему ты до сих пор не принял решение?

— Потому что мне не нужна жена, которая мне не подходит.

Катарина наморщила лоб:

— Что это значит?

Локлан высвободил свою руку и двинулся вперед, объясняя на ходу:

— Я хочу видеть рядом с собой жену, которая будет преданной и здравомыслящей, умной и спокойной. Мне нужна не женщина, сеющая раздоры в семье и клане, а супруга, несущая свое бремя, не жалуясь.

Такое описание заставило Кэт передернуться от отвращения:

— Ты говоришь о жене, словно о лошади. Может, ты ищешь племенную кобылу?

Горец вскинул неприязненный взгляд:

— Нет. Хоть я и надеюсь, что Господь посчитает нужным одарить меня детьми, никогда нельзя быть до конца в этом уверенным. В случае, если мы окажемся бездетной парой, моя жена должна стать для клана ценным членом, а не помехой.

Хотя его рассуждения звучали разумно, все же это не был ответ на заданный Катариной вопрос:

— А что же насчет тебя, как мужчины? Что ты ищешь в женщине?

Локлан отвел глаза от ее изучающего взгляда, и у него перехватило дух от чувств, непонятных ему самому. Ему хотелось того же, что было у его братьев. Он мечтал о женщине, которая обнимала бы его ночью, а днем находилась всегда рядом, которая бы любила его и заботилась о нем, и чтобы одно ее присутствие делало день ярче.

Но такую ему никогда не найти, и он это знал, а потому об этом даже и думать незачем. Это он обязан заботиться о других, а не другие о нем. Его нужды не важны. Главное — потребности семьи и клана.

Однако Кэт не желала об этом слышать, поэтому лэрд вернул ей ее собственный вопрос:

— Скажи, а чего хочешь ты, Катарина? Какой мужчина мог бы заставить воспарить твое сердце?

Глаза девушки затуманились печалью и тем же одиночеством, которое он сам так часто ощущал:

— Для меня на свете нет подходящего мужчины.

— Но если бы такой отыскался, каким он должен был быть?

Когда Кэт не ответила сразу, Локлан понимающе улыбнулся:

— Ага, непросто ответить на такой вопрос?

Едва заметная улыбка коснулась уголка губ Катарины:

— С вами не поспоришь, милорд. Вы правы: я не знаю, кто мог бы стать для меня таким мужчиной. Но точно не тот избалованный до неприличия принц, замужем за которым мой отец мечтает меня видеть.

Такой взгляд на вещи лэрду был вполне понятен.

— Локлан!

Горец обернулся на звук знакомого голоса. Он не мог сообразить, кто его окликнул, пока не увидел высокого рыжеволосого мужчину. Это был названный брат и друг его брата Сина.

— Саймон! — воскликнул Мак-Аллистер, протянув ему руку, когда воин приблизился к нему и Кэт.

Саймон пожал руку Локлана и похлопал его по спине:

— Давненько наши пути не пересекались, друг. Как поживают твои близкие?

— Очень хорошо, а как ты?

Саймон слегка смутился:

— Мы все поживаем просто великолепно, если не считать того, что моя жена снова в тягости, и, чтобы я разделил с ней эти страдания, она без зазрения совести постоянно жалуется мне на то, что ей неудобно сидеть.

Лэрд улыбнулся, а затем до него дошло, что он не представил друг другу своих собеседников.

— Лорд Саймон из Энвика, познакомься с… Кэт.

Принцесса удивленно приподняла бровь, услышав, как горец впервые назвал ее сокращенным именем. Это на самом деле было разумным. Меньше всего им было нужно, чтобы кто-то узнал Катарину или заподозрил что-то, услышав ее имя.

Кэт не знала, кто такой Саймон, но он показался ей достаточно дружелюбным молодым человеком.

— Лорд Саймон, знакомство с вами честь для меня, — сказала Катарина.

В ответ дворянин отвесил изысканный поклон:

— Как и для меня знакомство с вами, миледи.

Он выжидающе переводил взгляд с Локлана на его спутницу.

— Мы друзья, — пояснила она.

— Понятно, — ответил Саймон таким тоном, что можно было сказать наверняка: он все еще пытается понять, какие отношения на самом деле связывают Мак-Аллистера с этой девушкой.

Решив переключить внимание рыжеволосого рыцаря на другую тему, Кэт спросила:

— Откуда вы знаете друг друга?

— Саймон — названный брат моего родного брата Сина и его лучший друг, — объяснил Локлан.

Лорд Энвика сверкнул обольстительной улыбкой:

— Да. И я могу доказать это своими шрамами.

Легкомысленный тон, с которым он говорил о таких вещах, снова заставил Катарину удивленно выгнуть бровь:

— Шрамами?

