- Боже, да, Люциан.

- Я знаю, малышка. Вот так, трахай мой член, - я сделал вращательное движение бедрами, когда она насаживалась на мой член, издав рык необходимости разорвать ее.

- Ты так близко, я могу чувствовать это.

- Я кончаю, Люциан. Я кончаю! Люциан, о, Иисусе...

Я глубоко толкнулся и начал подаваться бедрами вперед. 

- Кончи, блять, на мой член, - я толкался внутрь и наружу, дергая ее на себя, одним пальцем гладя по ее клитору, а другим продолжая проникать в попку.

Она начала издавать звуки, говорящие о ее приближении к оргазму, который нарастал с невероятной скоростью, когда ее тело задрожало и сотряслось. Так красиво. Я издавал стоны сквозь стремительно нахлынувшее удовольствие, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не кончить, не сейчас. Блять, не сейчас, не таким образом. Мне было необходимо ее тело под моим, чтобы наши тела крепко прижимались друг к другу, мне было необходимо слышать ее голос в моем ухе, чувствовать ее рот, чтобы мой член погружался в ее лоно так глубоко, как только это возможно. Вот что мне было нужно.

Я замедлил толчки, поглаживая ее по спине вверх и вниз, лаская ее ягодицы другой рукой, слушая ее нежные вскрики удивления. Я вытащил член и развязал ее. Она перекатилась на бок, все еще едва переводя дух, и не сводя взгляда с моего члена. Смотря на то, что я не кончил, она вновь покраснела от желания. Я стоял рядом с кроватью, наблюдая за тем, как возбуждение скользнуло по ее рукам и ногам, пока от наваждения она не раздвинула ноги чуть шире, заставило задрожать ее бедра, выгнуть ее спину и затвердеть ее идеальные соски. Милостивый Боже. Блять.

Я забрался на кровать, располагаясь рядом с ней. Она удерживала мой взгляд и, черт возьми, в ее глазах стояли слезы.

- Что такое, милая? - мое сердце забарабанило в груди.

- Прости.

- Простить за что? - я наклонился и прижался в нежном поцелуе к ее губам, не желая разрушать ничего из того, что я дал ей.

- За... - она отвела взгляд влево, ее подбородок дрожал, - за то, что мы проиграли раунд игры.

- Блять, милая, это моя нога соскользнула, не ты виновата. Я виноват.

- Знаю, но я испугалась.

- Ты испугалась? Милая, если б ты была на тот момент в моей голове. Я чуть не схлопотал сердечный приступ.

Она приподняла брови, затем рассмеялась.

- Правда?

- Черт, конечно! Я был так рад, что ты вышла из игры. Я не шучу.

Она смотрела на меня, и я видел, как ее лицо превратилось в маску серьезности, чего я не мог ни объяснить, ни понять в это мгновение. Что я такого сказал? Она заключила мое лицо в ладони и притянула его к губам, Тара обернула свои ноги вокруг моей талии.

- Займись со мной любовью, пожалуйста.

Ее слова были сказаны с таким отчаянием, что были подобны пинку под зад. Я возился словно подросток, но в то мгновение, когда я ощутил близость ее лона, она дернула мои бедра, и мой член глубоко вошел в нее.

Стон, что она издала, пронзил мое гребаное сердце, Господи Иисусе. Я поцеловал ее, если бы это можно было назвать поглощением, то это было именно тем, что я сейчас делал. Но я никогда не испытывал такого отчаянного желания обладать каждой частью кого-то, как это было с Тарой. И то, как она отвечала на мои чувства, блять, это ставило меня на колени. Следующее, что я осознал, она перевернула нас, оказываясь сверху. Я держал ее за талию и смотрел, прижимая ее сильно к паху и подаваясь бедрами вверх, жестко проникая в ее лоно головкой члена. И, блять, определенно точно, ей нравилось это. Наблюдать ее на мне, в такой позе, вынудило мой оргазм нахлынуть с такой интенсивностью, словно это была неуправляемая комета, не было никакого смысла отрицать это. Я прижимал ее к себе, толкаясь головкой члена глубоко, пока мое собственное тело не застыло в экстазе, гребаном ослепительном экстазе. Я приподнялся на кровати, и она прижалась своей грудью к моей, издавая крики в мой рот, когда я крепко обернул руки вокруг нее, заключая в объятия.

Блять, она что-то сделала со мной. Я не знаю, что именно это было, я знаю только то, что прежним мне уже не стать.


