– Никто не зайдет. Все на обед ушли и по магазинам, – ответила Ася и покорно убрала руки с его плеч.

– А ты почему не ушла по магазинам и на обед?

– По магазинам мне не надо, – ответила она, усаживаясь в кресло-вертушку напротив. – А есть не хочется.

– А мне хочется, – отозвался Арсений, внезапно почувствовав, что от голода скрутило желудок. – Надо же, совсем заработался. Пойдем вместе обедать.

– Я же говорю, не хочется мне есть.

– Ну выпьешь тогда кофе… Или чай. Ты что любишь пить – чай или кофе?

Надо же, подумал он отстраненно. Он до сих пор про нее этого не знает. Целый год уже откровенничает с ней, плачется иногда в жилетку, вешает без зазрения совести на нее свои проблемы… А про нее совсем ничего не знает. Даже таких элементарных вещей.

– Квас, – серьезно ответила Ася и отвернулась к окну.

– Квас? – удивился Арсений, смущенный этим серьезным тоном. – Не думаю, что в «Элизире» квас есть… Вообще, знаешь, квас часто летом продают прямо на улице… Но сейчас не лето…

Вид у него был и впрямь озадаченный.

Ася не выдержала и рассмеялась.

– Да я пошутила, успокойся ты! Ну какой квас? Я похожа на девушку, которая любит квас?

– Не знаю, – ответил он неуверенно. – А как они выглядят, эти девушки?

– Понятия не имею. Наверное, они выглядят замечательно.

– Замечательно? А почему они выглядят замечательно? – все так же серьезно и немного растерянно поинтересовался он. Чувство юмора, в принципе ему свойственное, куда-то улетучилось.

– Потому что квас полезный. В отличие от кофе, который я употребляю в больших количествах.

– Ты тоже выглядишь замечательно, – пробормотал он смущенно, потому что это прозвучало как комплимент.

– Тебе так кажется, – усмехнувшись, ответила Ася. Привычным жестом заправила за ухо воздушную прядь светлых волос и поднялась со стула: – Ладно, пошли в твой «Элизир». А то свалишься тут у меня в голодный обморок, и вызывай тебе потом «скорую»…

– Не свалюсь, – пообещал Арсений, поднимаясь вслед за ней. – Обещаю.

По дороге он рассказывал ей про Федькин день рождения, который в этом году удался на славу. И в парк сходили, на качелях-каруселях вдоволь накатались, и дома посидели с товарищами-первоклассниками за красиво накрытым столом. Целую кучу подарков надарили Федору, и торт был потрясающе вкусным.

– В «Прачкино» торт заказывал? У них всегда вкусные торты.

– Ничего подобного, – похвастался Арсений. – Торт был настоящий, домашний, своими руками приготовленный…

– Своими руками? – Ася приостановилась и уставилась на Арсения во все глаза. – Не ври, ни за что в жизни не поверю…

– Да нет, – заторопился он с оправданиями. – Своими, но не моими… Другими… Тьфу, черт! В общем, я хотел сказать, что торт был домашнего приготовления. Я специально для этой цели нанимал… э-э… повара.

– А-а, – протянула Ася и снова зашагала вперед. – Теперь понятно. Это ты здорово придумал, повара пригласить. Домашний торт, он всегда вкуснее…

– Ага. – Арсений заторопился, пытаясь подстроиться под быстрый ритм ее шагов. – Это была классная идея. Торт, салатик, котлетки… Все свеженькое, домашнего приготовления… Я так расчувствовался, что подумал – не завести ли мне домработницу? Чтоб стирала, убирала, а главное, готовила…

Ася вдруг снова остановилась. Некоторое время смотрела на него насмешливо, потом спросила:

– А не завести ли тебе лучше, Арсений Волк, жену?

И снова пошла вперед быстрыми шагами.

«Что это с ней сегодня?» – подумал он, снова ее догоняя. Помолчал немного, шагая рядом.

– Ась… Но жену ведь заводят… не для этого. Жену заводят, чтобы… любить, наверное?

– Жена – не собака, – ответила она серьезно. – Ее вообще не заводят, на ней женятся. А в остальном ты прав. Для стирки и уборки и домработница сгодится. Мы, кажется, пришли.

В просторном и уютном зале они отыскали достаточно удаленный от людских глаз столик. Ася пила кофе, молча продолжая выслушивать подробности прошедшего дня рождения.

