Не радовал и уход Брауна из ФГС — не то чтобы Отто мечтал, чтобы это чудо ходило вокруг и продолжало свои наезды, но это был какой-никакой, а все же источник информации о Рене. Зачем Отто эта информация — он и сам не знал. И не знал, чего он хочет слышать. Бред.

Он отправил Регерса восвояси, сказал, что ему надо сосредоточиться перед стартом. Герхард отвалил к канатке, ехать вниз, к финишу. И слава Богу — Отто сегодня уже досыта накушался его ворчанием и наездами.

Чего у него вокруг вдруг оказалось столько всяких таких, которые на него наезжают? Надоели они все. У него и без них настроение ниже плинтуса. Зато никого, кто мог бы пообещать чудесную ночь как вознаграждение за победу. Ладно, он и без этого справится, гигант он хорошо подтянул. Только бы никто не путался под ногами и не доставал всякими дурацкими разговорами.

Как бы ни так. К нему по утоптанному снегу вышагивал сам Руди Даль, его финансовое величество, великий комбинатор. У этого хотя бы претензий не было. Его интересовало кое-что другое. Они поговорили немного о стартовых и призовых, потом Руди окольными путями подошел к конкретной цели своего визита — к соглашению с Ауди. Отто откровенничать не стал, отделался какими-то туманными отмазками, и разочарованный Руди отшвартовался. У Отто не было особых иллюзий насчет чистоты и бесхитростности зама председателя ФГС по финансам — жук тот еще. Ромингер тоже был хитер, хотя и молод, так что у них с Далем пока что не было особых вариантов перехитрить друг друга. Они будто в теннис играли — мячик перелетает с одной стороны на другую, а игроки пытаются обвести один другого. Или боксировали — два одинаково сильных боксера кружат друг вокруг друга на ринге, выискивая слабые места в обороне противника. Пока безуспешно.

Наконец-то прошли выпускающие, а потом поехал первый стартовый номер — соревнования начались. Отто направился к стартовой будке, готовиться. Вокруг снег скрипел под тяжелыми горнолыжными ботинками других спортсменов.

К моменту старта Ромингера в первой попытке места распределились вполне предсказуемо — первым шел француз Жан-Марк Финель, вторым австриец Кристоф Кирхмайер, третьим американец Билли Бэстин — все трое завзятые технари. Финель даже на старт в скоростных дисциплинах не выходил. Пора дать им разгон, подумал Отто. Тоже мне, малинник, сплошные слаломисты. Вот я вам. Он гордился своей универсальностью. Никто из скоростников, из тех, кто выходил против него в спуске и супер-джи, сегодня не вошел в первую пятерку. Даже Айсхофер, знаменитый своей универсальностью, занимал 9-е место.

Отто прошел первую попытку идеально, дал понять им, что его четвертое место в зачете гиганта — не более чем досадное недоразумение. Он обошел Финеля на четыре сотые.

И вот развязка, вторая попытка, и его старт — он, конечно, стартовал последним. Пока что расклад сил первой попытки сохранялся — Финель был первым, Кристоф вторым, Бэстин третьим. Отто вышел на порог стартовой будки, встал, упираясь ногой над ботинком в ворота. Тонкие стены, разукрашенные логотипами фирм — спонсоров кубка мира, дрожали от порывов ветра, над толпой болельщиков — и по бокам трассы, и внизу, вокруг еле различимого финишного стадиона, взметнулись красно-белые швейцарские флаги. Он услышал скандирование «Ром-ми! Ром-ми!» Пора мастеру приниматься за дело. Вот стартовый зуммер. Бип. Бип. Бип. Бииииип. «Гони как черт, твою мать!!!»

Створка ворот стукнула по ботинку, когда он ринулся на трассу. Он шел безупречно, легко и изящно сбивая и обходя ворота. Минута нечеловеческого напряжения. Упругие удары ворот, снег на скорости колет щеки под очками, и чертова депрессия, которая будто ехала вместе с ним, следом, хватая за пятки, дыша в затылок. Боль в колене, не настолько сильная, чтобы мешала идти трассу, но довольно-таки заметная — придется показаться врачу сборной. Он даже удивился, увидев на финише двойку на табло — он второй. Сам не понимал, на что именно рассчитывал — на первое место или тридцать первое.