Глава 4

На следующий день я сидел напротив Тары, успокаивая свое дыхание, чтобы превозмочь сковывающие меня чувства. Я был официально вне себя от злости. Она опять делала эту херню. Не смотрела на меня. Обращалась со мной как с незнакомцем. С любовником. Я прибывал в шоке от того, какое это оказывало на меня влияние.

Как кто-то мог не обращать внимания на все, что мы, черт возьми, разделили и быть настолько не заинтересованным? Сама мысль, что для нее это не значило столько, сколько это значило для меня, делало все невыносимым, и, блять, я хотел убраться отсюда и никогда больше не возвращаться. И, тем не менее, эта загадка молила меня разгадать ее, молила, мать вашу, распутать ее. Она ошиблась насчет того, что происходило в ее голове. Целиком и полностью. А я разрывался между тем, чтобы доказать ей это и убраться от Тары подальше.

День второй, задание первое. Боже, пусть это будет не что-то связанное с сексом, потому что я не думаю, что у меня появится стояк, который волшебным образом сможет спасти мою жизнь. Как напоминание того, что она сделала со мной.

Еще один человек, который обладал такой властью надо мной, это мой отец. Мой гребанный отец. А вынужденно испытывать боль от кого бы то ни было не вызывало во мне сексуального влечения. Я поклялся, что никогда никому не позволю разрывать в клочья мои эмоции, как это делал мой придурок отец. Никому, мать вашу.

- Тааак, что ты думаешь, нам скажут делать? - она задавала этот вопрос уже в третий раз.

Я едва повел бровью на ее вопрос, не желая отвечать.

Она захлопала в ладоши.

- Ты нервничаешь?

- А должен? - она изображала растерянность. Словно не понимала, что делает.

- Ну, мне кажется, это было бы естественной реакцией, - проговорила она невозмутимо.

- Ты правда так считаешь? Ты узнала это на первом курсе по психологии? Доктор Тара?

Она закатила глаза и впилась в меня взглядом.

Не выказывая ни признака женщины, которой была за ночь до того, как разрушила меня. Я не мог удержаться от того, чтобы не сказать ей это.

- В чем твоя проблема? Ты ведешь себя как придурок

- Я?

- Да, ты.

- Потому что я такой и есть, - скептический смешок сорвался с моих губ.

- Ага, именно это я и сказала.

- А ты почему себя так ведешь?

- Что насчет меня? Господи Иисусе, что ты хочешь от меня? Чтобы я кланялась тебе в ноги? - она фыркнула, словно это было глупо. - Мы же взрослые люди, не подростки.

Я покачал головой и опустил взгляд.

- Естественно.

- Да. Именно так. Я не знаю, чего ты ожидаешь от меня, но я та, кем являюсь. Я не из тех милых людей… которые рассыпаются в ласковых словах, затопляя ими все вокруг.

- Да, именно поэтому я и хочу их от тебя, - да это просто смешно!

В это мгновение открылась дверь, и в комнату вошла "любимая" блондинка-диктор Тары и присела на третий стул за столом. Еще больше напряжения в воздухе – именно то, что мне необходимо. Она приложила вчера все усилия, чтобы сказать мне, что ее звали Даниэль, словно мне было до этого какое-то дело.

Сегодня у нее в руках был планшет с зажимом для бумаг.

- Как поживает самая любимая парочка Америки? - с ослепительной улыбкой, которая всегда была на ее губах, когда мы с Тарой пребывали в ссоре, она дала каждому из нас по листку бумаги и ручку.

Это подлило масло в огонь к моему пофигисткому отношению, что медленно, но верно выводило меня из себя. Мы с Тарой пробормотали наши приветствия, и она продолжила свою наигранную речь.

- Добро пожаловать на второй день битвы. Сегодня мы начнем с небольшого теста на знание. Друг друга, конечно. Ничего сложного.

Я рассмеялся и ударил ладонью по столу, подмигивая Таре.

- Ничего сложного, милая.

Она посмотрела на меня сердитым взглядом, а Даниэль в это время сложила свои бумаги.

- Замечательно, давайте сделаем это, - она сняла пиджак, выставляя на обозрение белую прозрачную блузку, под которой четко просматривался красный бюстгальтер. У нее точно была сделана пластика груди, и, что не было заметно через прозрачный материал, было заметно через просветы между парой пуговиц, которые с явной натугой сдерживали богатое содержимое.

