Юлия Галанина - Волчий замок

Юноша заметно помрачнел и нехотя сказал:

— Господин виконт запрещает охотиться на волков.

— Что ж, это его право… — сухо заметила Жанна.

Желание продолжать беседу у нее пропало.

Зато родилось прозвище для хозяина Шатолу.

— Господин виконт большой оригинал. Прямо Волчье Солнышко!

У Жаккетты заблестели лукаво глаза: прозвище ей понравилось.

Они опять в полном, но теперь уже не таком отчужденном молчании проехали подвесной мост, оказались на территории замка.

— Если хотите, я покажу вам наших собак… — неожиданно предложил юноша.

Псовый двор был устроен около ближнего к внутреннему рву донжона.

Низкие здания, где содержались собаки и жили сами псари, окружали, словно стеной, загоны для выгула.

Юноша провел девиц к гончим щенкам.

Потешные толстые и ушастые шарики скучились у кормушки с овсяной кашей и громко чавкали. Дергались от возбуждения хвостики. Кому-то в толкучке отдавили лапу, кто-то неосторожно подставил ухо.

— Гончих щенков всегда держат в куче и кормят вместе, — объяснил юноша. — Чтобы они привыкали держаться стаей. Так их легче приучить к основным правилам.

Как и полагается девицам любого возраста, Жанна и Жаккетта восторженно смотрели на щенят.

— Какие славные! — умильно приговаривала Жанна. — Ну просто прелесть!

— Хорошенькие! — вторила ей Жаккетта.

— Господин виконт, — сказал оруженосец, — просил у вас, госпожа Жанна, и у вас, госпожа Нарджис, узнать, не согласитесь ли вы получить в подарок щеночка? Он бы вас развлек.

Жанна тут же перестала улыбаться и холодно ответила:

— Передайте господину виконту, что, к сожалению, мы не смогли бы принять этот подарок. После того как шейх подарил мне верблюда и я просто не знала, чем его кормить и в какой угол поставить, к четвероногим подаркам я питаю чувство глубокого отвращения.

«Не тебе, а мне! — тоже перестала улыбаться Жаккетта. — И не подарил, а только обещал!»

Но ее мыслей никто не услышал.

* * *

Вторая прогулка в сопровождении оруженосца прошла куда более интересно.

Постепенно для Жанны и Жаккетты он перестал быть «юношей» и превратился в Жерара.

Жаккетта мало-помалу научилась получать от верховой езды небольшое удовольствие и теперь могла посвятить часть времени не борьбе со стременами, седлом и удилами, а обозрению местности вокруг.

Жерар охотно устроил им путешествие по окрестностям Шатолу. И не менее охотно рассказал, как отсюда можно выбраться, да что толку. Выбраться все равно было нельзя.

— Да, за рекой идут владения, уже не принадлежащие господину виконту, — подтвердил он предположения Жанны. — Там, где деревня и монастырь. Все, что за рекой, — не его. К северу и западу от замка лес тянется довольно долго, он очень обширный, а затем начинаются болота и топи. Очень неприятные места. Но весной даже там красиво. Лягушки квакают, ужа можно увидеть. Они там толстые, длинные.

— А к югу? — перебила Жанна.

— На юге тоже лес, тут везде лес. К югу он больше становится смешанным, дуб, ясень, кустарника много. Туда господин виконт за кабанами ездит. Они любят выходить на прогалины, часто бывают в сырых низинках. К юго-западу есть пятачок со старыми елями, Еловая падь называется.

Жанна и Жаккетта переглянулись.

— За падью на дороге стоит постоянный дозор господина виконта. Там, где начинается дорога на гатях по болоту. Шатолу находится в кольце болот.

— Это прямо остров какой-то! — в сердцах воскликнула Жанна.

«То-то мы так свободно по лесу разъезжаем…»

— Да, госпожа, очень похоже, — улыбнулся Жерар. — Хотите, я покажу вам барсучью нору?

* * *

Барсучья нора притаилась в овраге, который выходил на полянку-проплешинку в окружении дубов.

Все трое спешились и подошли к норе.

— Такие норы зачастую бывают старше замков, — объяснил Жерар. — Барсуки живут здесь поколение за поколением не хуже людей. Внутри это целый подземный лабиринт. Часто лисы любят занимать барсучьи норы, на какие только хитрости ни идут, плутовки, чтобы вытурить хозяина.