Она была единственным человеком на свете, не считая самого Арсения и Федора, кто знал жуткие подробности того, прошлогоднего, вечера. Никому, даже Митьке Жидкову, он никогда про это не рассказывал. И не смог бы рассказать ни за что в жизни. А Асе рассказал давным-давно, и вышло это как-то легко, без напряга.

С ней все и всегда выходило легко и без напряга.

Подумав об этом, он снова ощутил привычный укол совести.

Интересно все-таки, ради чего она все это терпит? Спросить у нее, что ли? Так ведь не ответит. Посмотрит насмешливо и отделается какой-нибудь шуткой, потому что наверняка и сама не знает, ради чего…

– А у тебя-то как дела? Как прошли выходные? – спохватился он, уже доедая последний бифштекс.

На то, чтобы поведать о своем житье-бытье, у Аси оставалось времени – чашка остывшего чая и обратная дорога в офис. Минут пять, не больше.

Хотя, как выяснилось, даже этих пяти не было.

Затрезвонил в кармане мобильник.

Арсений недовольно поморщился. Стало неловко оттого, что все так не вовремя случилось. Но не отвечать тоже было нельзя. Вдруг что-нибудь важное?

Тем более оказалось, что звонят из Федькиной школы.

– Алла Геннадьевна? – Услышав голос молоденькой Федькиной учительницы, Арсений впал в ступор от страха. – Что случилось?

Ася, напротив, тревожно нахмурилась. Ей не нужно было объяснять, кто такая Алла Геннадьевна.

– Федор у нас, кажется, заболел… Температуру сейчас померили, тридцать семь и шесть. И жалуется на боль в деснах…

– В деснах?

– В деснах. Врач его осмотрела, во рту гиперемия…

– Гипере… что? – растерялся Арсений.

– Гиперемия, – повторила учительница. – Это такой отек в ротовой полости. Судя по всему, начальная стадия стоматита. Вам лучше приехать и забрать его домой. Вызвать врача, чтоб осмотрел. У вас есть такая возможность? Или, если нет…

– Есть, конечно, есть такая возможность! – заторопился Арсений. – Я сейчас, минут через двадцать, за ним приеду… Обязательно приеду…

– Ну вот и хорошо. Значит, так и скажу ему… Он вас уже ждет. – Голос учительницы потеплел. Наверное, она почему-то ждала, что Арсений откажется забирать сына, сославшись на занятость на работе. И почему это ей в голову пришла такая нелепая мысль?

– Скажите, а это опасно?

– Что? Стоматит? Да нет, в принципе не опасно… Только начать лечение нужно вовремя.

– А какое лечение ему нужно?

– Я же не врач, – улыбнулась в трубку Алла Геннадьевна. – Вот врача вызовите, он вам все расскажет про лечение.

– Да, – торопливо ответил Арсений. – Да, да, конечно, врач… Непременно вызову врача… Я скоро буду, Алла Геннадьевна. Вы скажите ему, что я скоро буду…

– Скажу обязательно, – пообещала Алла Геннадиевна и отключилась.

Арсений вскочил из-за стола, неловко задев рукой чашку с невыпитым чаем. Светло-коричневая жидкость расплескалась на белой скатерти и моментально впиталась, образовав некрасивые пятна.

– Черт! – глухо выругался Арсений и достал из кармана бумажник.

Ася поднялась вслед за ним.

– Ты так сильно не переживай, – торопливо уговаривала она его по дороге. – Стоматит – не самая страшная болезнь, поверь… Я в детстве болела стоматитом… Знаешь, температура не очень высокая… Только боль во рту, даже не боль, а неприятные ощущения… В общем, жить можно, это я тебе точно говорю… Тем более я, когда заболела, старше была, чем Федька… а чем человек старше, тем он тяжелее болезнь переносит…

Они уже добежали до машины, припаркованной на стоянке возле офиса.

– Да, – рассеянно сказал Арсений, и по его голосу было совершенно очевидно, что он ее почти не слушал. – Это точно. Ты иди, Ась. И скажи там всем… Да ладно. – Он махнул рукой. – Если кому срочно буду нужен, позвонят сами на мобильный. И… спасибо тебе.

Он уже открыл дверцу машины.

– Не за что, – отмахнулась Ася. – Вечно ты меня за что-то благодаришь.

– Есть за что, – пробормотал он себе под нос, усаживаясь на сиденье.

– Я тебе позвоню. Или, если хочешь, приеду… Приехать?

– Не знаю, – все так же рассеянно отозвался он. – Не стоит, наверное… Или… Я лучше сам позвоню… Пока!

Его «пока» за шумом двигателя она скорее всего не расслышала.


Федька был весь красный, как помидор, и ужасно несчастный.

