Или выбор все-таки есть? В ту ночь Мод долго лежала без сна в своей кровати, без конца перебирая все возможные причины, побудившие Стивена вызвать ее на свидание. Да, наверно, он хочет с ней о чем-то поговорить. О чем? О них — о них двоих, Мод и Стивене? Мод и Стивена больше нет, давно нет. Есть Мод и есть Стивен, и только так. Есть Мод и Аллен, конечно, — во всяком случае, были Мод и Аллен. И есть Стивен и Хелена — или, возможно, были.

Может быть, по этому поводу он хочет увидеться с ней, — если, конечно, она правильно расшифровала сообщение и Стивен будет ждать ее завтра в гостинице «Роза и олень». Может, он хочет сообщить ей что-то о Хелене?

Она умерла. Скончалась от побочного действия своей острой чувствительности, которой отравляла жизнь себе и Стивену на протяжении многих лет. Или погибла во время авианалета, хотя Мод не припоминала, чтобы немцы бомбили Оксфорд или Девон, где Хелена жила недолго со своими родными. С другой стороны, возможно, что Хелена по-прежнему цела и невредима, но «умерла» для Стивена, так сказать. Может, он наконец-то набрался смелости и оставил ее, и именно это собирается сообщить Мод. Или, напротив, Хелена бросила его. Как бы то ни было, не исключено, что зашифрованное сообщение, частями появлявшееся на страницах «Дейли Миррор» последние несколько дней, — это попытка Стивена вновь завоевать Мод.

Однако Мод теперь уже не завоевать, во всяком случае, не Стивену. Только ведь он этого не знает и, вероятно, в своих действиях исходит из того, что способен исправить то зло, которое причинил ей — им обоим — несколько лет назад. Мод повернулась набок, мысленно наказав себе выбрать наряд попроще для поездки в Лондон, куда она отправлялась утром следующего дня. Решено было надеть простую юбку, обычную блузку и повседневные туфли. Меньше всего ей хотелось, чтобы у Стивена создалось превратное впечатление, будто она стремится понравиться ему. Потому что на самом деле она не испытывала в том нужды. Когда-то Стивен считал ее желанной и привлекательной. Потом Аллен Дрейк. Другие мужчины тоже сочтут ее желанной и привлекательной, можно в этом не сомневаться. Ей не надо ничего доказывать Стивену, не надо ничего доказывать самой себе.

Конечно, размышляла Мод, поворачиваясь на другой бок, не исключено, что Стивен ищет встречи с ней отнюдь не для примирения — просто хочет извиниться. Объяснить свое грубое поведение. Может быть, теперь, по прошествии стольких лет, ему от нее нужно только прощение. Наверно, всю войну его мучило чувство вины за то, как он с ней обошелся, и он уже не может жить в ладу со своей совестью. В своих самых мелодраматичных фантазиях Мод воображала, как Стивен ей говорит; «Я поступил как скотина. Я тебя недостоин», а она, приняв равнодушно-неприступный вид, гордая, как королева, холодно отвечала «Знаю».

Война, думала она. Война — фактор непредсказуемости во всех этих соображениях. Почему Стивен так долго ждал, чтобы связаться с ней? Не мог? Он и в самом деле хотел ей сообщить о разрыве при личной встрече, но, не имея такой возможности, прибегнул к письму, которое отправил со своим эмиссаром? Или он так долго воздерживался от встречи с ней в силу собственной натуры — из-за недостатков в характере? Стивен с опозданием понял, что проявил трусость, написав ей письмо, но не хотел признавать свою ошибку, пока это не стало ему удобно — либо совесть замучила, либо он передумал и решил вернуть ее?

Но что более по существу — важно ли это? Мод действительно не все равно, что ему помешало — война или собственные дефекты?

На следующее утро Мод проснулась рано, по коридору третьего этажа прошла в другой конец здания и остановилась у доски с графиком операций, висевшей возле операционного блока. На семь часов была назначена еще одна срочная операция по удалению аппендикса у пациента, госпитализированного с ранением в глаз.

Замечательно.

Мод расписалась в регистрационной книге медсестер, вошла в предоперационную и надела операционную униформу. Там уже находились две медсестры. Втроем они поболтали о том о сем, пока мыли руки. За последние пять лет Мод выполняла эту процедуру сотни — нет, тысячи раз. Она знала, как пошутить с той или иной медсестрой, какие инструменты необходимо разложить в операционной для той или другой операции, знала все профессиональные потребности каждого хирурга отделения. В данном случае это был доктор Перси, или «доктор Пот», как называли его между собой медсестры, потому что он страдал обильным потоотделением, в связи с чем медсестры, ассистировавшие ему во время операций, вынуждены были запасаться дополнительной стопкой белых салфеток, чтобы постоянно вытирать ему лоб. Три медсестры прошли в операционную и принялись за работу. Операция, на которую Мод записалась в последний момент этим субботним утром, немногим отличалась от других операций и, в сущности, даже была более обычной. Только Мод вызвалась ассистировать не из медицинских соображений. Она надеялась отвлечься от мыслей о Стивене. Тот, наверно, сидел в пабе «Роза и олень» или, еще хуже, в гостиничном номере, где они обычно останавливались, и ждал появления своей прежней возлюбленной, которая и не собиралась идти на встречу с ним.

