На следующее утро Отто сам сварил кофе, разбудил Рене. Кофе (по-ромингеровски вкусный, черный и такой крепкий, что в нем можно было топить чертей в аду) они пили в постели вместе, между парой быстрых заходов. На этот раз Отто вспомнил про резинки и гордился собой невероятно. Только, к сожалению, вчера с вечера забыл, и вроде бы не один раз. Было всего шесть часов утра, а в восемь он уже должен был быть на старте тренировочной трассы, причем до этого нужно успеть заехать домой и переодеться в комбез и взять всю нужную амунягу, которая у него в Цюрихе.

Сонная Рене пробормотала:

— Тогда я тоже пойду в универ. А то меня еще отчислят за прогулы. Что тебе приготовить на вечер?

Он понятия не имел, что будет вечером. Хотя… почему бы и нет. Конечно, он приедет к ней. Черт, шесть утра, он уже пару раз ее оприходовал, и все равно охота еще.

— Приготовь что хочешь, — сказал он. — Я всеядный.

Так прошла вся неделя.

Она каждое утро провожала его невыспавшаяся, румяная, растрепанная, и спрашивала сонным голосом, что он хочет вечером на ужин. Отто таял — раньше никто не задавал ему таких вопросов. Он всегда говорил «без разницы, мясо какое-нибудь», но она каждый раз готовила что-то разное. И встречала его вечером в прозрачном голубом халатике, красивая, свежая и бесконечно желанная. Он возвращался к ней прямиком с трассы, а утром заезжал домой, чтобы переодеться, и отправлялся обратно на тренировку. Она предложила ему перевезти к ней что-нибудь из одежды, чтобы не заезжать каждый день домой, и его просто передернуло. Черт, этак они скоро вместе жить начнут! Как-то пора восстанавливать дистанцию…

Он как раз собирался уезжать, стоял в дверях в своем тренировочном черном комбинезоне. Сказал:

— Я не приеду сегодня вечером, малыш.

Она расстроилась почти до слез — у нее стало такое лицо, будто он ее ударил.

— Почему, Отто?

Он ответил совершенно честно:

— Мне нужно завтра хотя бы первую главу диплома отвезти в универ. Я совсем забросил это дело, все дедлайны уже прошли.

— Ты можешь работать и здесь, — она обняла его, прижалась к нему почти обнаженным телом. Сладкая, теплая, милая. — Ты будешь работать, а я тебя кормить и ублажать.

— Заманчиво, — пробормотал он, чувствуя себя какой-то тряпкой без малейшей силы воли.

— Пожалуйста, соглашайся, Отто…

— Ты веревки из меня вьешь, — буркнул он. Хотя веревки вила не она, а его собственное влечение к ней, вот и все. — Хорошо. Я приеду.

* * *

Он сдержал свое обещание. Он приехал и привез кучу книг и бизнес-периодики и оккупировал письменный стол в комнате Рене, которая в эти дни вроде и ходила в универ, но дома учиться не успевала. В тот день она приготовила на ужин индейку, фаршированную черным хлебом и грибами. После ужина он помог ей прибрать кухню, потом утащил на кровать, а потом припахал в качестве своей ассистентки — она сидела весь вечер и рисовала для него какие-то таблицы, а потом пришлось строить график.

Поздно вечером они лежали в постели, обнявшись, после пары заходов. Рене уже почти задремала, когда он сказал:

— Я заказал для нас двухместный номер в Кран-Монтане. Завтра нам выезжать.

Господи, какой мрачный голос — будто он сообщал о какой-то вселенской трагедии. Рене встрепенулась:

— Правда? Здорово! А когда соревнования?

— Послезавтра.

— Слалом, верно? Две попытки[1]?

— Да.

Он прижал ее к себе так крепко, уткнулся губами в ее теплую макушку, чувствуя ее руки на своем теле. Конечно, он сегодня утром сделал все необходимые распоряжения, чтобы переменить бронь с сингла на дубль. Он сам себе объяснял необходимость присутствия Рене в Кран-Монтане кучей разных причин. Он не может сейчас допустить какие-то перемены, которые могут сказаться на его показателях. Она дает ему мотивацию. Он должен свозить ее в лучший в мире ресторан, который находится неподалеку от Кран-Монтаны. Она поцеловала его плечо и мечтательно сказала:

— А у меня день рождения послезавтра.

— Да? И сколько — девятнадцать? Или двадцать?

— Девятнадцать.

— Здорово. Что хочешь в подарок?

Больше всего на свете она хотела его любовь. Но если бы он подарил это ей, то не на день рождения, а просто так. Рене прижалась к нему, потерлась виском о его подбородок:

— Выиграй для меня и подари медаль.