Жанна слушала обстоятельный рассказ Жерара о барсуках, и почему-то на душе у нее становилось легко и тепло.

Она впервые заметила, словно с глаз спала серая пелена, что лес кругом осенний, весь золотой и пурпурный, и листья уже начинают свой полет с ветвей на землю.

Жанна запрокинула голову и увидела ярко-синее, невозможно чистое небо в просветах между желтым ажуром листвы.

«Такое небо бывает только осенью… — подумала она. — Ну как же я забыла?!»

Зоркоглазая Жаккетта углядела ящерицу, шуршащую по палой листве, и кинулась за ней.

— Госпожа, хотите шиповника? — робко спросил Жерар. — Здесь, на полянке, его много.

— А что с ним делать, его же не едят? — удивилась Жанна. — В детстве я попробовала, до сих пор помню, какие семена колючие и как к языку пристают, не отдерешь.

— Вы просто не знали, какой шиповник можно есть, — серьезно сказал юноша. — Пойдемте, я вас научу.

— Хорошо… — улыбнулась Жанна.

Шиповник на полянке рос просто королевский.

Его заросли были выше человеческого роста, а полупрозрачные красные плоды со звездочками засохших чашелистиков на концах усеивали кусты густой россыпью.

Как оказалось, хитрость была в том, чтобы шиповник созрел до необходимой мягкости. Тогда можно надкусить его с одного конца, губами выдавить ядро колючих семян, покрытых теперь скользкой оболочкой, выплюнуть его и с удовольствием съесть оставшуюся кожицу и мякоть.

Жерар это наглядно продемонстрировал, сопровождая свое действие подробными объяснениями.

Жанна повторила и с удивлением поняла, что вкусней ягоды, пожалуй, и не ела.

Жаккетта бросила гоняться за ящерицами и присоединилась к ним, выбрав самый усыпанный плодами куст.

— Ой, смотрите! — удивленно воскликнула Жанна. — На этом кусте плоды продолговатые, а на том круглые!

— Да, у каждого куста свои, — подтвердил Жерар. — Они и по вкусу отличаются. Есть сладкие, а есть кислые.

Жаккетта лишь кивком головы подтвердила его правоту, предпочитая не отвлекаться на слова.

Она уплетала шиповник в два раза быстрее, чем Жанна и оруженосец. Оболочки, наполненные зернышками, только вылетали из ее рта, усеивая землю рядом с кустом.

Потом они скакали обратно к замку.

Жанна словно в первый видела и мощные дубы, смыкающие над ними свои ветви, и огромные зубчатые листья кленов, колышущиеся от ветра.

Солнце пробивалось сквозь кроны, высвечивая ковер листьев на земле. Влажный запах прошлогодней листвы мешался с острым и тонким ароматом нынешней.

Где-то неподалеку слышался тугой и низкий, словно звук рога, рев. Это возвещал о начале гона красавец олень. Не того гона, когда по его следу несутся носами к земле беспощадные гончие, а совершенно иного, когда он сам, во всей своей красе, вышел на поиски дамы сердца и готов схлестнуться с другим самцом, чтобы в борьбе выяснить, чьи дети будут пастись на этой земле.

Жанна знала, что все беды, свалившиеся на нее, никуда не ушли.

Но душа словно растворилась в осеннем лесу, отодвинула в сторону и напрочь забыла все неприятности. Теперь в ней царили и осеннее небо, и карнавал осенних листьев и сладкий вкус спелого шиповника.

— Спасибо, Жерар! — искренне сказала она оруженосцу. — Сегодня я вспомнила, какой бывает осень.

Впереди из пожарища червонно-золотого леса вырастал и надвигался на нее черный Волчий замок.

Виконт, именуемый теперь Жанной и Жаккеттой Волчьим Солнышком, добросовестно старался сделать жизнь своих пленниц интересной и разнообразной.

Жанна и Жаккетта получили официальное приглашение немедленно явиться в баню.

Естественно, не днем, а далеко за полночь, когда они уже крепко спали.

— У меня такое чувство, что мы из этой бани выйдем еще грязнее, чем были… — только и сказала Жаккетта.

Но уклониться от нового развлечения было никак нельзя. Пришлось собираться.

— А я не пойду! — вдруг взвилась Жанна. — Пусть хоть под конвоем ведут!

Но ее бунт продолжался недолго.

Потому что пришел сам виконт, галантно взял обеих полуодетых девиц под руки и повел.

В баню.

Жанна сникла и не сопротивлялась.

— Я встревожен, мои милые прелестницы! — принялся по обыкновению высказывать заботу о пленницах Волчье Солнышко. — Мне это кажется или я вправду не вижу радости на ваших лицах?

— Конечно, не видите! — подтвердила Жаккетта, постоянно наступающая на свой подол.

— А что я вижу?

— Вы видите огорчение, — объяснила выражение своего лица Жаккетта.

— И чем же оно вызвано, небесная моя Нарджис? — Виконт прижал к себе Жаккетту так, что у нее кости хрустнули.

— А мы боимся утратить ил-лю-зии насчет ваших мужских принадлежностей. Боимся, одним словом, разочароваться. Может, сейчас мы думаем о них лучше, чем они того заслуживают?

Жаккетте было интересно, стукнет ее виконт или нет.

На его месте она бы стукнула.

Тогда можно будет устроить себе постельный режим.

Волчье Солнышко сдержался.

— Даже не старайтесь, ненаглядная моя Нарджис… — сказал он. — Я уже привык к вашим выходкам. И поверьте, разочарованы вы не будете.

«Глазки бы тебе выцарапать…» — подумала расстроившаяся Жаккетта.

* * *

Баня была устроена в низкосводчатом подвальном помещении.

В центре подвала возвышался громадный чан, над которым поднимался пар.

— Прошу вас, — направил девиц прямо к чану Волчье Солнышко.

Пришлось под его пристальным взглядом снимать рубашки и забираться в воду.

— Горячая!!! — не замедлила объявить на весь зал Жаккетта.

— Сейчас проверю!

Волчье Солнышко скинул с себя длиннополую шерстяную хламиду и с плеском скользнул в чан.

Жаккетту неприятно поразила бледная, чуть ли не с зеленым отливом кожа на его теле, резко контрастирующая с загорелыми руками и шеей.

«Как утопленник!» — подумала она.

Жанна прижалась всем телом к краю чана как можно дальше от виконта, стараясь избежать малейшего соприкосновения с хозяином Шатолу.

Волчье Солнышко это заметил и придвинулся к ней вплотную.

У Жанны выступила испарина на висках. Ей было и страшно, и противно.

— Вы вспотели? Действительно горячо… — констатировал виконт. — Эй, воды холодной долейте!

— Не надо… — пролепетала Жанна, — я сейчас привыкну.

Жаккетта, на долю которой таким образом пришлась большая часть пространства, вольготно расположилась в воде, погрузившись по шею и лишь стараясь, чтобы подобранные вверх волосы не попали в воду.

Она гадала, долго ли им придется вот так мокнуть. И не болен ли Волчье Солнышко какой-нибудь кожной заразой, которую они сейчас благополучно подцепят.

— Господин виконт, поднимите, пожалуйста, руку… — попросила она.

— К вашим услугам… — галантно отозвался Волчье Солнышко и поднял правую руку.

Кожа на ней от подмышки до кисти была чистой, без сыпи или вздутий.

— Благодарю вас, опускайте… — разрешила Жаккетта.

— Это что, какой-то восточный обычай? — поинтересовался виконт.

— Конечно, — кивнула Жаккетта. — Это старый арабский обычай. Вы же знаете, в жарких странах зараза распространяется быстро, вот и проверяют, не болен ли человек.

Виконт бросил Жанну и переместился к Жаккетте.

— Так вы хотите сказать, ненаглядная моя госпожа Нарджис, что вы проверяли меня на наличие болячек? — сказал он, устраивая Жаккетту у себя на руках.

— Я всегда знала, что вы очень умный человек! — не поскупилась на лесть Жаккетта. — И пока здоровый…

— А будь я больным — разве для вас была бы какая-нибудь разница? — нежно шепнул ей на ухо Волчье Солнышко. — У вас нет выбора.

— Только Аллах великий, всемогущий и милостивый может знать, что есть, а чего нет на этой земле… — спокойно отозвалась Жаккетта. — И перестаньте щипать меня за попу. Я, конечно, не против, но будет синяк и я опять не смогу сидеть на лошади. Мне-то все равно, но вы, похоже, почему-то хотите, чтобы я научилась ездить верхом.

— Разве пристало христианской девушке упоминать имя Аллаха, чтимого мусульманами? — поинтересовался виконт, но щипать перестал.

— А разве пристало христианскому рыцарю устраивать в своем замке гаремы и прочие восточные сладости? — вопросом на вопрос ответила Жаккетта.