— Мод.

Она подняла голову. Операция уже шла полным ходом: на операционном столе перед врачом и тремя ассистирующими медсестрами лежал разрезанный пациент. Мод окликнула четвертая медсестра, неожиданно появившаяся в операционной. Ее лицо скрывала маска, но по сердитому прищуру глаз Мод узнала в ней Эдит.

— В чем дело, сестра Уотерстоун? — раздраженно спросил доктор Перси. — Мы здесь делом заняты, или вы не заметили?

— Простите за вторжение, — извинилась Эдит, — но мне нужно поговорить с сестрой Лейтем.

— Прямо сейчас? — уточнил доктор Перси.

— Боюсь, что так. Еще раз прошу извинить меня, но дело срочное.

— Желательно, чтоб это было так.

— Уверяю вас, доктор Перси, это срочное дело подождет, — сказала Мод.

— Что? — рассердился доктор Перси. — Что здесь происходит? Ради бога, придите к какому-то решению. Нет, нет, не трудитесь. Я сам за вас решу. Сестра Лейтем… идите.

— Но…

— Идите! И, ради бога, — добавил он, обливаясь потом, — кто-нибудь промокните мне лоб.

Эдит ждала Мод в предоперационной. Маску она уже сняла

— Итак? — произнесла она, когда Мод вышла из операционной.

— Итак? — вторила ей Мод, стягивая с лица свою маску.

— Ты что творишь? — спросила Эдит. — Я проснулась и увидела, что твоего халата нет на вешалке, где ты его обычно оставляешь. Сначала я подумала, что тебе зачем-то стукнуло в голову отправиться в Лондон, к Стивену, в халате. Подумала, что, может быть, ты надела халат, дабы показать ему, чего ты достигла без него — кем стала А потом поняла. Ты вообще не поехала — Эдит скрестила на груди руки. — В чем дело, Мод? Ты боишься встречи со Стивеном?

— Нет, не боюсь.

— Тогда почему осталась?

— По очень простой причине, — отвечала Мод. — Потому что решила не ехать. Я решила. Я. — Она беспечно рассмеялась. — Минувшей ночью мне было не до сна, Эдит. Поначалу у меня и мысли не было, чтобы не поехать. А, собственно, почему я должна ехать?

— В самом деле.

— В самом деле, — повторила Мод. — Либо Стивен хочет вернуть меня, либо по какой-то причине хочет лично объяснить, почему он бросил меня. Или-или, верно?

— Пожалуй.

— Неужели не понятно? Какова бы ни была причина, это то, что хочет он. Потому что он пожелал или у него возникла потребность, бог его знает чем вызванная, встретиться со мной. И тогда я спросила себя: а что же я?

Эдит вскинула подбородок, словно пытаясь сформулировать ответ, которого у нее не было.

— Что я хочу? — медленно продолжала Мод. — Знаешь, все эти годы, с тех пор, как получила то письмо от Стивена, я ни разу не подумала о том, чтобы связаться с ним. Ни разу. С какой стати мне встречаться с мужчиной, которому я не нужна. В самом деле, Эдит, задай себе этот вопрос.

— Ну, хорошо. Уверена, твоя позиция достойна восхищения, и все мы, женщины, могли бы поучиться у тебя. Только ты забываешь, что некоторым из нас даже некому сказать «нет».

Мод покачала головой. Она не раз слышала от Эдит этот довод — в самых разных ситуациях, на протяжении всех последних лет. Что говорить, Эдит понесла невосполнимую утрату. Гибель ее мужа, Неда Уотерстоуна, энергичного, жизнелюбивого молодого человека, конечно же была одной из жестоких гнусностей войны. И часто бывало, что Эдит ссылалась на личную трагедию, чтобы помочь Мод разобраться в собственных проблемах. Мод слушала Эдит, обнимала ее, когда та плакала, соглашалась с ней. Но не теперь.

— Эдит. — Она хотела взять подругу за руки, обнять ее, утешить, но та отвернулась от нее. Мод беспомощно смотрела на ее вздрагивающие плечи. — Эдит, родная, ты и впрямь хочешь, чтобы я отправилась на встречу со Стивеном, потому что ты не можешь встретиться с Недом?