Я перевел взгляд на Тару и заметил, что она со злостью смотрела на меня. Ах так? Значит ее гложило чувство ревности? Ну, разве она не являлась самым милым на свете противоречием? Без сомнения, она полагала, что я предпочитаю, чтобы мои женщины были длинноногими блондинками, с огромной грудью, и плюс ко всему убийственно одевались. Мне по какой-то причине не могли нравиться темноволосые, с мальчишескими чертами лица, кареглазые и стройные девушки. И, черт меня побери, если просто мысли об этом не делали меня твердым.

Даниэль сцепила свои изящные пальчики вместе, поблескивая красными ноготками.

- Как вы можете помнить, вы писали тест, когда проходили кастинг, и мы использовали некоторые из ответов, чтобы провести эту часть соревнования. Готовы?

Тара и я вновь пробормотали подтверждения о готовности.

- Я начну с Тары, - Даниэль развернула к ней стул и уселась лицом к лицу. - Мы спросили Люциана, какое его самое любимое извращение в сексуальном плане... Скажи нам, каков, по-твоему, его ответ.

- Оу, - Тара изобразила надменное выражение лица и посмотрела на меня. Я взглянул на нее в ответ, приподняв бровь. - Я остановлюсь на... - она скривила губы, затем повернулась к женщине. - Заднице. Женской заднице, - она кивнула один раз, затем еще в качестве подтверждения своего ответа. - Это мой окончательный ответ.

Было чертовски забавно наблюдать за тем, как Тара непринужденно говорила о чем-то, хотя я прекрасно знал, что она кривится внутри.

- Мне необходимо... чтобы ты немного конкретизировала, - Даниэль слегка поморщилась, потому как ей было известно то же, что и мне.

Тара откинулась на спинку стула со вздохом, затем опять подалась вперед, оставляя руки под столом, без сомнения, вцепившись во что-то, чтобы удержаться и не начать грызть ногти. Она сосредоточила свой взгляд на столе.

- Ему нравится... Я имею в виду, он любит... ну это. Использовать... - она нервно почесала свою щеку и отвела взгляд в сторону. - Свой язык.

- Ооооооуууууу, - в голосе Даниэль послышалось нетерпение. - Ему нравится при ласках использовать язык в заднице. Ммм. Замечательно. Очко Таре, - она специально произнесла последние слова с завистью.

- Здорово! - Тара в победном жесте вскинула кулак, выражая тем самым свой жалкий энтузиазм.

- Люциан, твоя очередь, - теперь она повернулась ко мне лицом, используя свою грудь как противовес. - Мы задали Таре тот же вопрос. Как ты думаешь, что она могла ответить?

Я взглянул на Тару, которая делала те самые повторяющиеся действия своими губами. Кривя их, затем растягивая в забавную улыбку. По аналогии с тем, как мы щелкаем ручкой или открываем и закрываем крышку зажигалки. Что, мать вашу, она могла ответить на этот вопрос? Ну, точно не правду. Если бы еще она что-то понимала в этом. Извращение не обязательно могло быть для нее сексуальным, даже, скорее всего, точно таковым не являлось. Что выявляло бесконечное количество вариантов. Я пожал плечами, выдерживая молчаливую паузу. - Полагаю, она могла ответить... - я взглянул на Тару, которая все еще делала эту фигню своими губами. - Ей нравится разгадывать кроссворды.

Раздался громкий взрыв смеха Даниэль, а Тара покачала головой, что-то бормоча.

- Нет. К сожалению, ты не прав Люциан. Ты готов к ответу?

- А это обязательно? - спросила Тара.

- Да. Это обязательно, - я взглянул на Даниэль. - Скажи мне.

- Ее любимое извращение... - она улыбнулась, пока Тара что-то бормотала о том, насколько это все смешно, - это чтение... некрологов.

Я резко вскинул взгляд на Тару, и она закатила глаза.

- Мы можем продолжить?

- И что приятного в чтении некрологов? - Господи, она была скрытой садисткой?

- Много чего.

Мои брови резко взлетели вверх. 

- Что серьезно? Так тебя возбуждает смерть? Это для меня новость.

- Нет, смерть как таковая меня не возбуждает, - как будто было даже отвратительно, что я выдвинул такое предположение. - Это странно прозвучит, но мне нравится... - она сделала в воздухе знак рукой, - ...ее неотвратимость. На нее можно рассчитывать, - закончила она сумасшедшее признание, прыснув со смеху.