Первая семейная реликвия.

Когда-нибудь Яська подрастет, и они вместе, вдвоем, будут разглядывать этот смешной кусок клеенки, на котором написано, что Яська – девочка.

Вдвоем…

Сердце кольнуло ледяными иголками прочно обосновавшейся в самой его глубине не утихающей боли.

«А ведь все могло быть иначе», – в сотый, в тысячный раз подумала Майя. Все могло быть совсем по-другому, если бы тогда, четыре месяца назад, она не сбежала бы от Арсения, поддавшись испугу, а дождалась бы его и просто с ним поговорила… Если бы подумала хорошенько и вспомнила Федькины рассказы про «дядь Митькиного папу», который возился с ним столько, что стал почти родным дедом и называть его дедом уже вошло в привычку… Если бы вовремя сообразила…

Если бы не оставила, убегая, ту дурацкую записку, из-за которой, наверное, Арсений и не стал ее искать и даже звонить ей не стал, чтобы что-то выяснить.

Выяснять было нечего. Она очень старалась, когда писала эту записку, сделать так, чтобы все было понятно. Только ведь он не знает, что эти понятные слова были адресованы совсем другому человеку… Не знает и теперь уже никогда не узнает.

Больно, обидно. А ничего уже не поделаешь. Ничего не изменишь.

Она пыталась изменить – не вышло.

В тот день, когда стало очевидным недоразумение с половинкой перламутровой раковины, она, отыскав на улице первый попавшийся телефонный автомат, сразу же позвонила Арсению.

Только он и слушать ее не стал.

Перебил, не дав возможности закончить фразу, пожелал большого счастья и бросил трубку.

Второй раз Майя звонить не стала, вдруг отчетливо осознав, что человек по большому счету над своей судьбой не имеет никакой власти. Как она, судьба, решит – так и будет. Можно сопротивляться сколько угодно, можно кричать и топать ногами, можно даже попытаться пожаловаться на свою судьбу в какие-нибудь высшие инстанции… Толку от всего этого не будет никакого.

Значит, просто не судьба им быть вместе. И может быть, у всех женщин в их семье на роду написана разлука с любимым. Кто знает, что ждет впереди маленькую Яську?

Глупо, конечно, было думать об этом сейчас, когда Яська еще совсем крошечная. И все-таки не думать не получалось. Нет, ужасно не хотелось, чтобы она повторила судьбу своей матери и бабушки. Если бы только она могла изменить эту судьбу! Да что толку об этом рассуждать?

Тем более сейчас, когда Яська – всего лишь маленький и уютный розовый комочек.

Три килограмма чистого счастья, заснувшего у нее на руках.

Осторожно, стараясь не потревожить, она переложила маленький сверток обратно в кроватку и посмотрела на дисплей лежащего на прикроватной тумбочке мобильного телефона. В десять – выписка. Через три часа их с Яськой возле входа будет встречать мама. Наверняка с огромным букетом цветов, счастливая от того, что стала бабушкой.

Только мама… А больше никто.

Нахмурившись, Майя строго приказала себе больше об этом не думать. И что это с ней, в самом деле? Как будто бы еще с первых дней беременности она не знала о том, что встречать ее из роддома будет только мама! Как будто бы не была к этому готова! И что, в самом деле, в этом такого страшного? Ну и пусть всех остальных женщин с новорожденными детьми встречают мужья! Ее маму, кстати, тоже никакой муж не встречал. И что, от этого Майя выросла несчастной? Больной? Или еще какой-нибудь… не такой?

Вот и Яська у нее вырастет – счастливой и вполне такой, как надо!

А думать о том, о чем думать категорически нельзя, она больше не будет. Ни к чему портить себе настроение в такой счастливый день.

На помощь в борьбе с ненужными мыслями вовремя пришел мобильный телефон. Завибрировал на тумбочке, начав энергично продвигаться к самому ее краю. На дисплее высвечивался домашний номер.

– Привет, мамкин! – тихо сказала Майя, выходя из палаты и осторожно прикрывая за собой дверь.

– Как там ваши дела? – привычно поинтересовалась мать. Этот вопрос она задавала каждый раз, когда звонила. А звонила она по восемь – десять раз в день.