— Ого! — развеселился Отто. — Вот так, да? А если медали не будет?

— Будет, — уверенно сказала Рене и поцеловала его в губы.

— Хорошо, — сказал он. На самом деле, он знал, что вполне может побороться за медаль. Другое дело, что стартовать придется опять в самом конце, и еще повезет, если под тем же 54 номером — в слаломе обычно участвует больше спортсменов, чем в скоростных дисциплинах, и номер может быть и 70, и 80. Правда, в Кран-Монтане не так тепло, как было в Зельдене, прогноз на послезавтра -5. В слаломе у него будет ничуть не меньше соперников, чем в скоростных дисциплинах. Великолепный Айсхофер — универсальный спортсмен, одинаково хорош в супер-джи и в слаломе. Шустрый швед Арне Бурс, номер два в дисциплине в прошлом году. Номер один — француз Жан-Марк Финель, паинька и скромник, но обладает точно такой же хваткой, как Ромингер, так же честолюбив и ничуть не хуже подготовлен. И еще пара десятков таких же сильных ребят. Но Отто не собирался даже думать о причинах, почему он может не победить послезавтра — надо думать о том, что он обязательно должен победить. И правда, как не победить, если он обещал ей медаль?

Рано утром он помчался домой за вещами, быстро покидал в сумку бритвенные принадлежности и что-то из шмоток и набрал телефон Макс. Он надеялся, что застанет ее дома. Где же еще? Ей тоже сегодня собираться в дорогу и выезжать — на свои соревнования, гигантский слалом в Бад-Гаштайн. И его расчет оказался правильный. Она взяла трубку.

— Привет, — сказал Отто. — Что можно подарить девушке на девятнадцатилетие?

— Ага, — сказала Макс. — Поняла. Рене? Можешь указать примерный бюджет?

— Могу. — Отто подумал немного. — Скажем, пара тысяч франков.

— Сколько? — переспросила пораженная Макс.

— Ну две, может две с половиной…

— Дааа, — констатировала приятельница. — Ты крепко увяз, дружище. Я бы даже рекомендовала тебе снизить планку, потому что она может неправильно тебя понять. Просто подружке не дарят такие дорогие подарки. Или она уже не просто подружка?

— Ты права, — тяжело вздохнул он.

— Даже так? А кто? Любимая? Или невеста?

— Да нет, — буркнул он. — Ты права, что надо снизить планку. Ну так что подарить?

Он понятия не имел, что дарят девушкам. Обычно отъезжал или на каких-нибудь простецких подарочных картах, или скидывался вместе с другими на какой-нибудь большой подарок (который всегда выбирал и покупал кто-то другой). Но сейчас этот номер не пройдет — он должен придумать что-то сам. Макс права — бюджет действительно велик, но он только что получил огромные на его взгляд призовые, 40 тысяч — он никогда в жизни таких деньжищ в руках не держал.

— Ну, подари ей что-нибудь из украшений. Только не кольцо и не что-то экстра-дорогое, — выдала Макс. — Цепочку. Серьги. Не роскошествуй, но и чтоб вещь хорошая была. Рене много для тебя значит, не так ли?

— Макс! — рявкнул он. Помолчал, нелепо буркнул: — Отстань.

— Это ты сам мне позвонил, я к тебе не пристаю. Ты меня понял. Удачи в Кран-Монтане!

Он не стал ей рассказывать о своем обещании выиграть завтрашний слалом и подарить Рене медаль. Макс его попросту засмеет и будет права — какой болван заранее обещает медаль? Но его влечение и его благоразумие существовали в разных измерениях. Никто не обещает заранее подарить еще не выигранную медаль — ну и ладно, ему-то что? Он пообещал. Дурное дело нехитрое. А вот реально получить медаль будет потруднее.


[1] Слалом (специальный слалом) — спуск с горы на лыжах по трассе длиной 450–500 м, размеченной воротами (ширина ворот 3,5–4 м, расстояние между ними от 0,7 до 15 м). Во время прохождения трассы спортсмены обязаны проехать через все ворота. Результат определяют по сумме времени, показанного в двух попытках на разных трассах.

Глава 22

В Кран-Монтане было холодно и пасмурно, но Отто отнес эти факторы к разряду благоприятных. Когда они подъезжали к отелю, где для них был заказан номер (дубль, черт бы его подрал!) уже стемнело. Город встретил их феерической иллюминацией, толпой болельщиков и радостным оживлением, типичным для любого места, где проводится этап Кубка мира по горным лыжам. Поворачивая на одну из центральных улочек, Отто был вынужден притормозить, чтобы пропустить компанию подвыпивших фанов в типичных для этой публики прикольных шапках.

Одна из девиц взглянула мельком на водителя потрепанной бмв, резко встала как вкопанная и восторженно завизжала:

— Отто! Отто Ромингер!

Ее крик подхватили остальные, и вскоре машина оказалась окружена толпой фанатов.

— Отто! Отто!!! Выходи к нам!

— Что ты будешь делать? — испуганно спросила Рене, которой все это очень не нравилось. Их машина оказалась в плотном кольце очень активных индивидуумов, которые стучали по окнам и корпусу, проявляя перегретое глинтвейном дружелюбие по отношению к новоиспеченному кумиру. И еще ей решительно не нравилось, как ведут себя некоторые девицы, которые бросали на нее крайне неприязненные взгляды.

— А что тут можно сделать? Поговорю с ними.

— Нет! Не надо!

— Почему?

— Они какие-то дикие…

— Это фаны, Рене. Ничего страшного, они все такие. Они ничего плохого никому не сделают.

Все равно стук в окна, вопли и визги пугали Рене, она прижалась к нему:

— Девки меня побьют. Посмотри на них.

— Никто тебя не тронет. Я с тобой. Мы не выходим из машины.

— Тебя раньше так ловили?

— Нет. Немного подоставали в прошлом году после Штрайфа. — Отто приоткрыл окно:

— Эй, ребята! Здорово!

Взрыв воплей и аплодисментов даже для него оказался некоторой неожиданностью. Как он мог стать таким популярным так быстро?

— Отто! Отто! Привет! Выходи!

Здоровенный мужик в оранжево-красной шутовской шапке с бубенчиками и оранжево-черной куртке протолкался к БМВ:

— Эй, здорово! Мы организовали твой фан-клуб! Ты должен с нами выпить!

Отто принял ужасно огорченный вид:

— Парни, я бы с радостью, но никак не могу. У меня же встреча с координаторами сборной, разве я могу придти на такую встречу пьяным? И соревнования завтра. А я ж потусить люблю, чтоб прямо дым коромыслом, а не так, что кружку выпил и спать!

Бубенчики затряслись и зазвенели:

— Как жаль! А завтра?

— Завтра соревнования, мужики. После двух попыток, если я еще во вторую пройду, сил не будет. Правда. А послезавтра утром я уже уеду.

— Понимаю, — бубенчики разочарованно покивали, несколько человек рядом тоже затуманились. Отто улыбнулся им:

— Мужики, я с удовольствием поставлю вам по пиву. Вот, держи — выпейте за завтрашний старт!

Крупная купюра перешла из рук Отто к бубенчикам, тот повеселел, заорал:

— Ребята, идем, Отто ставит пиво!

Из-под руки фана с бубенчиками вывернулась какая-то девка с крашеными малиново-рыжими волосами:

— Отто! А трахаться перед соревнованиями можно? Пойдешь?

Но в окно тянулось столько рук, воздух вибрировал от просьб об автографе, и он проигнорировал аванс малиново-рыжей. Рене насупилась — ей было совершенно непонятно, как можно так себя вести? Видеть, что мужчина не один, и все равно так открыто и прямо предлагать ему себя! Настоящее хамство!

Она уже успела понять, что любить такого красивого мужчину, как Отто — это само по себе проверка на прочность. И в первую очередь из-за других девушек, которые, казалось, не имели никакого понятия о минимальном приличии. Отто существенно облегчал ей жизнь тем, что не давал никаких поводов для ревности, он вел себя совершенно безупречно, игнорируя чужие заходы, но Рене все равно не могла не ревновать и не злиться. Особенно неприятно было, когда ему предлагали себя девушки, более красивые, чем она. Эта малиновая мерзавка была именно такая — дорого и стильно одетая и очень красивая. Рене было бы спокойнее, если бы она была рябая и косая.

Для Отто малиновая деваха в данный момент никакого значения не имела. Он бросил на нее один быстрый взгляд, и этого было достаточно, чтобы отсканировать и оценить с точностью до сантима. Такого рода фиф он знал отлично, и часто подбирал себе одноразовых девок из подобных. Типичная давалка-сосалка, не более того. Дорого и хорошо одета, ухожена. Таких хватало на любом горном курорте. На склонах выделяются шикарными горнолыжными костюмами со стразами и натуральными мехами, дорогой снарягой и полным неумением кататься. Обычно или эскортируют богатого мужика, или ловят такового на живца. При этом не прочь оттянуться с симпатичным молодым парнем просто из любви к искусству. При любой возможности с удовольствием спят со спортсменами-профи, особенно успешными, и греются в лучах их славы (видимо, это как раз тот самый случай). Годятся только чтобы поиметь и выкинуть из головы, и не более того. А поскольку ему было кого поиметь и без нее, он выкинул ее из головы сразу.