Ладно, серебряная медалька тоже не помешает. Жан-Марк Финель счастливо хохотал, вскинув затянутые в перчатки руки к пасмурному небу — его золоту больше никто не был страшен, соревнования окончены. Кирхмайер невозмутимо пожал плечами — было серебро, стала бронза, бывает. Билли тоже состроил индифферентное лицо и скрылся в толпе — его спихнули с пьедестала. Жаль, но тоже бывает. К Ромингеру кинулись журналисты и поклонники.

В Цюрихе Рене Браун с удовлетворенной улыбкой смотрела на экран телевизора. Она и раньше гордилась победами своего возлюбленного. Но это не шло ни в какое сравнение с ее гордостью победой отца ее ребенка. Она погладила живот: «Ты тоже будешь победителем». Ну второе место, подумаешь. Не первое. Все равно победа. Слалом-гигант — это не скоростной спуск. Он не обязан брать все золото подряд.

Телефон зазвонил, когда на экране Отто уже вышел со стадиона, а кадр переместился на трибуны с восторженными фанами. Рене сняла трубку.

Звонила директор того кадрового агентства, в котором Рене была позавчера.

— У меня есть вакансия, которая могла бы вам подойти. С работодателем я уже говорила, они заинтересовались вами.

— Я слушаю.

— Это английская фирма, производитель одежды. У них магазины в Англии, Франции, Германии и Швейцарии. Дистрибьюторский центр тут, в Цюрихе. Им нужен на полставки переводчик с тремя языками — немецким, английским и французским. Вы как — заинтересованы?

— Конечно. А переводить что?

— Товаросопроводительные документы и инструкции. Объем не слишком большой, потому они и согласны на полставки. Вы сможете с ними встретиться завтра утром?

— После двенадцати, — сказала Рене. Во-первых, в девять у нее была пара, во-вторых, утреннее недомогание у нее усилилось, токсикоз взялся за нее по-настоящему.

— Хорошо. Я перезвоню Вам, когда уточню время.

Трансляция подходила к завершению — на финишном стадионе появился пьедестал, вокруг, как обычно, толпа организаторов, журналистов, ФИСовских менеджеров и наблюдателей, а церемония награждения пока не началась. Победители еще общались с журналистами и поклонниками. Отто держался немного отчужденно, камера часто останавливалась на его лице. Он, совершенно очевидно, мысленно был где-то далеко от Валь д’Изера, и Рене не знала, о чем он думает. В какой-то момент он посмотрел в камеру с совершенно отсутствующим видом, явно не понимая, что его снимают. И она встретила его взгляд. Затаив дыхание, она смотрела в его печальные ореховые глаза, на его прекрасное, гордое лицо. Почему ты такой грустный, Отто? — подумала она. Но он бросил ее, и ей уже не должно быть интересно, что его радует или печалит. Пусть она все еще любит его. Отчаянно, безумно, страстно. Но у нее теперь было и помимо него, для кого жить.

Ей назначили собеседование с производителем одежды сегодня в 5 вечера.

После окончания трансляции она пообедала (старательно съев внушительную тарелку супа и мясо с салатом) и отправилась к врачу. Ей было очень важно набрать этот килограмм, чтобы не попасть в больницу.

— Анализы хорошие, — сказала доктор Эльке. — И плюс кило сто. Молодец. Но Вы понимаете, что все равно этот вес — недостаточный?

Она долго рассказывала девушке о правильном питании беременной. Рене даже записала кое-что. Но опасность больницы миновала. Положительно, сегодня хороший день! И теперь она успеет к своему, хочется надеяться, будущему работодателю.

Ей назначили встречу в офисном здании в Альтштадте. Она даже не стала брать такси, времени было предостаточно, она доехала на трамвае. По пути думала о том, что теперь-то уж точно купит себе машину. Если устроится, конечно. Надо идти учиться на права. А какую машину? Чтобы в багажник влезала коляска. Она понятия не имела, в какие машины коляски влезают, в какие — нет. Те коляски, которые она видела, казались очень громоздкими, большими. Особенно те, в которых везли совсем маленьких деток. Интересно, они складываются как-то?

Фирма называлась Billy’s Stars, Рене раньше никогда не встречалась с такой. А у них в Швейцарии было два магазина и склад. Они делали одежду для молодежи — спортивную и повседневную. С Рене говорил директор швейцарского отделения Дэвид Макгил. Через час она уже ехала домой, окрыленная удачей — завтра в 14.00 начинался ее первый рабочий день.