– У нас все отлично. Вечером взвешивались. Оказалось, наели еще пятьдесят граммов веса. А в остальном все по-прежнему. Едим и спим, как и полагается.

– Ну вот и молодцы. А я по вам ужасно соскучилась. Не дождусь, когда увижу!

– Ну ты уж потерпи немного, – улыбнулась Майя. – Осталось-то всего ничего, три часа каких-то. Мы тебе еще надоесть успеем!

– Ну что ты, не говори глупости! Май, я вот что звоню: не знаю, какую ленту купить-то?

– Розовую, – удивилась в ответ Майя. – Мам, ты чего? Забыла, что ли, что Яська девочка? Девочкам розовые ленты покупать надо, не голубые же!

– Да я не про это! – немного сердито пробормотала в трубку мать. – Не про цвет! Цвет-то понятно, что розовый! Ты мне скажи, капроновую или атласную? Капроновая вроде бы попышнее будет выглядеть… Но атласная как-то благороднее…

Майя не смогла удержаться от смеха:

– Чудо ты человек, вот проблему-то придумала! Ну покупай атласную, если она благороднее… Пусть Яська у нас будет благородной…

– Да вот и я думаю, – серьезно ответила Анна Андреевна. – Пожалуй, атласную куплю… Хотя и капроновую куплю тоже! Пусть две будет! На выписку возьму атласную, а капроновая тоже пригодится, на прогулку или к врачу сходить…

– Ага! – весело поддержала Майя. – Или банты Яське завязывать, когда она в школу пойдет! Да и внукам сгодится! Мам, ты у меня такая продуманная!

– Да ну тебя, – обиделась мать. – Хохочешь… Ладно, до встречи. Еще наговориться успеем.

– До встречи, мам. Я тебя, кстати, люблю…

– И я тебя, дочка.

Майя положила телефон на тумбочку и снова загрустила.

Нет, невозможно было отделаться от этих мыслей, как ни пытайся. Как будто кто-то установил в голове пластинку, и эта чертова пластинка заела на одном месте: все могло бы быть по-другому, все могло бы быть по-другому, все могло бы…

Заглянувшая в палату, чтобы забрать грязные пеленки, медсестра задержалась ненадолго, в подробностях объяснив Майе, как надо купать новорожденную Яську, как ее кормить и как обрабатывать складочки, чтобы не было потницы. Майя внимательно слушала, хотя и сама давным-давно все это знала, на протяжении долгих месяцев беременности проштудировав массу специальной литературы на тему ухода за ребенком.

Оставшееся время ушло на то, чтобы привести себя в порядок. Майя вымыла волосы, которые за пять дней, проведенных здесь, стали тусклыми. Почти полтора часа ушло на то, чтобы высушить их феном и заплести в косу. Потом проснулась Яська, снова мокрая и снова голодная.

Время пролетело незаметно: не успела Майя сложить в пакет свои вещи, как дверь палаты открылась и вошла медсестра, чтобы забрать Яську.

– Сейчас мы ее нарядим, – с улыбкой принимая на руки тугой кулек, пообещала она. – Ваша бабушка принесла такие великолепные наряды! И розовый конверт в кружевах, и атласную ленточку… Красавица будет девочка! А вы зайдите в ординаторскую, заберите документы на выписку и еще в регистратуре печать поставьте… А потом спускайтесь вниз, на первый этаж…

Майя кивнула, с легким чувством ревности провожая взглядом Яську, которая спокойно и беззаботно спала на руках у чужой тети, как будто эта тетя была ей родная.

Закончив с бумажными делами, она спустилась вниз, в специальную комнату, где на большом столе для пеленания уже лежала готовенькая Яська.

В белом ажурном чепчике, который выглядывал из-под теплой, надетой поверх него розовой шапочки, завернутая в атласный розовый конверт, перевязанный атласной розовой лентой.

Яська получилась – просто загляденье.

«Молодец мама!» – подумала Майя, протягивая руки к дочери.