Глаза Саймона по-прежнему весело поблескивали:

— Находиться рядом с Сином Мак-Аллистером и Страйдером Блэкмурским может быть достаточно опасно для здоровья. Как я уже сказал, у меня целая коллекция подтверждающих это отметин.

Кэт рассмеялась:

— Так вы еще и друг Страйдера? Как интересно! Вы из-за него здесь?

Тоже рассмеявшись, рыцарь ответил:

— Да. Это Страйдер сказал мне про Локлана, — и обратился к горцу. — Он сообщил, что ты ищешь новости о своем брате Киранне.

Лэрд кивнул:

— Лорд Страйдер согласился проводить нас к Шотландцу, когда завершится турнир, чтобы выяснить, не Киранн ли это.

Кэт слегка озадачила неосведомленность Саймона.

— Если вы были так близки с братом Локлана Сином, как же вы могли не знать, что Киранн — брат Сина?

— Фамильные древа часто бывают очень запутанными, миледи. Когда я только познакомился с Сином, я знал, что он наполовину шотландец, но в те дни он ни разу не упомянул своего родового имени. Я ничего не слышал от него о Мак-Аллистерах, пока не возвратился из Утремера. Возможно, я должен был связать одно с другим, но я, как и все остальные, был уверен, что Киранн погиб. К тому же те двое Мак-Аллистеров, которых мы знали в темнице, очень редко рассказывали мне о других своих братьях.

Рыцарь указал на лэрда движением головы:

— По имени они называли только Локлана, но, к сожалению, это имя достаточно распространено в Шотландском Нагорье. Я и не задумывался над всем этим до сегодняшнего дня.

Горцу было печально сознавать, что Саймон находился так близко от его братьев и даже не знал этого. Но с другой стороны, именно так порой бывает в жизни.

— Зная их всех так хорошо, можешь ли ты сказать нам: Шотландец — это Киранн Мак-Аллистер или нет?

Саймон бросил на Локлана сочувствующий взгляд:

— Я знаю не больше, чем Страйдер. Мы похоронили одного брата, а второго привезли обратно в Англию. Выживший никогда не произносил своего имени. Впрочем, он редко разговаривает. Долгое время мы считали, что он вообще утратил дар речи из-за своих ран.

Кэт поежилась при мысли, какую боль, должно быть, познал тот человек, чтобы так измениться.

— Что случилось в ту ночь с теми, кто остался прикрывать ваш побег? — спросила она.

— Если честно, мы не знаем. Что бы ни произошло, они никогда об этом не рассказывали. Но, разумеется, что-то ужасное. Все эти люди никогда не уклонялись от опасности. Бог и все святые знают: я видел, как они выживали в таких испытаниях, которых не вынес бы ни один человек. Я не хочу даже предполагать, что же, в конце концов, сломило Шотландца.

Кэт взглянула на горца, по-прежнему хранившего молчание. Она знала, о чем он, должно быть, сейчас думает. Киранн явно избегал встреч со своими близкими. Он сбежал от них в невообразимый ад. Катарине хотелось прикоснуться к Локлану, но она знала, что тот вряд ли одобрит такой жест.

Мак-Аллистер замер, словно размышляя о чем-то, а затем сказал:

— Саймон, я могу поручить тебе приглядеть ненадолго за Кэт? Мне нужно кое о чем позаботиться.

— Разумеется.

— Благодарю.

Катарина сердито посмотрела вслед удаляющемуся шотландцу:

— Хм, это было безусловно грубо с его стороны.

— Вы с ним поссорились?

— Нет. Думаю, мы с ним превосходно ладим, особенно учитывая наши характеры.

Саймон пожал плечами:

— Наверное, ему надо было спешить по личному делу.

Катарина засмеялась над его неожиданным комментарием:

— Может быть. А вы воспитывались в окружении одних мужчин, не так ли?

Рыцарь присоединился к ее смеху:

— Да, и моя жена всегда обожает говорить о том, как это заметно.

Кэт уже испытывала большую симпатию к этому человеку, хотя они только что познакомились.

— Как давно вы знаете Локлана? — спросила она, когда они начали прокладывать путь через толпу.

— Всего несколько лет. Но его брата Сина почти всю жизнь, — Саймон заложил руки за спину. — А как насчет вас, леди Кэт? Как долго вы знакомы с Локланом?

— Не очень давно. Моя кузина вышла замуж за его брата Ювина, и теперь лэрд сопровождает меня обратно к моему отцу.

— Что довольно мило с его стороны.

— О да.

Следующие несколько минут они прошагали в молчании, пока Кэт пыталась придумать, каким образом направить разговор на тему, которую ей на самом деле хотелось обсудить.

Наконец Саймон остановился и пристально посмотрел на Катарину:

— Знаете, миледи, вы можете спрашивать меня о чем угодно.

— Простите?

Его взгляд стал теплым и открытым: