Юлия Галанина - Волчий замок

Она искала грибы или растения, способные значительно расстроить чье-нибудь здоровье.

Проще говоря, ядовитые.

Так, из чистого любопытства. Чтобы расширить кругозор. Правда, правда…

* * *

Одна из таких прогулок завершилась не вполне обычно.

Жаккетта, оставив далеко позади Жанну и Жерара, шла меж дубов, развлекаясь тем, что, набрав подол желудей, швыряла их вверх и вперед. Ничего отравляющего не попадалось, даже волчьих ягод или поганок. Не лес, а черт-те что!

Впрочем, кое-что ядовитое нашлось. Но совсем не то, что было нужно.

Под дубом стоял, молчал и скверно улыбался Волчье Солнышко. А должен был быть в совсем другом конце своих угодий…

Улыбался, к слову сказать, может быть, он и невыразимо очаровательно, да вот только у Жаккетты на душе стало так скверно, как давно не бывало.

— Господин виконт! — заорала она на весь лес, чтобы те, позади, знали, какой ядовитый гриб на их голову черт принес. — Вы прячетесь? А я вас все равно вижу! А что вы тут делаете?

— Жду вас, громкоголосая моя госпожа Нарджис! — Виконт отлепился от дерева и прилепился к Жаккетте. — Зачем же вы так орете?

Стиснутая в его объятиях Жаккетта горько порадовалась, что благодаря разнице в росте макушкой она попадает виконту ровно в подмышку. Если настойчиво смотреть в землю, глядишь и удастся избегнуть поцелуев в губы, а в макушку пусть целует, хоть плешь проделает — все не так противно!

— От счастья… — буркнула она.

— А о чем вы думали, когда швыряли желуди? — вжимал ее в себя Волчье Солнышко.

— Считала свои грехи!

* * *

С видом, словно всходит на костер, приблизилась Жанна.

Она была не то что бледная — белая как мел.

— Доброе утро… — тихо сказала она, глядя на упавшие листья.

— Жерар, лошадью займись! — коротко приказал оруженосцу Волчье Солнышко. — Милые дамы, а ведь я, не жалея коня, мчался сюда, чтобы вас обрадовать.

«Все готово для восточных оргий…» — одновременно подумали и Жанна, и Жаккетта.

— Я наконец-то решил, в каком качестве вы будете сопровождать меня по жизненному морю.

— В качестве галеры, — мрачно сказала Жаккетта.

— Несравненная прелесть госпожа Нарджис, поскольку юридически вы во Франции никто, дама Абонда[11], я оформлю над вами опекунство.

— Я, слава богу, не ребенок, нечего меня опекать! — возмутилась Жаккетта и попыталась выбраться из объятий виконта.

— А вам и не надо быть ребенком, достаточно состояния, в котором вы сейчас пребываете.

Виконт еще раз сжал Жаккетту так, что у нее дыхание перехватило, затем выпустил и шагнул к напрягшейся Жанне.

— А вам, драгоценная графиня, предстоит стать моей законной супругой. Я предлагаю вам свое сердце и прочие внутренности. Из нас получится отличная пара, — галантно поцеловал ей руку Волчье Солнышко.

— Это не самая удачная идея… — с усилием сказала Жанна. — У меня практически нет ни земель, ни доходов. Зачем вам мезальянс? Ваш дом не одобрит подобного брака.

— Милая госпожа Жанна, какие земли, какие доходы? Я, слава богу, не бедствую, а мои родственники давно привыкли к моему образу жизни и надеются на Бога. «Надежда» — вообще их фамильный девиз. Это первое радостное известие. Нести приятные вести поистине сладостное занятие. Сегодня вечером я наконец-то торжественно введу вас, драгоценные мои жемчужины, в ваш восточный дворец.

Обратный путь в замок прошел при гробовом молчании.

* * *

— Нет, ты хоть поняла, что он собирается сделать? — спросила Жанна Жаккетту, когда они вернулись в комнату.

— Какую-то гадость… — мудро сказала Жаккетта. — Только что именно, не пойму. Какой подвох в опекунстве и замужестве?

— А такой! — хрустнула пальцами Жанна. — Если сейчас мы сможем сбежать и за пределами владений виконта Волчье Солнышко нам практически никто, то после этих процедур, что он намеревается проделать, и я, и ты будем в его власти. Он сможет вернуть нас сюда из любого угла королевства, и никто ему будет не указ. По закону, раз он твой опекун и мой супруг, он волен держать нас в Шатолу хоть до скончания века. И если в скором времени он нас здесь уморит, никто в это дело лезть не будет.

— Как это не будет? — возмутилась Жаккетта. — А если королю пожаловаться?

— Ну и глупая же ты! — поморщилась Жанна. — Ты хоть поняла, кто его родственники?

— Не поняла, — честно призналась Жаккетта. — Он же их не назвал.

— Он их назвал, и предельно ясно! — Жанна швырнула перчатки на пол. — «Надежда» — это девиз Бурбонов, и если королю даже придется решать это дело, будет оно не в твою пользу. Но ему не придется. Ты до короля просто не доберешься.

— Ну-у, госпожа Жанна, — нахмурилась Жаккетта. — Вы нас прямо заживо хороните. Во-первых, обещал — еще не значит сделал. Сами знаете: мужчинам верить — себя не уважать. Может быть, просто пугает. Во-вторых, даже если это не шутка, время есть, может быть, сбежим до того. Ну и в-третьих, ваше очередное замужество и мое опекунство еще не конец света. А может, у Волчьего Солнышка здоровья на двух женщин не хватит? А? Так что поживем — увидим. Не бойтесь вы его так, словно он сам Сатана.

— Я не могу, — призналась Жанна. — Когда он рядом, у меня все внутри обрывается и сердце в пятках стучит. Я боюсь его, боюсь до потери чувств! Был бы он нормальным, я бы постояла за себя, и меня не испугало бы ни замужество, ни все его выходки. Но я просто цепенею, когда вижу его. Он окутывает меня ужасом, как могильной пеленой.

— Что-то вы совсем раскисли… — вздохнула Жаккетта. — Человек как человек, только безумный. Да, видно, не особо, с одного лишь бока, если так умно все придумал. Если сейчас сбежать мы не можем — надо ждать и силы зря не расходовать. Но сдаваться-то никогда нельзя! Что теперь — лечь и помереть, что ли? Вставайте с кровати и к зеркалу садитесь. Я вам волосы уложу — скоро ведь за нами явятся. Мы же переселяемся.

Волчье Солнышко, в отличие от многих, обладал возможностями для осуществления своих замыслов.

Второй этаж левого крыла одного из центральных зданий — «Малая Ливия» — представлял теперь лабиринт соединяющихся между собой стрельчатыми арками помещений.

Основой этой восточной сказки был большой зал, в центре которого устроили возвышение, над ним укрепили роскошный парчовый балдахин, устелили возвышение коврами и усыпали подушками.

«Ага…» — сделала вывод Жаккетта, которая по приказу виконта в праздничном костюме, купленном ей в свое время госпожой Фатимой, сидела на громадном подносе, удерживаемом сильными руками лакеев, и чувствовала себя дура дурой.

«Вот здесь и будет разворачиваться основное веселье! Чувствую себя индюшкой на блюде…»

Ковров у виконта, судя по всему, было несметное количество. Ими был устлан весь пол левого крыла. Ну и стены тоже.

Так что виконт не шутил про ковры и подносы.

Жаккетта проехалась на несомом людьми виконта подносе по всем комнатам сказочной тюрьмы.

Волчье Солнышко, одетый как султан и идущий во главе процессии, остановился перед дверью.

— Вот, драгоценная госпожа Нарджис, ваши покои. Здесь вы будете изнывать от нетерпения, ожидая меня! — объявил виконт.

— Благодарю… — равнодушно сказала Жаккетта. — Буду. Могу я слезть?

Теперь им с госпожой Жанной предстояло жить в разных комнатах.

А госпоже Жанне в свою очередь кататься на подносе.

* * *

…Жаккетта сломя голову неслась босиком по богатым, ласкающим пятки коврам.

Дело было худо.

Ее преследовал виконт, внезапно совсем сошедший с ума, и Жаккетте, как божий день, было ясно, что ради собственного здоровья нужно постараться, чтобы Волчье Солнышко ее не догнал.

Хотя, казалось, ничего к тому не шло, но после обычнейшего, способного вызвать только приступ выворачивающей челюсти зевоты, ничем выдающимся не запятнавшего себя занятия любовью (если только язык повернется обозвать такими прекрасными словами такое скучное и под конец болезненное времяпрепровождение) виконта вдруг обуял совершенно необъяснимый приступ ревности.

Осознав, что руки виконта все туже сжимаются на ее шее, Жаккетта не позволила себя придушить и сочла разумным сбежать с ковра любви. И сейчас слышала тяжелый топот позади себя.

Слава богу, ее личные покои были снабжены дверью, но плохо было то, что дверь открывалась вовнутрь.

Ворвавшись в комнату, Жаккетта подтащила к двери самый тяжелый из находящихся в помещении сундуков, которыми щедро украсили убранство покоев, и вдобавок подперла сундук собственным телом.

Разъяренный виконт ринулся на штурм двери, пытаясь вышибить ее плечом, и диким голосом орал на весь замок:

— Сколько мужчин было у тебя до меня?!! Говори!!!

«Во разошелся!» — поразилась Жаккетта.

— Говори!!! — гремел за дверью Волчье Солнышко.

Считать своих мужчин в таком шуме-гаме Жаккетта не собиралась, поэтому она, тоже переходя на «ты», крикнула в ответ:

— Ты у меня первый!!!

«Такой дурак…» — мысленно добавив к этому, по меньшей мере неожиданному заявлению.

Подобной наглости от красавицы Нарджис виконт не ожидал и на мгновение даже прекратил таранить дверь.

Но потом взревел, как буйный тур, и, тряхнув кудрями, опять врезался плечом в филенку.

— Лучше скажи, Нарджис!!! Добром прошу!!!

— Не скажу! — категорически заявила Жаккетта.

— Почему?!

Судя по звуку, виконт вполне мог биться о дверь головой.

Жаккетта же с этой стороны двери устроилась довольно удобно. Она сидела на полу, спиной прижимаясь к сундуку, а ногами упираясь в выступ пола, благодаря которому ее комната была выше, чем пятачок перед дверью, и сейчас пришедшегося очень к случаю.

Тяжесть сундука и наличие упора позволяли ей довольно успешно сдерживать натиск беснующегося Волчьего Солнышка.

Где-то в зале осталась смертельно испуганная госпожа Жанна.

Жаккетта надеялась, что у нее хватило ума забиться в какую-нибудь щель среди портьер и отсидеться там до тех пор, пока приступ безумия у виконта минет.

— Почему?! — орал за дверью Волчье Солнышко.

— А я только до десяти считать умею! — крикнула Жаккетта.

«Начнешь врать, только запутаешься. Надо будет на досуге и правда посчитать. Интересно…»

Удары прекратились.

«Неужели успокоился?!» — удивилась Жаккетта.

Но Волчье Солнышко не успокоился, а просто устал.

Он сел на пол около двери и продолжил предъявлять претензии:

— Ты моя, забудь о них раз и навсегда!!!

— Уже забыла!!! — проорала Жаккетта, которая от этих слов резко вспомнила всех своих мужчин, даже тех, память о которых, казалось, давно была вытеснена другими событиями и людьми.

— А почему ты сказала Жан?! — не унимался виконт.

— Какой Жан? — искренне удивилась Жаккетта.

— Это я хочу знать, какой Жан!!! — раздался глухой удар в дверь.

— Никакого Жана я не говорила! Может, я сказала «жаль»? — возмутилась Жаккетта и перешла опять на «вы». — Уши сначала почистите, а затем на свидание с дамами отправляйтесь!

— Ты не выйдешь отсюда, пока не признаешься, кто этот Жан и что у тебя с ним! — От немедленных действий Волчье Солнышко перешел к долгосрочным репрессиям. — Я от этой двери не отойду!

— Вы здесь состариться не боитесь? — зевнула Жаккетта. — Шли бы лучше спать. Никакого Жана я не знаю. Отстаньте!

— Как вы разговариваете?! — вдруг тоже перешел на «вы» виконт.

«Опомнился, видно, немного!» — решила Жаккетта.

— Так же, как вы себя ведете!

С двух сторон двери наступило утомленное молчание.

Наконец виконт спокойным голосом сказал:

— Откройте, госпожа Нарджис.

«Фу-у… — перевела дух Жаккетта. — Оклемался. Ну виконт, ну подарок к Рождеству, нарочно не придумаешь!»

Она с трудом отодвинула сундук, поражаясь, с какой же легкостью при опасности переместила его, и открыла дверь.

Волчье Солнышко, поправляя локоны, шагнул в комнату. И снова набросился на Жаккетту с криком:

— Кто он, говори!!!

* * *

Проведи свое детство и юность Жаккетта в замке, среди вышивок и чтения рыцарских романов, тут бы ей и пришел конец…

Лежал бы ее хладный труп с синими пятнами от пальцев виконта на шее и бессмысленно смотрел бы выкатившимися глазами в дубовый потолок…