– Нет-нет, мамочка, – с улыбкой остановила медсестра. – Вашу Яську я сама понесу и передам ее в руки папочке. Так полагается. А у вас руки должны быть свободными, чтоб цветы принимать и поздравления…

– У нас только… бабушка, – пробормотала, смутившись, Майя и распахнула дверь, пропуская вперед медсестру с розовым конвертом в руках.

Она сразу видела маму. Как и ожидала, с огромным букетом цветов. И уже протянула руки, чтобы принять эти цветы, но вдруг застыла, понимая, что, кроме мамы, их с Яськой встречает целая толпа людей…

Она зажмурилась и снова открыла глаза.

Ничего не изменилось.

Рядом с мамой стоял, широко улыбаясь, Дима.

Рядом с Димой стояла и тоже улыбалась Ася. Сквозь прозрачную кофточку было видно, что живот у Аси немножко, едва заметно, округлился.

Справа от мамы стоял и улыбался незнакомый мужчина. Высокий, с копной густых, рано поседевших волос. Мужчину держал за большую ладонь улыбающийся Федька. Под мышкой у Федьки улыбался, высунув ярко-красный тряпичный язык, желтый игрушечный пес.

А рядом с Федькой стоял и держал еще один огромный букет цветов в руках Арсений.

Стоял и тоже улыбался…

Они все стояли рядом, и все чему-то улыбались, а Майя смотрела на них и понимала, что улыбнуться в ответ не может, а может только расплакаться.

– Ну что же вы, папочка? – раздался веселый голос медсестры. – Вручайте свои цветочки и забирайте дочку! Долго еще, что ли, мне ее на руках держать прикажете?

Арсений, немного смущаясь, шагнул к Майе и неловко сунул букет ей в руки. Потом обернулся к медсестре и принял у нее розовый конверт.

Вокруг было тихо, поэтому все услышали, как он прошептал, наклонившись к конверту:

– Ну, привет, моя дорогая Яська. Я – твой папка…

И после этого все дружно заговорили.

– Пап, дай посмотреть на сестренку! – заканючил Федор, дергая Арсения за полу пиджака.

– Ну-ка, на кого там похожа моя племянница? – пробасил Дима, медвежьей походкой дотопал до Арсения и склонился над конвертом.

Смущенно улыбаясь, подошла к конверту и Ася. Потом вернулась к Майе, обняла ее и прошептала на ухо:

– Поздравляю тебя, моя хорошая! А у нас с Димой, представляешь, будут двойняшки…

Следом за Асей к Майе подошел незнакомый мужчина.

Майя догадывалась, кто это был, но все еще не могла поверить.

– А я – Яськин дедушка.

Она кивнула, глотая слезы:

– Вы… То есть я хотела сказать…

– Никаких «то есть»! – улыбнулся мужчина. – Можешь называть меня просто дядей Сашей. У нас с тобой еще будет время, чтобы познакомиться поближе. Вот тогда и решим, как друг друга называть…

Майя снова кивнула, по-прежнему не в силах поверить в то, что такое нестерпимое, немыслимое, невероятное счастье вдруг свалилось на ее голову.

Подошла мама. Наклонилась, тихо сказала:

– Это я все устроила. Не будешь ругаться?

Ужасно хотелось плакать. Но Майя держалась. Не расплакалась даже в тот момент, когда подошел Арсений, когда поцеловал ее в макушку и шепнул на ухо:

– Я знал, что она на тебя будет похожа.

Они все дружно направились к выходу. Улыбающаяся медсестра прощалась, традиционно выражая надежду вскоре увидеть их здесь снова, а напоследок спросила:

– Вы мне скажите, как у вашей Яськи полное имя-то? Яна?

Майя уже собралась ответить, но Арсений ее опередил:

– Нет, не Яна. Полное имя у нашей Яськи – Ярослава. Понимаете, в нашей семье такая традиция – давать детям старые русские имена! Меня Арсением зовут, сына нашего – Федором, а теперь вот и дочку зовут… Ярославой…

– У нас даже кота зовут Сидором! – важно добавил Федор, и медсестра в ответ рассмеялась.


А Майя все-таки не выдержала.

Уткнулась носом Арсению в плечо и разревелась от счастья.