Он бросился на шею Арсению, перебежав весь класс от первого ряда у окна до двери, едва услышав, что она открылась. Дети из продленки обернулись и все как один стали с любопытством разглядывать обнимающихся отца и сына.

Учительница положила на стол длинную указку и вышла из кабинета вслед за Арсением и висящим у него на шее Федором.

– Ну вот, – сказала она с улыбкой, обращаясь к Федьке. – Папа, как и обещал, через двадцать минут приехал.

– Через семнадцать, – невнятно пробормотал Федор, касаясь теплыми губами щеки Арсения.

– Надо же, на часы смотрел, – снова улыбнулась учительница.

Арсений приложил ладонь к пылающему лбу сына.

«Неужели всего-то тридцать семь и шесть?» – подумал с сомнением. Лоб и весь Федька были таким горячими, что казалось, температура не ниже сорока. Может быть, за эти чертовы семнадцать минут уже успела подняться, будь она неладна.

Он спустил сына на пол:

– Ну иди, собери портфель, и поехали домой.

Пока Федор возился с учебниками и тетрадками, он успел задать учительнице штук пятьдесят вопросов.

– Да успокойтесь, – почти рассмеялась она, не выдержав такого напора. – Ну что вы так растревожились? Дети часто болеют…

– Я знаю, – пробормотал Арсений куда-то в сторону. – Он у меня две недели назад уже болел. Скарлатиной.

– Я помню, – сочувственно вздохнула Алла Геннадиевна. – Так ведь поправился же? И в этот раз поправится. Не переживайте так сильно.

Легко сказать, подумал Арсений. Попробовала бы оказаться на его месте, посмотрел бы он на нее, как бы она «не переживала»…

Федор болел часто. Особенно в последние два года, после того как ушла Татьяна. Как будто бы унесла весь его, Федькин, иммунитет, с собой. Врачи в один голос твердили – ребенка нужно отвезти на море. И не на неделю, и даже не на две, а желательно – на месяц. Чтобы успел акклиматизироваться и окрепнуть как следует…

Арсений хмуро кивал в ответ. На месяц, как же. А кто, интересно, весь этот месяц работать будет, они об этом подумали? Митька один дело не потянет, это точно. У него – свой фронт работ, у Арсения – свой, и заменить обоих просто некому. Не поставишь же маркетолога Лялю во главе фирмы, и бухгалтера Иру Жарикову тоже не поставишь… И вообще никого не поставишь…

С Федькой во время его болезней сидела соседка тетя Вера, а Арсений только уходил в это время с работы пораньше, если удавалось. Неделя – это максимум, полный предел количества времени, которое он смог бы выкроить на отдых. Да и то не в сезон, не летом, а зимой, когда строительные работы затихают и остаются только отделочные…

А зимой какое море? Только заграничное. Заграничное – это значит на самолете. А самолетов Федька панически боится. Вот и получается замкнутый круг.

– Пошли, пап. – Появившийся Федор потянул Арсения за рукав.

– Пошли, – согласился Федор, нащупывая в темноте коридора горячую Федькину лапу. – Пошли, Заяц.

Федор недовольно поморщился: не любил, когда в присутствии посторонних отец называл его Зайцем. Учительница снова улыбнулась и пожелала Федьке побыстрее поправиться.

На машине они быстренько домчались до дома, а врача Арсений вызвал еще по дороге. Из детской поликлиники по месту прописки, конечно, вызывать уже никого было невозможно, но на этот случай в городе действовала «Скорая детская помощь» – педиатра можно было пригласить домой для осмотра в любое время дня и в любой день недели. Этой «Скорой детской помощью» Арсений пользовался чаще всего, почему-то больше доверяя врачам, которые работают не за копеечную больничную зарплату, а за относительно приличные деньги в частной клинике.

Хотя сам прекрасно знал, что и в той, и в другой клинике работают одни и те же врачи. Просто в разные смены.

Дома он уложил Федьку под одеяло. Сунул под мышку градусник – температура осталась прежней, не поднялась ни на градус. Развел в холодной воде уксусную эссенцию, намочил тряпку и все время вплоть до прихода педиатра прикладывал ее к горящему Федорову лбу, часто переворачивая с одной стороны на другую, потому что тряпка очень быстро нагревалась.

Прощенный еще накануне вечером кот Сидор, мурлыкнув, уселся Федору в ноги, долго перебирал лапами, выдергивая из пледа шерстинки. Потом улегся, свернувшись клубком. Так они втроем коротали время в ожидании доктора.