— Да. — С пылающим взглядом Эдит вновь повернулась к Мод. — Да, именно этого я хочу. Хочу, чтоб ты поехала к Стивену ради меня — потому что я не могу поехать к Неду. Хочу, чтоб ты поехала к Стивену ради всех женщин, которые не могут поехать к своим любимым, погибшим во время войны. Ради каждой жены, возлюбленной, матери, сестры…

— Прости, но я не могу, — сказала Мод, отступая от Эдит. — И, пожалуйста, не считай меня эгоисткой, потому что это не проявление эгоизма. Я много думала об этом, Эдит. У Неда не было выбора. У Стивена выбор был. В этом вся разница. Стивен сам решил, что я ему не нужна.

— И поэтому ты не можешь его простить? — сердито спросила Эдит.

— Почему же? Могу.

— Тогда езжай.

— Нет. Не поеду.

— Но почему? — Голос Эдит срывался от напряжения, когда она пыталась убедить Мод.

— Потому что я его больше не люблю.

В этот момент из операционной вышла одна из медсестер. Обращаясь к Мод, она начала говорить о том, что доктор Перси желает знать, когда та намерена вернуться в операционную, но, увидев представшее ее взору зрелище — и Эдит, и Мод тяжело дышали, всхлипывали, стояли понурившись, едва держась на ногах, — осеклась и удалилась. Оставшись одни, женщины усилием воли овладели собой — каждая разгладила на себе халат, тыльной стороной ладони отерла щеки. Первой вновь заговорила Эдит.

— Знаешь, а я тебе не верю. Не верю, что ты больше не любишь Стивена. Некогда ты его любила…

— То была не любовь.

— Что? — оторопела Эдит. — Как это?

Эдит смотрела на Мод с полнейшим недоумением на лице, словно не понимала, о чем та говорит.

— То была не любовь. То было представление о любви, которой не существует.

Последовала длинная, затяжная пауза, словно Эдит тщательно подбирала слова, пытаясь сформулировать нечто трудное и едва уловимое.

— Что произошло, — начала она, — с той женщиной, которая, едва у нее выдавалась свободная минута, садилась за стол дежурной медсестры и открывала старенький томик романтической поэзии?

— Той женщины больше нет. Ее место заняла женщина, которая разгадывает кроссворды. Разве ты не заметила? — Мод сознавала, что ее голос полнится горечью, но продолжала. Не сдавала позиций, как подумала она про себя. — Послушай, Эдит, я ценю твою заботу и прочее, но в ту пору, когда мы со Стивеном «полюбили друг друга» или как это еще называется, полагаю, я обманывала себя.

— Значит, я, вероятно, обманывала себя в отношении Неда, — холодно произнесла Эдит.

— Я этого не сказала.

— Но подразумевала.

— Ты неправильно меня поняла, — возразила Мод. — Прости, Эдит, я совсем не то имела в виду. Хотя, нет, именно это, — поправилась она

— Что-о?

Мод кивнула

— Видишь ли, я часто думаю, что мы все обманывались. Мы все теперь не те, что были до войны. Такова жизнь. Вспомни, какой ты была? И Нед в твоей памяти сохранился таким, каким он был тогда, что само по себе замечательно. Думая о нем, ты представляешь его не тем человеком, каким он мог бы стать. Мы не знаем, каким бы он стал.

Эдит смотрела на Мод пугающим взглядом

— В таком случае, — медленно заговорила она, прищурившись, — ты также не знаешь, каким стал Стивен, верно?

— Пожалуй.

— Что, по-твоему, Стивен столь важного и секретного хотел сказать тебе сегодня?

— Я же говорила, Эдит. Либо…

— Знаю, знаю. Либо-либо. Либо он хочет вернуть тебя, либо хочет объяснить, почему бросил, так?

Мод не отвечала. Внезапно она почувствовала себя безмерно уставшей, будто она всю войну воевала, а не выхаживала раненых. Честно говоря, ей было странно, что Стивен передавал ей сообщения через раненого солдата.

— И все же ты не знаешь наверняка, так? — не унималась Эдит. Она надела на лицо маску и продолжала говорить. Теперь ее голос звучал приглушенно, будто издалека, но это не имело значения. Мод достаточно было видеть ее глаза — все еще прищуренные, красные, злые. — Я иду вместо тебя в операционную. А ты ближайшим поездом отправляешься в Лондон. И знаешь почему? Потому что тебе неизвестно, что скажет Стивен. Этого ты не можешь знать, во всяком случае, наверняка. А Мод Лейтем, которую я знаю, отправится куда угодно именно потому, что ее манит неизвестность. Она пересекла океан. Она влюбилась в своего наставника. Она осталась в Англии, когда началась война. Если только, — продолжала Эдит, подходя к операционной, — ты не хочешь мне сказать, что Мод тоже больше нет. И если это так… тогда я просто не представляю, как смогу жить дальше, — Эдит остановилась у дверей, ведущих в операционную. — Потому что я уже столько всего, что мне дорого, потеряла, на две жизни хватит. — Эдит скрылась за дверями.