Отто думал поехать в Цюрих завтра, потому что сегодня он чувствовал себя слишком усталым. Соревнования — две попытки, потом пресс-конференция, и еще 6 часов за рулем — наверное, это больше, чем он выдержит. Да и куда ему спешить? Его никто не ждет. Поэтому вечером он поплелся в бар по соседству с отелем (не то кафе, в котором тогда провалил это дело с Макс). Ему хотелось выпить. Так, немного, чтобы завтра не было похмелья. А утром проснется — и сразу в машину, домой.

Он уселся за стойку и для начала заказал скотч с содовой. Вполне возможно, что за этой рюмкой последует еще 4–5, в каждой скотча будет чуть больше, чем в предыдущей, а содовой меньше — вплоть до неразбавленного виски. Ему надоела эта тоска.

И вовсе он не скучает по Рене. Он уже забыл, кто это такая. Не нужна ему ни она, никто другой. Ему просто тоскливо. Бывает. Пройдет. Сейчас он выпьет.

Сегодня ровно год с того дня, как умерла Мона Риттер. Год назад его беззаботная жизнь изменилась навсегда, хочет он того или нет. И вот сейчас он поступил с девушкой, которая ничем этого не заслуживала, куда более мерзко, чем с Моной. Нет, он не собирается пить за упокой души Моны. Ничего подобного. Гленморанджи с содовой.

Глава 38

Рене кое-как отсидела две пары в универе — на первой ее мутило так, что даже преподаватель поинтересовался, хорошо ли она себя чувствует. Она ответила, что все в порядке. А на второй паре ее прямо подбрасывало от волнения — как-то пройдет ее первый рабочий день? Наконец, занятия кончились, и она поехала в офис Billy’s Stars.

Директор Дэвид Макгил был на месте, и самолично рассказал Рене о том, кто есть кто. Персонала было всего несколько человек, основные операции велись в Англии, и основная масса людей работала именно там. Цюрихский филиал обходился бухгалтером (Паула, симпатичная дамочка лет двадцати восьми), логистом (Лукас, самый старший — может, под сорок), специалистом по торговому маркетингу (Юбер, лет тридцати на вид) и секретарем (Кристина, на вид чуть старше самой Рене). Весь этот цвет бизнеса занимал трехкомнатный офис, одна комната была даже разделена на две — ее занимали Дэвид и Кристина, кабинет директора был отделен от приемной офисной перегородкой и огромным шкафом для бумаг. Другую комнату занимали Паула и Лукас, в третьей безраздельно царил Юбер. Своими папками, макетами, проектами и прочими бумажками он умудрился занять 3 стола и 2 шкафа.

— Тебе придется подвинуться, — сказал ему Дэвид. — Рене нужен стол и компьютер.

Рене обратилась в слух. Ей дадут компьютер, но она понятия не имела, что это такое, зачем оно и как им пользоваться. У Юбера и у Кристины на столах стояли эти штуки, похожие на ультразвук в кабинете доктора Эльке. Она слышала о возможностях персональных компьютеров, знала, что многие ими уже постоянно пользуются, но не представляла себя за компьютером. Но интересно все же. На дворе только что начался 1988й год, все это было достаточно на слуху. Интересно, а Отто что-нибудь знает о компьютерах?

— Юбер научит вас пользоваться компьютером, — сказал Дэвид. — Ничего сложного, Вам он, можно сказать, просто заменит печатную машинку. У нас есть программа, которая делает накладные, часть работы будет связана именно с их переводом.

Юбер что-то пробурчал в знак недовольства, но все же согласия. Ему придется провести часть дня, очищая от своего креатива один из письменных столов, и Рене понимала, что это не приводит его в восторг.

— Если позволите, я помогу вам, — сказала она.

— Отлично. Вот из этой кучи выберите все журналы до восемьдесят пятого включительно — и на помойку. Остальные — вот на эту полку.

— Хорошо. — Рене поставила сумочку на тоже весьма захламленный подоконник и приступила к делу.

Но долго заниматься журналами ей не пришлось. Через четверть часа зашла Кристина.

— Рене, пойдемте, я покажу вам, где тут обедают. Вы еще не обедали?

— Нет. — Рене вопросительно посмотрела на Юбера, который залез на табурет и пытался разложить на верхней полке шкафа какие-то коробки. — Юбер, можно мне…

— Конечно. Если принесут компьютер, поставят вот сюда.

Девушки вышли в коридор бизнес-центра.

— Юбер — такая душка, — сказала Кристина. — Он тебе понравится. Только не возлагай на него личных надежд — он никого к себе не подпускает. У него есть какие-то девчушки-малолетки, с которыми он ходит на тусовки, мы, старые вороны, уже не катим.

Рене приняла быстрый переход на «ты».